La Cumparsita… В ритме танго

— Так меня отец зовет, — краснеет Даша. — Еще по детству закрепилось…

— Леха помешан на мультиках, Ярослав, — Сергей головой качает.

Как говорится, тут у каждого свои индивидуальные заскоки. Но! Но! Это же действительный, вполне себе реальный, непередаваемый по ощущениям, которые я тут ловил, пиздец! Добавить бы — с огромной буквы «п»! Я тут чуть башкой не тронулся от дяди, подумал черти что, нафантазировал себе такое, что в голову неудобно занести, а ларчик, как говорится, слишком просто открывался. Они друг другу родственники! И очень близкие! Они Смирновы! Даша и Сергей — племянница и дядя. Фух! Я бы эту женщину…

Делаю выпад, непредсказуемый рывок и подхватываю под ягодицы Дашу — она сразу поджимает ножки, формируя уголок, перебирает ручонками, пока не упирается мне в плечи, с улыбкой наклоняется ко мне и шепчет в щеку, в шею, в ухо:

— Ярослав, осторожно, пожалуйста. Как твоя рука?

* * *

*милонга — вечер, на котором люди танцуют аргентинское танго (есть еще одно толкование этого слова, но в данном случае — танго-вечер!).

Глава 11 Ярослав Горовой

— Вот мне очень интересно, Ярослав. Если ты позволишь, парень?

Улыбаюсь, не произнося ни звука, кивком даю свое согласие.

— Короче, — Сергей затягивается «уже не помню какой по счету» сигаретой, прищурив правый глаз, — кем ты меня считал до нашего тесного знакомства, которое Даша нам сегодня организовала? Сама, кстати, предложила. Вкурил? Сама? Сама! Даже попросила меня представиться — я, естественно, наотрез отказался. Как есть говорю — извини, парень. Все-таки я старше, а значит… Короче! В общем, целиком ее желание — я бы, еще разок подчеркиваю, предпочел остаться инкогнито. Прикольно людям нервы щекотать. Если ты меня, конечно, понимаешь? Знаешь, такая некислая игра выходит. Господи, это, видимо, профессиональная деформация — дожился «Серж» и превратился в жуткого засранца. Ищу подвох в действиях других, хотя сам же создаю неразрешимые проблемы. Провоцирую, если честно. Это мой конек, Ярик…

Он профессиональный провокатор? Вероятно, манипулятор? Шантажист? Клоун? Веселый черт? Паршивая овца в добропорядочной семье? Или добрый мужик, который сам себе петлю готовит или разогревает суповой котел в аду? Но на «Ярик» я все же вздергиваю голову и свое неудовольствие мычу.

— Принял! — Смирнов младший резво головой мотает. — Не любишь сокращения?

— Я предпочитаю «Ярослав», Сергей. Если Вас не затруднит?

— Не затруднит, конечно. Без проблем! — подтягивает пепельницу к себе, стряхивает сигарету, и снова приставляет фильтр к губам. — Итак, Ярослав, продолжим?

— Я слушаю.

— Если не секрет, кем я тут в твоем сознании прослыл до официального знакомства? — выпускает пар, криво усмехаясь. — Но, любезный, выражения все же подбирай — делай щедрую скидку на мой возраст. Я на три года младше Лехи, царского отца, но, — дергает себя за виски, — седина уже звенит, а сердце усиленно тренирует тахикардию, выплевывая на кардиограмме долбаные экстрасистолы. К тому же я очень мнительная натура, чересчур обидчивая, имею охренительные проблемы в общении. Хотя, — закатывает глаза, — последнее откачу, пожалуй, назад. Зафиксировать в чертогах не успел?

Нет, не успел, конечно! На сверхзвуковой скорости по трассе с огромными выбоинами, расположенными в шахматном порядке, да к тому же с выключенными, да просто вырванными с мясом, фарами лечу. Гм? Такая себе езда, должен вам сказать. Вот на что это похоже! Наш разговор с этим болтливым дядей Даши — неконтролируемый заезд без правил где-то на некачественной объездной дороге. Только бы в кювет на полной скорости не залететь.

