Кто услышит коноплянку?

– А приходите ко мне домой, - неожиданно предложил он. Но никаких намеков, многозначительности за этими словами не скрывалось. Как на работу позвал. Так оно и оказалось. Мне вещи в Старгород отправить надо. Буду в узлы и коробки все прятать. Заодно и поможете. Шучу. Приходите.

Воронова согласилась, но растерялась. Софья было представила привычную для себя картину: уютный ресторан или кафе, хорошая музыка, она, обворожительная и неотразимая, и мужчина - из которого уже через час можно вить веревки или, как говорила Ольга Кремер: "Он тает, тает - и растекается, как мороженое". И вот - все по-другому. Вместо музыки и ресторанного интима - комната, из которой переезжают. "И ведь это тебе, дорогая, нужна эта встреча. Придется идти. Но - игра стоит свеч. Ты был прав, Смок: "Чем больше жертвы, тем приятнее побеждать". Я ему все книги соберу, все ложки перемою, но он все сделает, что мне нужно". * * *

Киреев чувствовал, что становится нарасхват. Только он поговорил с Котеночкиной, с тревогой спрашивающей, правда ли, что он уезжает из Москвы, как позвонила девушка, которую он вспомнил сразу - она подвозила его до метро на своей машине. Красивая, помнится, девушка. Сказала, что у нее важное дело. Где ты, родная, годик назад была? Киреев усмехнулся: предложи ему тогда такая девушка встречу... Разве что землю бы носом не рыл. А если бы тогда он с девушкой в иномарке - да мимо Галины - медленно так проехался... О, за это он все отдал бы. А сейчас? Сейчас ему надо быстрее собраться и уйти из Москвы. Какой-то внутренний голос подсказывал, что уход из этого огромного города - его шанс. Девушка же, даже такая красивая, ему вряд ли теперь интересна. Киреев с удивлением отметил про себя, что это женское внимание ему даже не льстит. С Натальей Михайловной он договорился встретиться у Лизы на именинах. С девушкой, ее звали Софья, - завтра у него дома. Он поначалу стал гадать, что от него понадобилось этой девушке, но ему опять звонили: заботливая Алла Ивановна сообщала, что она договорилась и с контейнером, и с грузчиками: "У нас в магазине это не проблема, даже и не благодарите". А затем ему позвонил человечек, который в последнее время стал для него очень близким:

– Ты не забыл, у меня день ангела послезавтра, - услышал он голосок Лизы.

– Разве такое забывается?
– Интересно, кажется, в последний раз она говорила ему "вы".

– Придешь?

– Обижаешь. Обязательно приду.

– А я про птиц читаю.

– Подряд или выборочно?

– Выборочно. Сначала в оглавлении интересное имя встречаю, а потом читаю про эту птицу.

– Много прочитала?

– Пока не очень. А сейчас про коростеля читаю.

– Про коростеля?

– Он забавный такой. Кричит: "Крэкс, крэкс". Почти как Карабас Барабас из фильма. А еще коростель не летает, а пешком ходит. И на гнездовье, домой к себе, пешком из дальних стран приходит.

– Действительно, забавно. Все летят со скоростью ветра, а этот бедолага знай идет себе - за плечами котомка, города обходит, села тоже, днем отсыпается...

– Котомка? Здорово! Но его жаль немножко...

– Честно говоря, мне тоже. Но получается, доля у него такая - пешком на родину возвращаться. Но ведь возвращается, не остается на чужбине, в теплых краях. Получается, его не жалеть, а уважать надо. И никакой не Карабас он вовсе, а просто старый ворчун? Совсем как я. Алло, Лиза, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Или случилось что?

– Дядя Миша, Наталья Михайловна сказала, что ты от нас уезжаешь. Я тебя седьмого мая последний раз увижу?

Киреев растерялся. Он не знал, что ответить ребенку. Соврать бодреньким голосом? Стыдно.

– Лиза, я тебе вот что скажу. Мы обязательно должны увидеться. И вот еще что. Я в свой Старгород, как коростель, пешком пойду. Правда, вместо котомки рюкзак у меня будет, и пойду я днем, а не по ночам, а в остальном похоже.

