La Cumparsita… В ритме танго

Он вздрагивает и задницей вжимается в стекло.

— Горовая, ты это…

— Сегодня шлюха, Ярослав! — облизнув губы, подмигиваю, и тут же ярко улыбаюсь, выставляю напоказ свое желание, а прихватив зубами мужской сосок, катаю, бью языком горошину, слежу за его реакцией и наблюдаю уплывающий от наслаждения мужской взгляд.

Муж забрасывает голову и больно бьется затылком о железную крышу машины. Стонет, раскинув руки и прищурив взгляд.

— Пососать? — освобождаю его член, пружинящий мне в руку.

— Нет. Хочу другого, Даша…

Ярослав разворачивает меня, надавливая на спину, между лопаток, бережно укладывает лицом на капот.

— Ах! Горячо, — прикрыв глаза, в металл шепчу.

Сзади? Он хочет так? А как же глаза в глаза?

— Ярослав! — звонко вскрикиваю.

Мотор нагрелся и дал температурный след на корпус автомобиля.

— Тшш, тшш, кум-пар-си-та! — в каком-то странном ритме произносит.

Он мягко бьет искусственной рукой рядом с моим носом, а вторую запускает в мои повисшие на середине бедра брюки, стаскивает тряпку, бережно шлепает по ягодицам и сильно раздвигает мои ноги своими коленями.

— Боишься? — покрыв собой, тихо спрашивает, раздувая выдыхаемым горячим воздухом мои волосы.

— Очень! — ерзаю и утыкаюсь пока еще запакованной в трусы задницей в его член.

— Держись, малышка…

Держусь, любимый! Только не переборщи, не переборщи… Кончи внутрь и сделай мне ребенка, иначе нас ждет сиротский домик для тех, кто был отвергнут обществом. О других альтернативах он в случае неудачи не узнает никогда. Другая баба и сгнившие на корню доверительные отношения — не тот гранд-батман, как говорят у нас.

Ярослав проталкивается быстро, сразу и на всю длину. Сегодня не останавливается и не щадит меня. Он двигается в каком-то бешеном темпе, а я жалкой сучечкой скулю в его машину. Очень странный запах! Он забивает мне ноздри и заставляет открыть рот для того, чтобы полноценно сделать вдох.

Копоть, масло, бензин, пыль и… Похоть! Мой муж, наверное, сексуально больной?

— Еще? — вколачивается, тараня серией стремительных ударов, Ярослав. — Рыб-ка, Дари, же-на…

— Да, да, да.

Он трахает, а я подмахиваю. Слежу заплывшим от странных слез взглядом за искусственными мужскими пальцами, царапающими покрытие его любимой машины, выдыхаю ртом и оставляю на капоте конденсирующие пятна.

— Люблю тебя, жена! Дашка, я так люблю тебя.

Я знаю! Знаю… Пожалуйста, не повторяй слова. Мне больно это слышать! Господи, я обманулась и не те чувства привела. Ты такой большой анатомически, а мы до конца заранее не отработали эту позу. Мне больно! Очень больно. Он протыкает насквозь, насаживает бабочку на шпильку. Прокусываю свою губу и быстро слизываю выступившую сукровицу. Теперь металл — внутри меня и рядом. Одна сплошная сталь и неплодородная для деток почва.

— Бля-я-я-ядь! — хрипит ругательства.

— И я, и я, — зажмуриваюсь и вторю ересь.

Он ускоряется и почти не выходит из меня, придавливает телом и лишает драгоценного необходимого мне для жизни воздуха.

Хочу нашего ребенка! Точка! Одно желание на сейчас…

Готова душу дьяволу продать за одного, но чрезвычайно шустрого головастика. Упираюсь бедренными косточками в обжигающий металл и застываю в ожидании наслаждения. Близко! Чувствую, как скручивает живот, как стягивается плоть, как хочется в туалет, как он глубже и сильнее плоть берет и наконец-то с громким выдохом, насаживая на свой член, обняв рукой и приподняв меня, кончает, выплескиваясь внутрь.

— А-а-ах! — всхлипываю и застываю, принимая его семя.

Глава 22 Смирновы…

Сергей

Странно познакомились… Нас свели обстоятельства и мои родители… Мать чересчур усердствовала в воспитании юного бойца из своего профессионального окопа… Лупила по рукам, лицу и по животику мелкого желторотика на подлете к кормящему преподавательскому гнезду, а я за девочку вступился, перья распушив и выпустив на любимую родительницу хиленькие когти не совсем орла. Так, возможно, попугая, павлина или китоглава. Накинул на себя геройский плащ для устрашения, бравировал, показывал характер, а по факту — глупо влип в эту недоиностранку по самые гланды, до сих пор откашляться не могу.

