La Cumparsita… В ритме танго

С огромным трудом пробираюсь к тренерскому шатру команды Кирилла. Порывистый ветер сильно раздувает навес, пухлыми «губами» бьется о пластиковую крышу палатки, парусит ее боковые ограждения и закручивает спонсорские флажки в тугие улитки.

— Добрый день, здравствуйте! — взбегаю по ступеням на помост и громко здороваюсь с присутствующими внутри импровизированного штаба. — Как дела? Привет, привет! Спасибо, все нормально! А где мой Ярослав?

Все, как один, мне улыбаются, подмигивают, затем приветливо кивают, некоторые обнимают, а особо смелые с оглядкой куда-то в сторону целуют в щеку. Передавая меня, словно эстафетную палочку, легонько, как футбольный мячик, отправляют «в ворота» к мужу, стоящему ко мне спиной и серьезно сосредоточенному на движущейся картинке, транслируемой на большом экране в помещении.

— Привет, любимый! — уткнувшись лбом в любимое тело, шепчу в его огромную лопатку, пропускаю руки и обнимаю Ярослава, переплетая пальцы на его напряженном прессе.

Он вздрагивает и вполоборота обращается ко мне:

— Дашка, ты напугала! Коварно подкралась. Ух! Будешь бИта, рыбка.

— Ты испугался, а я такая страшная? — расцепляю свои руки, отпускаю и неторопливо обхожу мужа, игриво отталкиваю его бедром, отыскиваю себе удобное место, ерзаю задницей по краю стола, затем наконец-то останавливаюсь в выгодной для меня позиции перед Ярославом и чересчур вальяжно поднимаю голову, чтобы встретиться с ним глазами. Выпячиваю подбородок, прищуриваюсь и через ресницы, тем самым очень томным взглядом, рассматриваю его.

— М-м-м! Красиво, черт возьми. Соблазняешь? — подмигивает мне.

— Спасибо, — беззвучно шевелю губами. — Так что там по красоте, мужчина? Вы по-прежнему меня боитесь? Соблазнение для тщедушных слабаков, — поднимаюсь на носочки и точно в его губы говорю, — здесь откровенный интерес и нескрываемое желание, — с придыханием, странным низким голосом произношу, — взять то, что я хочу.

Замечаю, как четко и ритмично двигается его кадык, вычерчивая идеальную вертикальную эллиптическую дугу, как плотоядно облизывается сам хозяин крупного адамова яблока, как идеально круглый угольный зрачок полностью растворяет радужку красивых глаз, как хищно поднимается верхняя губа Ярослава, оголяя верхний ряд его зубов. Что это такое? Злость, ярость или обоюдное желание, или… Это его страх?

— Есть немного, — дергает плечами, словно сомневается в ответе. — Совсем чуть-чуть. Дашка, что ты вытворяешь?

— Повторяю еще раз, соблазняю тебя, — закусываю нижнюю губу, как кукла, глупо хлопаю глазами. — Хочу тебя, мужчина, прямо здесь и сейчас.

— Перестань, жена, — невесомым поцелуем прикасается к моей щеке и ерзает густой и острой щетиной по моей коже. — Здесь же люди и потом…

— Ты колючий! — поскрипываю и пытаюсь увернуться от острой ласки.

— Извини, — он мягко отстраняется, правой рукой расчесывает свои скулы. — Вечером побреюсь специально для тебя. Сегодня с утра плохая примета, понимаешь?

Вот это да! А как же:

«Мы с отцом в приметы, заговоры, наговоры, проклятия и талисманы не верим»?

Похоже, истерия принимает массовый характер? Теперь и Ярослав поддался на дешевые инсинуации? Надеюсь, что это хотя бы не моя вина?

— Ярослав?

— Угу?

— Примета? Ты серьезно? Или решил достать меня? — с прищуром улыбаюсь.

— Ну-у-у-у, есть немного.

Стоп! Лучше бы ему предусмотрительно промолчать! Но я ведь все еще жду ответа по поводу его странного испуга. Он, видимо, другую поджидал?

