Лавка зелий «Вам здесь не рады»

За площадью начиналась улочка, народа здесь уже было меньше. Алиас свернул к одному из зданий, остановился. Я посмотрела на вывеску.

— «Мелор и сын», — прочла я вслух название, которое ровно ни о чем не могло сказать.

— Заходи, — Алиас распахнул дверь, пропуская меня вперёд.

Едва я вошла, как в нос ударил теплый запах свежей выпечки, смешанный с другими ароматами. Я ощутила аромат терпкой корицы, спелой вишни, ванили, цветочного меда, яблок… Всего не перечесть. Я прикрыла глаза, втянула глубже упоительный воздух, наслаждаясь им. Живот свело от голода, засосало. Я приложила руку, пытаясь успокоить его, открыла глаза.

Рука Алиаса легла мне на спину, слегка подтолкнула вперед, приглашая пройти дальше.

— Идем, Иллария. Посмотрим, что есть этим вечером в продаже.

Мы подошли к витрине, где за стеклом на белоснежных тарелочках лежали пирожные, кексы, булочки. Выбор был невероятно богат: пирожные с миндалем, с фисташкой, с клубникой; шоколадный кекс, ванильный, «зебра». Булочки были разных форм, покрытые маком, кунжутом, орехами. И это только первая полка, а их целых три.

— Чего желаете, магиара? — улыбнувшись в усы, спросил мужчина, что стоял за прилавком. Его было не обмануть моим простым синим платьем для работы, он сразу распознал во мне магическую кровь.

— Я не знаю, — смутилась я, посмотрела на Алиаса. — У нас ведь не так много денег, — шепнула уже тише.

— Ты ведь не думаешь, что я тебя привёл сюда, чтобы заставить смотреть на пирожные, а потом уйти ни с чем? — насмешливо ответил магиар.

Я посмотрела на витрину, застыла в нерешительности. Как давно я не ела ничего такого… Деревенская пища простая, постная. А крем такой соблазнительный… Из сладкого у нас была только морковь, я со дня смерти не ела ни конфет, ни пирожных, ни печенья. Да у нас и сахара то почти не водилось.

— Выбирай, что хочешь, Иллария, — Алиас склонился надо мной, шепнул у самого уха. — И сколько хочешь.

Поразмыслив, я показала на пирожное с клубничным кремом.

— Это. И только одно.

— Уверена?

— Хватит.

Продавец достал из-под прилавка две чистых тарелки, положил на одну пирожное. Алиас выбрал булочку с яблоками и корицей.

— Чай? Сидр? Шоколад?

— Шоколад, — ответила я, и мой спутник поддержал выбор.

Мы сели за крохотный столик и принялись за еду. Никогда пирожное, коих я в прошлой жизни съела не мало, не казалось мне столь вкусным, как это. Но в то же время для меня, уже отвыкшей от сладостей, показалось оно слишком приторным, и я еле доела его до конца. Алиас поглядывал на меня, сверкая глазами, пока отрывал кусочки от своей булки. Мы никуда не торопились, неспешно пили горячий шоколад, наслаждаясь его теплом и ароматом. Просидели так не меньше получаса, позабыв о времени.

— Так ехать будет куда приятнее, — сказала я.

— Мы ещё никуда не едем.

— Как? Но уже же столько времени, поздно. На улице наверняка стемнело.

В лавке не было окон, так что мы не могли видеть, что творится снаружи.

— У меня немного другие планы на сегодня, Иллария. Домой мы поедем не скоро.

Я захлопала ресницами, удивленная происходящим.

— Но как же, я не понимаю… Ночь на носу, что мы будем делать здесь?

Магиар смотрел на меня с легкой, беззлобной насмешкой.

— Сегодня особенный день, магиара — день ярмарки. Она длится три дня, но первый день — самый важный.

— Почему?

Я чуть склонилась вперёд, с интересом слушая собеседника.

— Лучше это увидеть, чем услышать от меня.

Алиас поднялся, жестом указал мне остаться на месте.

— Подожди меня здесь, я сейчас приду.

Он направился было к двери, но на полпути остановился, свернул в сторону прилавка. Алиас заказал мне еще кружку горячего шоколада, поставил передо мной и все же вышел.

Я ждала его с нетерпением, заинтересованная его словами и поведением. Его не было минут десять, и я уже почти допила свой напиток, когда он вернулся.

— Закрой глаза, — сказал он, когда подошел ко мне.

Я закрыла. Прохладные пальцы коснулись моей шеи, вызвав волну мурашек на коже. Алиас приподнял мои волосы, что-то просунул под них. Мои глаз коснулась легкая ткань, и магиар завязал на моем затылке узел.

— Не видно? — спросил он негромко, касаясь дыханием моей щеки.

— Нет, — выдохнула я.

— Тогда идем. И не подглядывай.

Он взял меня под локоть, помог встать. Осторожно повел. Скрипнула тихонько дверь, и прохладный вечерний воздух коснулся моего лица — мы вышли на улицу. Слышались голоса, вдалеке играла музыка. Алиас вел меня, подсказывая, где ямы или неровности дороги, и музыка становилась всё громче. Наконец мы оказались там, где куча людских голосов сливалась в веселый гомон, а музыка играла так громко, что я не различала слов.

— Пришли.

Алиас развязал повязку, и я открыла глаза.

Мы вновь стояли на площади, только теперь она была расчищена. Все лавки были отодвинуты к самому краю, чтобы не мешать жителям города. На помосте, который напоминал сцену, сидели музыканты и играли задорную мелодию. Гости ярмарки плясали под нее, весело смеялись и покрикивали. Над площадью тянулась вереница огоньков-фонариков. Приглядевшись, я увидела, что это на самом деле подвешенные на веревочки маленькие световые кристаллы, как в лаборатории Алиаса.

— Ярмарка — особое событие для жителей города, повод отдохнуть хорошенько. Им не часто это удается, всего раз в месяц, но зато с каким размахом.

Среди танцующих сновали подростки с лотками на груди и предлагали к покупке разные закуски: моченые яблоки, пирожки, леденцы, сушеную рыбу. У огромных бочек, что прикатили мужчины к помосту, можно было купить сидр или пиво.

Я с улыбкой наблюдала за царящим весельем.

Из проулка подул ветер, и я поежилась от холода. Весенние вечера еще слишком холодные.

Алиас заметил, как я задрожала.

Его руки обвили мою талию, притянули меня ближе, и я уперлась в его теплый живот спиной.

— Тебя нужно согреть, Иллария, — сказал он негромко, почти коснувшись моего уха.

Сердце пропустило удар, потом застучало быстрее. Я только кивнула, не в силах выдавить из себя и слово.

Руки Алиаса накрыли мои, и он сунул мне в пальцы повязку, которой закрывал мне глаза. Я опустила взгляд. Это была шелковая лента для волос, расшитая маленькими стеклянными бусинками на одной стороне.

— Какая красивая, — сказала я. — Наверное, дорогая.

— Не важно. Они не стоят ничего, когда речь заходит о тебе.