Вначале мы с кубиночкой натянуто общались… Стеснялись и боялись — да я использовал ее, откровенно говоря. Вот так отчаянно желал свободы от внезапно свалившихся на меня обязательств — в тот момент ничего лучше не придумал, как оплачивать женские услуги из категории «добрые дела, социальная помощь недоумкам, попавшим в затруднительное положение, пострадавшим от жизненных передряг». Мы с мелочью, с подкинутым под мою входную дверь парнем, безусловно, оценили ее тепло и ласку. Свят был счастлив пить ХельСми — у одалиски Лехи охренительный талант на сиську, вкусное молоко и добрая душа… Так многие говорят! Сам, конечно же, не пробовал, шкурой сильно дорожу и родственностью с братом, да и я не такой уж прям молочный типа гурман. Короче, парень насаживал бутылочку с грудным подарком от Ольги, подмигивая Смирняге, а затем разминал ладошки с иноземной чикой, наваривая кашку-малашку для голодных птенцов сороки-белобоки, облизывая женские смуглые щечки. Я же просто наслаждался тем, что был полностью предоставлен сам себе и меня никто не напрягал. А что? Ночные вылазки в клуб, музыка, шумные компании, ссущиеся кипятком фанатеющие от меня поклонницы, отдельным плюсом — неплохие гонорары, родной язык и юные отечественные потаскушки, которые стремились сесть на мой член, причмокивая рыбий хвостик вкупе со светлым пенным, иногда безалкогольным напитком. Джин для них был слишком тяжеловат, а мне… Мне вполне, в самый раз! Всегда нормально!

Потом? Потом мы стали с ней близки. Внезапно, но в том самом смысле — не духовно, а физически! Слились телами, уравновесили дыхание, сравняли сердечный ритм. Я сочненько оттрахал команданте! Но к умопомрачительному финалу чику, к сожалению, не подвел. С дебильным наслаждением потер свой член о девственную вагину девочки, предварительно своей рукой закрыв ей рот. Я выставил себя насильником и гориллоподобной мразью, не способным к нежностям и ласкам мужиком, чурбачком… Таким себе недоразвитым еб.аном! Зато мы сразу перешли на высший уровень отношений между женщиной и мужчиной — физиологически друг другу подошли по «сунь-вынь» параметрам. Увы, увы, увы… В тот день я сильно перестарался, к тому же у меня была весомая причина — забрали Свята, чтобы вернуть законному отцу, и я нажрался бурды, которая была в закромах припрятана. Мне пить нельзя, а я умопомрачительно надрался. Детка случайно подвернулась под мой член. Одно ее неосторожное движение, утешающие теплые поцелуи на полу в кухне привели чикуиту в мою постель и заставили лишиться девственности, которую она хранила, видимо, до брака. Брак позже состоялся — я долбаное джентльменство проявил. Опять же — чуть не спившись, эффектно сделал последовательнице Кастро предложение. Всю ее огромную семью к флэш-мобу «Уломай Эухению на официальную связь с Серегой» подключил, даже воровские авторитеты из солнечной Гаваны поддерживали меня. Пусть виртуально, но факт остается фактом! Я женился на самой чистой женщине и собой ее замазал, сделав двух девчонок — наших клевых дочерей. Но не надеялся на семейное счастье и так умопомрачительно боялся отказа, что чуть не сдох, пока ее к алтарю под руку, поддерживая беременный живот, не подвел. Страх, конечно, был — третья фобия у младшего Смирнова звучит примерно так:

«А вдруг шоколадка сорвется, откажет, убьет безразличием и невзаимностью? Теперь тебе, ублюдок, страшновато?».

Если честно, что из последнего намного хуже, до сих пор не разберу. Тогда за мои грубые в ее влагалище движения, девчонка издевательское «спасибо» лишь произнесла и голосом затихла. Ни одного ругательства, заявления в полицию или официально поданной жалобы моему папе. Я даже безмолвно заклинал ее:

«Убей меня, чикуита! По живому режь… Режь так, чтобы я, уе.ок, понял, как это силой женщин брать!».

Думал, амба убийце и козлу. Но нет… Все вышло в тот момент! И в этот тоже выйдет! Мне сейчас на Библии поклясться? Вот же лихо скрученная стерва! Мучает и ждет. Наслаждается случайно выписанной ей властью?

А как она тогда курила? Вау-вау-вау! Пиздец, ребята! Где-то через три дня после нашего болезненного для будущей Смирновой полового акта я, наконец-таки, нашел ее: на своей крохотной кухне в однокомнатной квартире, согнув худую ножку, поставив стопу на сидение табурета, прищурив один глаз, она жевала фильтр сигареты, давилась, кашляла, дым из ушей, ноздрей и рта выпускала, плакала от разъедающей субстанции и шипела о том, что ей со мною было очень хорошо…