La Cumparsita… В ритме танго

— У нас, видимо, скрытый конфликт, Ярослав? — мужской голос почти мне в ухо шепчет.

И здесь достал? Пиздец!

— Нет, — тихо отвечаю.

— Это хорошо, — слышу, как он глубоко вздыхает, словно сам с собой о чем-то разговаривает, бурчит, изображая недовольство, дергает руками и стягивает со своих плеч пиджак. — Жарковато! Привет-привет! — машет подмигивающей и улыбающейся Даше.

— Вы мешаете, Сергей, — произношу куда-то в воздух, почти не размыкая губ.

— Правда? — поворачивает голову ко мне. — А кому?

— Даша занята, у нее сейчас клиенты. У них, — вскидываю руку, чтобы посмотреть время, — еще есть пятнадцать минут. Не отвлекайте, пожалуйста.

— Прошу прощения, — ехидничает самовлюбленный хлыщ, — постараюсь больше не шуметь. А Вы?

Что я? Вынужденно поворачиваю свое лицо к нему.

— Вы не мешаете? Мне кажется, там сейчас не слишком профессиональные ребята — излишнее внимание, тем более со стороны охраны, не способствует их расслаблению. Говорю Вам, как преподаватель. Открытые занятия со студентами…

— Подождите там, — грубо обрываю менторскую речь и правой рукой показываю на диван, стоящий в общем холле, на который так не слишком вежливо предлагаю этому козлу присесть.

— Спасибо, — оглядывается, сверяя заданное направление, — но мне и здесь неплохо, Ярослав.

На этом утверждении наш диалог, по-видимому, подошел к концу. Любит, чтобы последнее слово оставалось за ним? Замашки богатея? Привычки человека, которому все можно, везде горит зеленый свет?

— Вы женаты, Сергей? — без стеснения рассматриваю его правую руку и безымянный палец, на котором слишком явно отблескивает обручальное кольцо.

— Я считаю, что «да». Жена говорит, что «нет». Но живем, конечно, вместе. Она, естественно, утверждает, что это нехорошая привычка, которую ничем не искоренить. К тому же у нас прекрасный загородный дом. Спрашивается, зачем такому изменять? Я верю, что у нас надежный, очень крепкий брак, хоть и не на бумаге. После развода никак в ЗАГС не зайдем, понимаете? Развестись было проще, чем заново поставить подписи, вероятно, на том же самом месте. Но мне, безусловно, нравится ее логическая цепочка — она мастер строить логику на пустом месте. Моя чика — «кандидат логических наук»! Солнце взошло, значит, кто-то веревочку отрезал и отпустил светило на дневной прикорм. Не понимает, что есть вещи, которые сами по себе происходят. Мы вместе вовсе не из-за привычки, а по велению и из-за синхронизации сердечного ритма. Но! Кто я такой, чтобы ко мне прислушиваться? Я муж, отец, еще по совместительству «ходячее недоразумение», с которым она прожила не один десяток лет. По крайней мере, жена иногда бухтит о том, что без меня ей было бы намного проще, но, — он поднимает руку, демонстрируя тот самый палец, — у нее такое же, Ярослав. Не снимается, поверьте. Мою жену это жутко злит, помимо, конечно, общей фамилии, от которой она так и не смогла избавиться. Но теперь уже, правда, по профессиональным причинам эта экзекуция неактуальна. Она талантливая артистка весьма точного жанра, да и место работы у нас с ней одно. Представляете, как смешно мы бы выглядели, если бы по несколько раз скидывали ее наносную и надевали девичью. Словно трусы-неделька! Постирал — надел. А что? То есть, — хмыкает, — с какой целью интересуетесь?

— Вы приезжаете на уроки с Дашей в гордом одиночестве, без пары, — пытаюсь оправдать свой неудобный интерес. — Мне казалось, что танго — парный танец. А получается, что Вы посещаете уроки лично, без жены или не-жены.

— Она упирается. Говорит: «Куда нам танцевать, Сережа? Да я убить тебя готова, любимый муж». Страсть выказывает, но не танцполе, увы…

Ему бы следовало прислушаться к своей почти жене и не трясти несвежестью перед кумпарситой.

