Кто похитил полдубленки?
Шрифт:
Гепарду же, напротив, всё было предельно ясно. Он объяснил Сове, что «игнорировать значит умышленно не замечать, не принимать во внимание», что же касается другого мудрёного слова, то авторы записи явно имеют в виду, что в меню кафе отсутствуют куры: очевидно, ястребы убеждены, что слово «курировать» означает «снабжать курами» и другими представителями отряда куриных — тетеревами, перепелами, фазанами, куропатками…
Удильщика, конечно, заинтересовал отзыв «одноклассника», то есть представителя одного с ним класса рыб.
— Взгляните-ка, — показал он его всем по очереди, начиная, естественно, со своего любимого председателя, — вот автограф, за которым так и видится хищный оскал!
Текст гласил:
СпасибоПод отзывом вместо подписи был оттиск зубов — явно акульих.
Еще одна подпись, прочитанная вслух Стрекозой, звучала так:
Меню листали мы со смехом и слезами… Благодарим покорно — ешьте сами!Запись эта была не то чтобы анонимной — подпись стояла, но какая-то расплывчатая:
«Группа возмущенных зоофагов».
Гепарду, как наиболее эрудированному из коапповцев, снова пришлось объяснять, и на этот раз не только Сове, что зоофаги — это те, кто питается животной пищей — в отличие от фитофагов, предпочитающих пищу растительную.
Кашалот немедленно воспользовался услышанными научными терминами, чтобы сформулировать для своих сотрудников ближайшие цели их работы на научной основе.
— Все мы, работники нашего кафе, от директора до посудомоек… — начал он, но Стрекоза напомнила, что посудомоек в кафе нет, их не включили даже в штатное расписание:
— Мы ведь рассчитывали, милый Кашалот, что мыть посуду не потребуется, потому что посетители вылижут ее до блеска.
— Гости-вегетарианцы так и делают, — сообщил Рак. — Ну а хищники, как вы уже знаете, ничего не заказали.
— Так вот, все мы, от директора кафе до официанток, — начал снова Кашалот, — кровно заинтересованы в том, чтобы подобные записи — он потряс «Книгой отзывов яр и предложений» — остались лишь достоянием коапповской истории, которая, как известно, состоит не только из светлых страниц. А этого можно добиться единственным способом: трансформировать отпетых зоофагов в убежденных фитофагов! Такова наша первоочередная задача на текущий период, — задача, не скрою, архисложная!
Гепард, выразив искреннее восхищение ясностью и точностью формулировки и даже поаплодировав ей, счел полезным закрепить основную мысль в памяти слушателей с помощью тут же сочиненной песенки, которую он исполнил — опять-таки для лучшей запоминаемости — на известный «лагерный» мотив:
Задачка для волшебников и магов — Чтоб зоофаги, посетив кафе, Мгновенно превратились в фитофагов И, закусив, нам не сказали «фе»…Однако Удильщик, дослушав песенку, твердо заявил, что мгновенно не получится, ибо такое и магам не под силу! Для вящей убедительности он предложил коапповцам-зоофагам вообразить, что они сами внезапно, без какой-либо психологической подготовки, превратились в фитофагов.
Отказаться от этого тяжкого испытания никто не решился из-за боязни быть обвиненным в малодушии.
Гепард пусть и с величайшим трудом, но всё же заставил себя нарисовать в воображении жуткую картину: вместо эскалопа из антилопы и прочих вкусных вещей он ест, превозмогая отвращение, рагу из овощей. Его передернуло…
Сова стала мысленно глотать вместо мыши кашу, а вместо жирной полевки — постную похлебку. По страдальческому выражению ее лица было видно, чего это ей стоило…
Стрекоза представила, как вместо мух жует мох, и несказанно удивилась, что замена одной-единственной буквы делает полноценную пищу совершенно несъедобной…
Птице-Секретарю очень явственно привидилось, как совсем рядом, на расстоянии вытянутой
лапки застыли, словно дразнясь, аппетитные пресмыкающиеся — ящерица и змея. Секретарь КОАППа уже изготовилась схватить правой лапкой одну, а левой другую, как вдруг некий трубный глас прогремел повелительно откуда-то сверху: Ящериц и змей Трогать ты не смей!Она в ужасе отпрянула — и наткнулась на куст, который, изогнув ветви, стал настойчиво совать ей в клюв какие-то зеленые стручки. «Коапп!» — жалобно крикнула птица-Секретарь, но никто её не услышал, — все были поглощены своими переживаниями. В том числе и председатель…
Кашалот внутренним взором как бы увидел себя со стороны. Вот он нырнул на двухкилометровую глубину и в царящем там вечном мраке нащупал лучом своего ультразвукового гидролокатора что-то длинное, круглое, змеящееся по дну и очень похожее на щупальце гигантского кальмара. Но он знает, что это не щупальце и даже не подводный кабель, который иные его сородичи принимают порой за вожделенное щупальце — с роковыми для себя последствиями; ему известно, что это громадная макаронина или спагетти, которую Кашалот во что бы то ни стало обязан скушать, дабы подать пример всем другим зоофагам. И он хватает ее и начинает заглатывать, а эта проклятая спагеттина какая-то бесконечная, она всё не кончается, и Кашалот трясет ее, желая разорвать, и запутывается в ней, и не может всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть новую порцию воздуха… Очнувшись, председатель замотал головой, стряхивая наваждение.
А как же сам инициатор этого жестокого эксперимента? Удильщик испытал не менее сильное потрясение. Ему пригрезилось, что он в своей глубинке закинул по обыкновению подальше удочку с фонариком на конце, а когда почувствовал, что кто-то плывет к световой приманке, стал подтягивать ее всё ближе к пасти. Приблизившееся почти вплотную и тянущееся к свету существо — то ли рыба, то ли креветка, в кромешной тьме не разобрать, а свет фонарика слишком слаб, чтобы разглядеть подробности. Для креветки, пожалуй, добыча великовата — возможно, это лангуст… Объект ловли вдвое больше Удильщика, но это его не смущает, ибо желудок у него — понятие растяжимое, как и глотка с пищеводом. И вот он делает молниеносный бросок — и добыча уже в его пасти… И вдруг он почувствовал, что у существа какой-то непривычный и притом отвратительный вкус! Однако выплюнуть его невозможно, поскольку зубы Удильщика направлены так, что назад добыче ходу нет — только вперед, в желудок. А в довершение всего проглоченное существо неожиданно начинает петь ужасно противным голосом и с явной издёвкой:
Доказал ты всем, что есть В море мужество и честь! Побороть себя сумел — Хоть давясь, но всё же съел Ты не рыбу, не лангуста, А пирог с морской капустой. Ты и впредь, вот мой совет, Пироги лови на свет!Прошло несколько минут, пока Удильщик, пребывавший в неподвижности с раскрытой пастью и застывшей на физиономии гримасой отвращения, сообразил, что все эти ужасные ощущения — всего лишь плод самовнушения.
— Ну как, впечатляет? — обратился он к коллегам.
— Мда-а… что-то мы тут недоучли, — Кашалот задумчиво оглядел кафе, останавливая сочувственный взор на сидевших здесь и там с унылым видом зоофагах.
Они являли разительный контраст с фитофагами, которые оживленно переговаривались, весело уплетая кто второе, кто третье, а кто уже и четвертое блюдо — Мартышка едва успевала — их обслуживать.
Приняв очередной заказ, она побежала на этот раз не на кухню, не к буфету, не в кладовку, а к председательскому пню, где собрались коапповцы, и направилась прямиком к Стрекозе.