— Сергей… — рассматриваю белую скатерть, пальцем прорисовывая вырезанные маникюрными ножницами дырочки.

Прикольный узор, если честно!

— Та-а-а-ак! Можешь не отвечать — все ясно! Старый кобель, волочащийся за молоденькой девчонкой, да? — с кривой ухмылкой на лице откидывается назад.

Немного не угадал! Старый импотент-кобель, искусанный лобковыми вшами, женатый на неоднократно обманутой несчастной женщине, сексуально измывающийся над Дашей в душевой кабине их общей тренерской раздевалки. С фантазией у меня всегда было нормально — так что, я не стеснялся в изображениях того, что этот хрен творил с нежной кумпарситой.

— Облом, видимо, Ярослав?

В смысле?

— Облом? — зачем-то переспрашиваю.

— Чесались кулачки? — кивком указывает на мою руку, монотонно двигающуюся по столу.

— Немного, — шепчу и сам с собой смеюсь. — Но, видимо, не судьба, Сергей.

— Отличный результат, как по мне. Согласен?

— Безусловно!

Похоже, мы поладим с этим дядей Даши.

— Что с рукой, Ярослав? — Смирнов становится серьезным. — Я в курсе, кто ты! Уж извини, но в нашем семейном гнезде с некоторых пор секретов друг от друга нет. Я был с Лехой на том заезде, мы видели аварию, но…

— У меня нет половины левой руки, Сергей, — поднимаю искусственную конечность, перед носом у Смирнова сжимаю механические пальцы и прокручиваю бионическую кисть. — Так уж вышло. Обещали постараться и сохранить, но в целях спасения моей жизни и оставшейся здоровой части благополучно обманули. Очнулся в палате после операционного наркоза с адской болью в левой руке. Подумал, если честно, что крепко сплю и вижу страшный сон или тупо сдох, что в тот момент казалось самым благополучным, вполне естественным, результатом моего вращения на той блядской трассе…

— Был жуткий дождь? — качая головой, Сергей размеренно добавляет.

— Да, и не только…

Тогда лило с небес, как из бездонного ведра — скользко, влажно и ни черта не видно на маршруте, который я давным-давно выучил наизусть. Еще бы! Столько раз колесить по домашнему треку, на котором я до сих пор могу с закрытыми глазами в каждый поворот, не снижая скорости зайти.

Болид, резина, топливо, движок, сцепление с асфальтом — все было в норме. Техническая команда справилась с возложенной на них задачей на «отлично». Пилот, видимо, подвел. В том, что со мной в тот день случилось, сейчас я вижу исключительно свою вину. Помню, как тогда был бешено замотивирован на долгожданную победу и уповал на благоволящую мне судьбу. Триумф, денежное вознаграждение и лавровый венок были у меня почти в кармане гоночного комбинезона и на лохматой голове, а сам я уже стоял на постаменте с римской единицей, щедро поливая премиальным игристым своих друзей, облизывающихся девчонок в просвечивающих мелкие грудки маечках и коротких облегающих их бедра шортиках, болельщиков, задуренных фанатов, помешанных на гонках, на неконтролируемом движении так же, как и я. Активно визуализировал успех, но так к нему и не пришел. Закончил гонку, как спившийся бродяга, захлебывающийся своей блевотиной в мелком и пожелтевшем от разлившегося топлива и ударом поднятого ила водоеме, под перевернутым болидом, зажавшим мою руку между своим крылом и чертовым острым валуном.

— Я утонул в тот мокрый и слезливый день, Сергей, — себе под нос, не поднимая головы, стараясь не встречаться со Смирновым взглядом, говорю, — а после на закуску, как будто первого мне было недостаточно, потерял свою руку. Одним неосторожным ударом покончил с собой! Вытер жизненную метрику, отформатировал CV* и завершил спортивную карьеру.

— Мы можем закончить. Довольно, Ярослав. Я все понял. Очень жаль, парень. Но это ведь не конец? — своим лицом и верхней половиной тела подается ко мне. — Ты меня слышишь?