Кто похитил полдубленки?

— Да что он мог сделать вам, окруженной прочнейшей броней? — удивился Удильщик.

— Что угодно. Мог перевернуть на спину — а перевернуться обратно без посторонней помощи я уже не в состоянии. Мог позвать товарищей, чтобы сообща доставить меня на корабль и поместить в трюм — и тогда мне была бы уготована участь миллионов моих предшественниц, которых мореплаватели использовали в качестве живых консервов… Можно, конечно, утешаться мыслью, что благодаря нам, слоновым черепахам, в эпоху, когда еще не были изобретены консервы и холодильники, моряки могли отправляться в далёкие плавания без страха умереть голодной смертью, и, значит, во многих великих географических открытиях есть и наша лепта, но…

На этом месте Мартышка вынуждена была ее прервать и попросила не отвлекаться, напомнив:

— Вы остановились на том, что когда вас догнал незнакомец, вы быстро втянули в панцирь голову и ноги.

Галочка нисколько не обиделась и охотно вернулась к истории с Дарвиным:

— Панцирь, естественно, плюхнулся на землю. Молодой человек забрался на него и несколько раз постучал: тук-тук-тук. И так доверительно он стучал, столько в этом звуке ощущалось доброжелательности и участия, что я успокоилась, поднялась на ноги и поползла дальше. А незнакомец, проехав на моем щите несколько метров, спрыгнул, быстро пошел вперед и вскоре исчез с глаз. Каково же было мое изумление, когда много лет спустя в брошенной кем-то газете я увидела портрет выдающегося ученого Дарвина и узнала в нем того самого молодого незнакомца, которого когда-то прокатила на спине!

— И это всё? — спросил Удильщик.

— А тебе мало? — Сова укоризненно покачала головой. — Ну и привереда ты, Удильщик, — не приведи господь.

— Действительно, — поддержал Гепард, — у людей, бывает, иные кормятся всю жизнь и даже делают карьеру на значительно более скромных воспоминаниях — уж во всяком случае без катания исторической личности на собственной спине.

Мартышка высказала надежду, что на Галочкиных воспоминаниях карьеру сделает коапповское кафе, а значит, и все коапповцы. Никто не понимал, какая тут связь, куда она клонит и в чем состоит ее замысел, а Мартышка не торопилась его раскрывать — «чтоб не сглазить», пояснила она — и поинтересовалась, нет ли среди посетителей-хищников какого-нибудь особенно бестолкового и упрямого — из тех, кому никак не удается втолковать, что кафе «У Кашалота»…

— Чисто вегетарианское? — закончил за неё Кашалот. — Есть один такой, вон он сидит, — директор кафе указал на Белого Медведя и пожаловался: — Стрекозу довел до истерики, меня — до полуобморочного состояния…

— Как раз то, что нужно! — обрадовалась Мартышка. — На нём-то мы и проверим, сколько эффективна моя идея…

Затем она обратилась к Черепахе:

— Видите, Галочка, вон за тем столиком солидного мужчину в поношенной белой шубе? Это Белый Медведь, зверь очень общительный. Он давно уже мается в одиночестве и будет, безусловно, счастлив выслушать ваши воспоминания о встрече с Дарвиным.

— О, я с удовольствием их повторю! — и Галочка с неожиданным для ее комплекции проворством поползла к столику, за которым сидел Белый Медведь, все еще ожидавший, когда ему принесут рыбу.

Галантный Гепард вызвался ее сопровождать.

Когда оба они были уже на полпути к столику, Мартышка спохватилась и крикнула вслед:

— Да, а что вам подать? То, к чему вы привыкли на своих Галапагосах — кактусы в собственном соку с гарниром из ягод, листьев и лишайников?

— Если можно, — крикнула в ответ Галочка, — принесите, пожалуйста, помидоры. Их мы, галапагосские слоновые черепахи, обожаем больше всего на свете и готовы есть бесконечно!

— Вам принесут отборнейшие помидоры, — пообещал Кашалот. — Причем в неограниченном количестве! — и сразу отдал соответствующее распоряжение птице-Секретарю.

— Ради свежих слушателей эта почтенная дама готова отправиться хоть на край света, как ни тяжела на подъём, — сказала Мартышка со смешком. — И это нам на руку. Ну, половина дела сделана! — и она довольно потерла руки.

В этот момент до коапповцев донеслись несколько приглушенные расстоянием, но тем не менее вполне отчетливые крики «Горько!».

Кашалот оживился:

— Свадьба на банкетной лужайке! Первая в нашем кафе!

Удильщик полюбопытствовал, кто женится. Сова сообщила, что Ежиха выходит замуж за Ежа, и тут же предложила председателю КОАППа поздравить молодых.

— Непременно поздравим, уважаемая Сова! — твердо пообещал Кашалот, после чего озабоченно добавил: — Надеюсь на этой свадьбе…

Мартышка, понявшая его с полуслова, замахала руками:

— Что вы, что вы, дорогой Кашалот — ни-ни! У нас с этим строго! Допускаются только… да вот меню, смотрите сами.

Кашалот перелистал меню и внимательно просмотрел раздел «Напитки». Там значились нектар, фруктовые и ягодные соки, овощные соки — томатный, капустный, морковный, свекольный, берёзовый сок и молоко. Он поинтересовался, что заказано для свадьбы.

— Молоко, вестимо, — отвечала Сова. — Ежи-то до него страсть как охочи.

— Молоко у нас, надеюсь, не порошковое?

Вопрос Кашалота очень обидел Мартышку. Поджав губы, она подчеркнуто сухо отчеканила:

— Уж об этом-то, господин директор кафе, могли бы и не спрашивать! За кого вы нас принимаете? За людей?

Смутившийся Кашалот стал оправдываться, клятвенно заверяя, что, мол, вопрос задан просто так, для порядка — на самом же деле он ведь отлично знает, что репутация КОАППа вообще и кафе в частности для рядовых сотрудников не менее дорога, чем для него, председателя и директора, и они никогда не рискнут предпринять что-либо, могущее безупречность оной репутации поколебать — у него и в мыслях не было усомниться в этом…

— Нет, вы усомнились! — не унималась Мартышка. — Это же надо такое сказать, — и она передразнила: — «Молоко у нас, надеюсь, не порошковое?» Да я того, кто посмел бы его нам предложить, самого бы стерла в порошок! К вашему сведению, мы не то что суррогатов — натуральных продуктов не признаем, если они импортные или даже местные, но привозные — только свои, с нашего подсобного хозяйства — проверенные, гарантированного качества, экологически чистые — безо всяких там нитратов, пестицидов и прочей химии! И на свадьбу я выдала молоко, полученное прямо здесь, свежее, только что надоенное! Сейчас и для вас надою, а то ведь вы пока сами не попробуете и не убедитесь, всё равно не поверите — заразились, наверное, от Рака, он никогда никому и ничему не верит… так, беру кувшин… где нож? Ага, вот!

Не успел Кашалот удивиться, зачем Мартышке для дойки понадобился нож, как она подбежала к довольно высокому дереву с крупными продолговатыми кожистыми листьями, явно не местной породы (Кашалоту даже показалось, что там, где оно росло, еще неделю назад никакого дерева вообще не было), надрезала кору и подставила кувшин. Из надреза полилась тонкая струйка густой белой жидкости, которую в обиходе называют млечным соком, а в науке латексом.

Пока кувшин наполнялся, Мартышка дала своим действиям исчерпывающее объяснение: