Куклы Барби (сборник)
Шрифт:
В суд свидетеля Аню доставила милиция. В зале заседаний у неё спросили, как получилось, что в день и час задержания преступников она оказалась на квартире. Понимаете, ответила Аня, это как в классицизме, метод в литературе когда-то был. Так вот он как раз и предполагает единство времени, места и действия. Иначе какая интрига?
Тихоня
Маленькой, Танюша особых хлопот родителям не приносила. Бывало, сидит в уголке, играет с куклами, не видно-не слышно. Дома не могли нарадоваться: послушная девочка, родителям не перечит, в школу пошла – тоже всё в порядке: учится не на пятёрки, но ровно, без всплесков, падений и взлётов. В старших классах, когда девчонки уже на свидания бегают, она вдруг пристрастилась к вязанию. Целыми
Танюша вязала правильно, по книжкам. Потихоньку сплела матери платье с узорами. Та на работу пришла, коллеги ахнули. Красота! «Дочь мне на день рождения подарила!» – гордится мать. Сотрудницы завидуют, повезло, мол, с дочерью, дай ей бог хорошего жениха. Мать щурится, глаза отводит, чтобы никто нахлынувшую тревогу в них не заметил, а душа через сомнения прорывается, маками расцветает. А как не радоваться: девчонка хоть куда: и умница, и хороша собой, но – тихоня. Вроде бы всё в норме, но как-то не так, неуютно ей с дочерью: всё время молчит и улыбается. А вот о чём думает – не скажет.
Отец спал и видел, чтобы она пошла по его стопам, выучилась в институте и стала, как он сытно говорил, «хлебным технологом». Ходишь себе по заводу в белом халатике, туфли на каблучке, причёска. Вокруг ароматы, тепло, светло, чисто. Зарплата стабильная, премиальные. Работа не пыльная, не на износ. От звонка – до звонка, значит, всегда в семье, при детях, муже. Женская профессия. Танюшка посмеивается, отца в лоб, как покойника, целует, но не перечит.
Поступила она в медицинский институт. Тайком. Объяснила, что не хотела родителей расстраивать. На технолога отправилась учиться Татьянина подруга. Они с ней с детства не разлей вода. Танюшка с отцом её сообща уламывали, не пропадать же мечте. Он её и в лабораторию устроил. За руку привёл, как родную, посодействовал.
А потом Танюша замуж вышла за однокурсника и девочку родила. Пелёнки, конечно, учёбу осложнили, но родители помогли, дочь в сложной ситуации не оставили, доучиться возможность дали, но вдруг молодой супруг другую нашёл. Танюшка совсем замкнулась. Молчит, о чём-то своём думает, спицами перебирает, петельки ложатся ещё плотней, ровно-ровно, одна к одной.
Парни к ней так и липнут. Ничего, что ребёнок. Они её и «с прицепом» замуж возьмут. Таня, как обычно, улыбается. Не хочется пока ей. Ещё от одного замужества не отошла, а может, никогда и не отойдёт, как знать. В один прекрасный день Таня собрала чемодан и, не говоря ни слова, уехала к бабушке в другой город. Почему – не объяснила. Уехала, и всё.
С работой сложилось. В тамошней больнице место для неё нашлось. Стали родители закадычную подругу расспрашивать. Та тоже молчит, как будто «молчанка» новомодным сложным вирусом распространилась, потом не выдержала, раскололась. Не может, говорит, ваша Таня в одном городе с бывшим мужем жить и видеть его с другой – не может. Слишком сильно в сердце он у неё сидит, как заноза. Танюшка в больнице на хорошем счету, авось, приживётся, обустроится, ребёнка к себе заберёт. Так и случилось.
Родители, конечно, за единственную дочь переживают, домой зовут. Она ни в какую, упёрлась и всё. И опять молчит. Слова из неё не выдавишь.
Мать часто у дочери гостит. С внучкой общается, за бабушкой-старушкой присматривает. Таня к тридцати чуть округлилась. Ушла девичья хрупкость, обозначилась женская монументальность. Откуда-то пришли степенность и размеренность движений. Пройдёт по улице – глаз за ней сам бежит, из толпы прохожих выбирает. Ожила потихоньку, оттаяла, улыбка на всё лицо, песни под нос
мурлычет, словно молодая сытая кошка. Мать на дочь смотрит, спросить не решается. Время придёт – сама скажет. Такая уж у неё дочь: всё в себе.Летом Татьяна привозит к родителям жениха. «Как, мама, нравится?». Мать вдруг сгоряча выпалила: «Ты что, детский сад открывать собираешься? Он же тебя на семь лет моложе. Что ты себе думаешь?» И всё. Ничего вроде не изменилось, но сквознячок по квартире прошёл. Дочь опять прикипела к вязанию. Плохой знак. Спицы мечутся под Таниными пальцами, не обуздать.
