Крымские истории
Шрифт:
Затем она, в деталях, стала рассказывать мне об этой связи.
Я просил остановиться и не делать этого, но она была неукротимой:
– Нет, ты должен знать всё. И тогда ты решишь, достойна ли я твоей любви. А жить так, не очистившись, я не смогу…
***
Страшная это была ночь. Мы не прилегли ни на минуту и на мою голову обрушивались всё новые и новые детали её отношений с неведомым мне человеком, которого я уже ненавидел лишь за то, что он причинил такую боль этой женщине. Признаться, я даже подумал о каком-то психопатическом помрачении, если не сказать больше.
И моё сердце не выдержало.
– Ты только не решай сам ничего. Прошу тебя. Мы вместе примем решение. Дождись меня.
И после этих слов, она ушла оставив мне ключи от своей квартиры, не переодевшись в юбку, как мне обещала. Я помню даже это.
Я написал ей длинное письмо, поверх него, не знаю почему, положил две розы (из букета, который она приняла почему-то без радости вечером в ресторане, словно чувствовала, каким символом они станут), у которых сломал, у самого цветка, стебель, закрыл квартиру, опустил ключи в её почтовый ящик и уехал в Симферополь…
Больше я её не видел. Долго болело сердце, не давала покоя мысль, что я утратил что-то самое дорогое и светлое, весь смысл оставшегося короткого земного счастья.
Вопрос, а правильно ли я поступил – я пред собою не ставил. По-иному просто не мог. Не смирялось моё сердце с тем, что по пути ко мне, у неё, как говорил поэт – «много всяких и не всяких было».
***
… Минули годы.
И мы с женой Галиной Ивановной, свой незабываемый отпуск провели в Ялте. Это было удивительное и счастливое время и я благодарен судьбе и сёстрам, что они нас вознаградили такими царскими условиями, и мы двадцать один день впитывали, вбирали в свои сердца красоту Крыма, который я так люблю и который всегда так волнует меня.
И я бы не вспомнил об этой истории, если бы не два обстоятельства.
Первое – я почему-то так и не смог зайти в Храм Александра Невского в сей раз. Мы с женой постояли у его врат и пошли обратно, к набережной.
Мне не хотелось, с этим светлым и милым человеком, которого мне послала во спасение сама судьба, проходить по той дороге памяти, где на всём пути были совсем иные действующие лица, иные страсти, да и иное чувство.
Моя искренность была раздавлена тягостными воспоминаниями о том уничижении, которое я пережил в те далёкие уже дни.
Зачем она так сделала – осталось загадкой для меня навсегда. Да я и не ищу разгадки этой истории сегодня, когда со мной рядом столь светлый и дивный человек, который, в уже разгоревшуюся позднюю осень в жизни, составил моё счастье и стал судьбой на всю оставшуюся жизнь. Единственной и незабвенной.
И – второе, о чём я не сказал Галине Ивановне, – в один из дней она покупала в каком-то магазине еду, я, в это время, в соседнем отделе выбирал вино.
Продавщица – яркая, ослепительно-красивая белокурая женщина, привычно равнодушно, без всякого интереса, что-то взвешивала Галине Ивановне.
И когда моя жена открыла кошелёк, чтобы расплатиться за товар, продавщица, я это хорошо видел, неожиданно схватилась за сердце, да так и застыла на месте.
В кошельке, в специальном окошечке, за кусочком пластика жена всегда носит мою фотографию.
И продавщица увидев её, на мгновение лишилась
чувств.Супруга же, протянув деньги и держа непроизвольно кошелёк открытым так, что фотография была обращена в сторону продавщицы и была той хорошо видна, заметив её необычное состояние, спросила:
– Вам плохо? Чем я могу помочь?
– Нет, нет, – после секундного замешательства ответила продавщица, – мне уже не поможет никто. Опоздала, я вижу, помощь для меня…
И уже окончательно придя в себя ответила, с едва заметной улыбкой, внимательно и оценивающе оглядывая Галину Ивановну:
– Что-то устала я очень сегодня.
Не поднимая глаз, с пунцовыми щеками, тихо спросила, указывая взглядом на фотографию, на которой я был в генеральской форме:
– Муж?
– Да, судьба моя, моё счастье, – ответила Галина Ивановна и взяв сдачу вышла из магазина, так ничего и не поняв.
Я же, слышавший всё и, конечно же, сразу узнавший в продавщице ту женщину, с которой свела судьба в поезде, ничего не стал добавлять к рассказу жены о странном поведении продавщицы магазина. Зачем ей та давняя история, у которой не было продолжения, не было будущего.
И я счастлив, что Господь оградил меня от тяжких испытаний.
Ибо я никогда не смог бы делить свою избранницу, свою судьбу – с прошлым, к которому она принадлежала долгие годы и которое не сбросить, как кожу, как чешую.
Нет, оно навсегда останется с нами и способно отравить всю жизнь, если в нём были постыдные и унизительные страницы, картины, эпизоды даже.
Прошлое никогда не оставляет нас. И если хотите выстроить достойное будущее, никогда не забывайте об ошибках прошлого. И не повторяйте их, не перекладывайте их груз на других.
***
Когда мы обедали в приморском ресторане, я увидел на берегу знакомую яркую женщину. Стройная, в джинсовом костюме, с распущенными выбеленными волосами, она стояла у самого края набережной, на том месте, где в далёкие уже годы мы кормили чаек и крупные слёзы стекали у неё по щекам.
Прохожие обтекали её, но никто не остановился и не предложил ей помощи, своего участия.
Она же, тяжело вздохнув и как-то опустив плечи, от чего стали заметными прожитые годы, тяжёлой походкой пошла в направлении бульвара Рузвельта и скрылась, вскоре, за кронами могучих каштанов.
***
Алыми маками зацветает
степь там, где пролилась кровь
людская в те стародавние времена.
Да разве только в стародавние?
Сколько её пролилось уже в наши…
Это буйство красок всегда
волнует меня и не даёт
уняться сердцу, которое вновь
переживает чью-то жизнь.
Ту, которая уже была.
И. Владиславлев
БАХЧИСАРАЙСКИЕ ГРЁЗЫ
Господи, от чего же так стало тревожно мне, когда по моему лицу скользнули эти миндалевидные, пронзительно-карие глаза.