– Как - пешком?

– удивилась Лиза.

– Я ведь тоже, как и ты, мечтал всю жизнь по полям да лугам ходить, вдоль речек, да через синие леса. Может, до Старгорода сил хватит дойти. Только, чур: об этом знаешь только ты.

– Какой ты молодец! И мне с тобой захотелось. Я никому не скажу.

– Подрасти сначала, хорошо?

– Дядя Миша, а как я узнаю, где ты будешь находиться?

– А тебе это важно?

– Конечно.

– Тогда сделаем вот так. Из самых красивых мест, куда меня занесет нелегкая...

– Кто занесет?

– Это говорят так. Торжественно обещаю, я буду тебе письма оттуда посылать с подарками.

– Какими подарками?

– Например, цветок сорву с луга. Или листок с дерева. Идет?

– Идет!

– Ну вот и славно. А сейчас тебе спать пора. Передавай привет своим бобрам.

– Передам. А коноплянку ты встретишь?

– Все. Спать, - и он положил трубку.

Глава восемнадцатая

– Тяжко, - это первое, что сказал Софье Киреев. Он сидел на полу, окруженный горой вещей, и, кажется, был близок к отчаянию.
– Ничего не получается.

– А это потому, что у вас системы нет. Кстати, здравствуйте. Плащ куда повесить?

– Спасибо, не надо. Тьфу ты!
– Они оба засмеялись.
– Здравствуйте. Плащ на вешалку. Я в том смысле, что помогать мне не надо. Управлюсь. Вы садитесь, а я пока кофе соображу.

– Вернемся к системе. Коробки у вас есть? Веревки? Хорошо. Я займусь посудой, вы - книгами, потом одеждой. Кстати, вещей-то у вас и не очень много.

– И слава Богу.

– Я слышала, Алла вам очень помогла.

– Не то слово. Спасибо ей. Что в этом мире без добрых людей делать? После этого они приступили к работе. Работали молча. Готовую коробку вдвоем относили в коридор. Софья обратила внимание, что лоб у Киреева быстро покрылся испариной.

– Михаил, а вы не обидитесь, если я вас спрошу?

– Как можно в наше время что-то обещать? Но я постараюсь.

– Зачем вы квартиру продаете? Если желаете из Москвы временно выехать - ради Бога. Сдайте квартиру, получайте деньги. Извините, конечно, если я не в свои дела лезу.

– Все нормально. Моя прежняя жена тоже так рассуждает. Наверное, вы обе правы. Скажу подругому: это ваша правда. У меня другая.

– Другая?

– Не лучше вашей, не хуже, но моя.

– Я не понимаю. Это - здравый смысл, только и всего. Из него и следует исходить.

– Здравый смысл?

– Ну да.

– Я болен, Софья Николаевна.

– Лучше просто Софья... Больны? Тем более, нужны деньги на лечение. Я не понимаю.

– Мне остается в лучшем случае год. Рак, - он продолжал собирать книги, но было видно, что объяснение дается Кирееву с большим трудом.

– Ох, Господи, - эти слова вырвались у Софьи машинально.
– Но ведь сейчас есть институты, клиники. А хотите, я помогу вам к профессору Бельту на операцию попасть? Он у меня картины покупает. Вы делали операцию?

Киреев словно не услышал ее вопроса.

– Софья, что мы все о грустном? Вы мне что-то рассказать хотели. А пока мыслями собираетесь, я историю одну смешную расскажу. Про операцию. Есть у меня два друга. Один врач, другой... другой просто хороший человек. В данном случае его профессия роли не играет. И вот приходит он как-то к другу-врачу, тот дежурил как раз, и говорит: проблема у меня - ногти на ногах закругляются и в кожу врастают. Врач отвечает, что пустяки все это. "Пойдем в процедурную, и я все тебе быстренько исправлю".
– "Нет, - отвечает мой второй приятель (давайте для простоты называть его Больной),