— … а Дашка уговорила, сказала, мол, сюрприз будет. Соглашайся! Ей, — тычет пальцем в сосредоточенную на чем-то Смирнову, — никогда не смогу отказать. Мы с ней долго вместе, почти всю жизнь. Я, — гордо вскидывает подбородок, — ее первая неразделенная любовь! Разбил малышке сердце, понимаешь? Сам того, не желая, естественно. Большая разница в возрасте и еще одна непреодолимая проблема…

Замечательное откровение! У меня, по всей видимости, широко распахивается рот, то ли от удивления, то ли от неудовольствия, то ли по физиологическим причинам — сейчас мне нужно много воздуха вдохнуть.

— Даша знает о том, что Вы женаты? — не сводя с нее глаз, перебиваю и сквозь зубы задаю козлине, надеюсь, что последний на сейчас вопрос. — Она в курсе Вашей пестрой жизни?

— Естественно! — закидывает свою руку на мое плечо. — У Вас протез, Ярослав? — кивает на то, что скрыто в кармане моих брюк. — Прошу прощения, но я заметил. Что произошло?

Дергаю плечом, пытаясь скинуть его беспардонный жест.

— Вы не могли бы… — оскалившись, рычу.

Он убирает свою руку, а я подальше от него, куда-то в противоположную сторону иду. Омерзительный урод, ей-богу! Мужик гордится тем, что странным образом женат, кичась, наслаждается тем, что разбил Даше сердце, грязно шутит, пошлит и жутко скалится, как недоразвитый задрот. Грубо, мелко, унизительно и страшно. Сергей использует ее, Смирнову, как молоденькую отдушину, как запасной постельный аэродром, на котором он мостится, пока старательно налаживает отношения со своей «не пойми в каком статусе» женой? Бусинцев был все же прав? Хоть тут, скотина, не сбрехал.

Уткнувшись лбом в стену, прокручиваю всю информацию, которой со мной любезно поделился этот мужичок. Шепчу то ли проклятия, то ли увещевания. В каком-то из пройденных неоднократно кругов персонального ада вполоборота замечаю, как взмыленная, но счастливая Даша выбегает из репетиционного зала, быстро направляется к этому Сергею, подпрыгивает на месте, пытаясь избавиться от ощутимой разницы в их росте, и тут же вешается к нему на шею. Он обнимает Дашу, сильно кружит, уткнувшись носом ей в плечо. А мне прикажете стоять и молча наблюдать за этим? Мы с ней встречаемся, да и она неделю назад заверила меня, что у нее нет никого, а от отношений с кем-либо в тот момент она была свободна. Тогда как это все прикажете понимать?

Слышу, как они о чем-то шепчутся, что-то обсуждают, смеются даже — издеваются? Объект издевки — я? Медленно поворачиваюсь и вижу приближающуюся ко мне пару — улыбающиеся он и она. Они немного друг на друга чем-то похожи. Будут счастливы, наверное. Так в народе говорят. Две половинки одного целого даже во внешности копируют друг друга, абсолютно невзирая на пол. Смирнова подтягивает ко мне этого Сергея, улыбается, размахивает ладошкой, словно приветствие транслирует, сойдя с палубы тихоокеанского круизного лайнера:

«Привет-привет, мой дурачок!».

— Ярослав, — они останавливаются передо мной, а Даша продолжает, — хочу тебя познакомить с одним человеком.

Мы с ним знакомы! Не стоит утруждаться, кумпарсита. Его зовут Сергей. Твоя первая неразделенная любовь, разбившая на мелкие осколки маленькое девичье сердце — он женился, сволочь, на другой. Такой себе на уме женатый под настроение мужчина, с обручальным кольцом на том самом пальце, от которого, как это ни парадоксально, не может до сих пор отделаться его собственная жена. Что ж, я ей, вероятно, несколько сочувствую! Тяжело терпеть такое самомнение, гонор, да и музыку, которую он слушает, поистине та женщина — мировая героиня, ей бы орден предоставить, да пожизненное финансовое обеспечение, любезно выписанное государством в рамках помощи неблагополучным семьям, в которых муж — откровенный самой природой недоделанный урод!

— Это мой дядя, Сергей Смирнов, младший брат отца. Помнишь, я говорила, что…

Дядя? На этом слове у меня выпучиваются глаза. Сергей Смирнов? Мужчина, разбивший сердце маленькому ребенку потому, как их близкое родство — та самая непреодолимая проблема для тесных отношений? И кто после этого всего… Задрот, «товарищ Горовой»?

— Мы познакомились уже, Дари-Дори, — ухмыляется Сергей. — Ярослав? — протягивает мне ту же руку.

— Дари-Дори? — пожимаю его руку, но спрашиваю про чудное имя кумпарситы.