— Итак, Горовой, только предельно честно! Смотри в глаза, товарищ. Ты испугался, потому что не ту увидел или что-то от Квазимодо во мне наблюдается? — продолжаю рисовать негодование, демонстративно упираю кулачки себе в пояс и насупливаю брови, формируя грозный вид, порчу складками свое лицо.

В этот момент мимо нашей трибуны проносится гоночная машина и скрипящим визгом оглушает меня. Я громко ойкаю, одновременно с этим сильно зажмуриваюсь и лодочками, сформированными из своих ладоней, закрываю уши, по-детски поджимаю плечи и на финал высоко подпрыгиваю на месте.

— Ай-ай-ай! — пищу. — Как громко! По-моему, я потеряла слух! Я оглохла, да? Ярослав! — хнычу, непрерывно издавая ультразвук.

Стараюсь, видимо, всех летучих мышей на этот трек созвать.

— Блядь! Твою мать, Даша! — он грязно матерится и через свое плечо у кого-то просит защиту для моих ушей. — Давай сюда! Пиздец полный! С тобой расслабиться абсолютно невозможно! Сколько раз… Бл, надеюсь, пыл на заигрыш прошел? Успокоилась?

Чего-чего? Я поскуливаю, всхлипываю, жалко корчу рожи и по одному, медленно и с осторожностью, приоткрываю глаза.

— Извини! Но теперь, похоже, мне до чертиков страшно, — прыскаю от смеха. — Заигрыш? Кокетство? Ты чем-то недоволен, парень, а?

— Это не смешно. Совершенно! — на полном серьезе говорит. — Надевай, кому сказал!

— А ты не кричи на меня! Мы не дома, Горовой! На нас люди смотрят, — строю из себя обиженную даму, надувшись, демонстрируя обиду, напяливаю на себя наушники, шумно продуваю микрофон, произношу стандартную тестовую комбинацию цифр, жду подтверждения и, наконец-то убедившись в полной исправности этой гарнитуры, с надменным видом перекрещиваю на своей груди руки. — Ну? Дальше? Продолжаем?

— Дашка-Дашка, перестань кривляться и кокетничать! Поиграем дома. Не порть лицо, рыбка, морщин потом не оберешься, — он выставляет руки по обеим сторонам моих уткнувшихся в край стола бедер. — Напрашиваешься, дерзкая?

Глубоко вздыхаю и руками обнимаю его заросшие щеки.

— Глупенький мужчина! Я комплимент хочу, Горовой. Выпрашиваю, выпрашиваю, но ты не поддаешься. Мужчина, ты сильно запустил меня! — хотела бы добавить «аж с самого утра», но я сдерживаю свой порыв и пытаюсь слабо флиртовать, чтобы от мысленной херни отвлечься.

Боль в животе все еще слабо стонет и никак не отпускает.

«Мы вас поддержим, рыбка! Не страшно, Дашка! Это очень хорошо и правильно! Замечательно! Не плачь, не плачь…» — мамины слова по-прежнему стоят в ушах.

Я ведь не плакала! Спрашивается, какого черта она все время это назидание повторяла?

— Ты спонтанная! Неожиданная! Непредсказуемая… — спокойно отвечает Ярослав, рассматривая меня. — Красивая! Но это слишком прозаично и для комплимента не подходит, да? Мы ведь не первый день вместе, значит, я должен что-то исключительное в качестве морального утешения своей жутко чем-то раздраженной женщине найти? Да? Как твои уши?

— Тихо-тихо. Не дождешься — слышу очень хорошо и довольно четко. Приятно, что беспокоишься, но… — выставляю перед его носом указательный палец, — не зарывайся и не переигрывай. «Красивая» — мне нравится! Все остальное, — демонстративно громко хмыкаю, — как-то странно выглядит. Ты же гонщик! У тебя должна быть мгновенная реакция на возможные помехи. Что это за «неожиданная», «спонтанная» и «непредсказуемая»? Боишься вмазаться, товарищ?

— Я уже вмазался в тебя, Горовая. Моя жена не может быть помехой! — обнимает и притягивает к себе. Я тут же прислоняюсь своей щекой к мерно вздымающейся мужской груди, запакованной в гоночный комбинезон, и прикрываю глаза. — Ты наигралась?