Городок, где живут родители – курортный. Останавливаются в нём Танины сослуживицы, разъезжаются по местным санаториям и домам отдыха, гостинцы от дочери передают. Родители интересуются, как, мол, дела на личном фронте у нашей кровинушки? Те удивляются: «Вы ничего не знаете? Вился вокруг неё мужчина. Молодой, красивый. Лет пять проходу не давал. Замуж звал. Она ни «да» ни «нет» не говорит, но и не гонит. Он весь извёлся, штурмом решил её взять. С работы встречает, на выходные звонит, кругом приглашает. Они вроде и вместе и вроде и нет. Тут он и ставит вопрос ребром. Не могу больше ждать: семьи хочу, детей. Решайся. Она на попятную. Молод, говорит, ты для меня. Разница между нами большая. Он и женился на первой, что под руку подвернулась». Мать понимает о ком речь, лишнего не говорит, а сердце ноет. Помнит свой с дочерью приговор-разговор. Ночами не спит, на кухне чай попивает, думает. «А если я от дочери судьбу отвела? Моложе, ну и что? Лишь бы счастливы были. Ах, дура я, дура. Поздно теперь горевать. Слов назад не воротишь».
Приносят в дом телеграмму. Танина мама депеш боится из-за прошлой войны. На листочке подпись ставит, а руки дрожат. Страшно. Читает, а у самой ноги подкашиваются. «Улетаю работать по контракту на Север. Подробности письмом. Целую, обнимаю, люблю. Таня». И всё. Почему сорвалась с обжитого места в сорок с хвостиком лет? Зачем?
Приезжали на отдых подруги, забегали в гости, судачили, разводили руками. Уехала, говорят, с одним чемоданчиком.
В нём бельё и тёплые вещи на первый случай. Ещё любимую подушку «думочку» с собой прихватила. Видимых причин для кардинальных перемен нет. На работе всё ладилось. На хорошем счету, заведующая отделением. В больнице даже не хотели отпускать. Дочь в столичный институт поступила, учится хорошо. Может, личная жизнь? Да разве она скажет? Тихоня, что с неё возьмёшь.
Домой Танюша вернулась через пятнадцать лет. Возраст пенсионный. Пора. Мать с отцом – глубокие старики, дочь недавно с мужем развелась, одна мальчика воспитывает. Наверное, в их семье невезуха по женской линии. Может, если мальчик, то пронесёт.
Старость её проходила тихо и ясно. Танюша занялась дачей, пропадала на ней целое лето. Огород не любила, развела всюду цветы. Время от времени навещали её местные вдовцы, заводили окольные разговоры, намекали. Она засмеётся, пожмёт плечами, промолчит и снова в клумбы свои уткнётся. Соседки-огородницы прибегут посплетничать, заодно вдовцам посодействовать. В один голос: пора на старости лет жизнь личную устроить. Она улыбнётся, промолчит. Вечером сядет у телевизора, возьмёт спицы в руки и вяжет, вяжет.
Вот уже и внук школу закончил, пора поступать, а тут – беда. Свалила его с ног внезапная болезнь. Мальчик тяжёлый. Жизнь в нём еле теплится. Танюша к внуку в больницу спешит, рядом садится, молчит, плачет. Паренёк слабый, вымученный. Пошептались они о чём-то между собой, обнялись. Бабушка встаёт уходить и внуку говорит: «Родной мой, бог великодушный, смилостивится. Если уж суждено кому-то в семье страдать, то пусть это буду я. Ты молодой, должен выкарабкаться, а мне уже ничего не страшно и ничего не жаль».
Через несколько месяцев её не стало. Она ушла тихо, никого не обременяя, как жила. Проводить её в последний путь пришли соседки по даче, кудахчут, руками разводят. Сама доктор, а по больницам никогда не ходила. Вот и съел её этот рак, а когда хватились – было уже поздно. Хороший человек Татьяна была. Всегда приветлива, улыбается, в чужие дела не встревает, всё с цветами возится. А что на душе у неё – не скажет. Одним словом, тихоня.
Подарок без фантазии