Ласковый Май

— Нет! — Микаэлла, всё ещё сидящая на полу, резко подняла голову.

— Я помогу, — её голос был полон раскаяния. — Я хочу всё исправить. Прости, Шат, я была в совершенном отчаянии!

Мы с ведуном обменивались весьма красноречивыми взглядами. Он протянул мне кристалл. Активировать артефакт при таком ненадёжном свидетеле я бы ни за что не рискнула.

— Хорошо, — ведун кивнул, разворачиваясь к Микаэлле и затянул узел халата потуже. — Ты передашь его Стэму.

Он подошёл к моей бывшей подруге и помог ей подняться. Девушка ошарашенно хлопала ртом и смотрела на него во все глаза.

— И ничего не расскажешь о произошедшем, — сказал Мей, его голос был полон уверенности. — А я, в свою очередь, постараюсь поговорить с твоим всё ещё женихом. Объясню ему некоторые… — тут он перевёл взгляд на меня, и глаза его потемнели. — Тонкости и детали семейной жизни. Мы с Эдвином вместе учились.

— Хорошо, я всё сделаю, — Микаэлла, всё ещё дрожа, но уже с решимостью в глазах, кивнула. — Я передам кристалл Стэму и ничего не расскажу о произошедшем.

Ведун внимательно посмотрел на неё, словно оценивая её искренность.

— Вот и отлично, — проговорил он уж совершенно отеческим тоном. — Шарли?

На секунду замешкавшись, япротянула кристалл Микаэлле.

— А теперь иди и постарайся не привлекать лишнего внимания, — произнес ведун ей очень строго.

Микаэлла, не говоря больше ни слова, выхватила из моих рук артефакт и быстро направилась к выходу, отстукивая твердыми каблуками прощальную дробь. Как только дверь за ней закрылась, Мей медленно повернулся ко мне.

— Ты что натворил?! — я изумлённо воззрилась на него. — Она же…

И осеклась, неожиданно увидев яркие искры лукавства в любимых глазах.

— Неужели и ты не заметила? — уже совершенно не сдерживаясь, Мей упал на кровать и раскинул руки. — А я хорош! Могу собой даже гордиться: лучший артефактор нашего королевства не заметил простейшего магического фокуса!

— Но как?! — от нахлынувшего облегчения я опустилась на пол, плечом, спиной упираясь в кровать, а плечом — о колено мужчины.

— Заклинание полного очищения, пара пассов свободной рукой и зеркальное отражение. Этот мерзавец получит чистый, мертвецки молчащий кристалл. Нас с тобой просто не было дома. Так часто бывает, поверь.

— Ты хорош! — я легко с ним согласилась. — Изумителен! Думаешь, он теперь успокоится?

— Мне совершенно нет дела до этого… — пробормотал Кимберли, садясь на кровати и опуская ладонь мне на затылок. — Ведь уже послезавтра у нас с тобой свадьба. Спокойно, Шарли! Уверяю, любимая, тебе не о чем волноваться!

Глава 33. Самый коварный мужчина

“В древнем ведическом храме остались лишь двое. Он и она. Как в незапамятные времени. Шарлотта глубоко вздохнула, стараясь собраться с мыслями. Она посмотрела на Мея, и в его глазах увидела не только поддержку, но и обещание вечной любви.

— Спасибо, Мей, — прошептала она, стараясь улыбнуться. — Я готова.

Они стояли бок о бок, встречая новый день своей жизни, готовые к любым испытаниям, которые могли их ожидать.”

— Что это за бред? — закончив читать текст, напечатанный на роскошной мелованной бумаге, я со вздохом откинулась в кресле.

— Выкинь в печку, — не отрываясь от вороха документов, мне сдержанно посоветовал Мей. — Газетчики вечно врут. И я сыт по горло этой “готовностью к испытаниям”.

— Это “Ведический вестник”!

— Отлично горит, не волнуйся, — Мей тихо фыркнул и потянулся за чашкой горячего кофе. Моей чашкой! — И прекрати читать жёлтую прессу до завтрака.

— Там еще было написано, что сама верховная ведьма Гименерва в ярости, весь круг высших ведьм протестует, и благословения нам не дает.

— Обойдемся без этой ведической геометрии. Выкинь из головы Гименерву. О моем существовании она вспоминает… примерно раз в десять лет, и без особой охоты.

Как можно забыть о таком? Этот несносный мужчина ворвался в мою жизнь по-весеннему неотвратимо и сокрушительно. Словно гром среди ясного неба. Ошеломительно, смело и горячо, как порыв тёплого ветра. Возражать ему было бессмысленно, всё равно что цепляться за остатки снега и льда под весенним дождём, тщетно пытаясь сохранить уходящую зиму.

— Ты подаёшь мне пример! — воскликнула я, спасая свой кофе от приторно-бодрого уже мужа и выдёргивая чашку буквально у него из-под носа. — Сам что-то всё утро читаешь. И, судя по твоему напряжённому лицу…

— Да… — Мей проводил чашку взглядом и тяжело вздохнул. — Час назад принесли корреспонденцию из канцелярии Императора. Восемнадцать прошений о расторжении нашего брака. Нарушение древних традиций, презрение к таинствам… Это успех, я считаю.

— Так и хочется посоветовать Их Величеству удовлетворить все прошения разом, — хмыкнула я, отхлебнув безнадёжно остывший кофе и грустно поморщившись.

— Мастеру так не терпится избавиться от бестолкового ученика? — Его глаза блеснули торжествующим озорством. Мей плавно поднялся, легко обошёл широкий стол и тут же присел на массивный подлокотник моего кресла.

После чего он бесцеремонно забрал кофейную чашку, щёлкнул пальцами, улыбнулся, и вот, горячий напиток вновь стоял передо мной на крошечном блюдце. Я вздохнула, глядя на него. Мей с самого начала хотел помочь, но я, как всегда, всё усложнила. Привычный ход событий.

Хитрость с упомянутым ритуалом действительно удалась. Как и всё, что Мей Кимберли делал. Ведьмы во все времена запрещали вступать в брак мужчинам — носителям первоприродного дара. Мне сейчас трудно сказать, чем именно это было вызвано, но отец Мея, герцог Кимберли-старший, так и не смог пробить эту стену бездушной традиции, сломавшей ему жизнь. И не только ему, как я теперь понимаю.

Сын великого ведуна оказался мудрее.

Он рискнул, мне доверясь. Положил к моим ногам свою жизнь и с блеском выиграл противостояние с высшими ведьмами. Проведённый мной ритуал принятия Мея в ученики снимал все возможные ограничения на колдовство. Я могла делать с ним всё, что вздумается. Даже убить. Или же — сделать законным супругом.

Оспорить сей факт не смог даже сам Император.

— Ты же не успокоишься, правда? — с наслаждением вдохнув удивительный аромат дорогого напитка, я хмыкнула.

— Год обхаживая неприступную крепость? — ведун поднял брови и округлил глаза, его взгляд откровенно смеялся.

— Такую уж и неприступную… — пробормотала я, смущённая, пряча за чашкой безудержно наползающую улыбку.

— Заключив унизительнейший договор вечной преданности короне?

— Интриган и притворщик! Зачем ты солгал мне? — спросила я, чувствуя, как краснею.

— Ни единым словом, моя дорогая, — ответил Мей, его голос был полон самого искреннего раскаяния. Я почти даже поверила. — Вспомни: я сказал лишь, что вляпался. Это чистая правда. В тебя.