Лавка зелий «Вам здесь не рады»

Ноэль скривился от моего вопроса, оглянулся на секунду на карету:

— Нет, не думай так, Илли, умоляю.

— Она весьма настойчива.

— Да, и меня это порядком измучило. Я говорил ей, что нельзя так вести себя, что она должна беречь свою репутацию и честь. Но Милора как с цепи сорвалась с тех пор, как приехала сюда. Она словно одержима мной, прохода не дает.

— Как я в академии?

Ноэль покраснел:

— Нет. По сравнению с ней, ты, можно сказать, меня игнорировала.

Он вновь обернулся на карету, и лицо Милоры внутри озарилось улыбкой. Мужчина быстро отвернулся, вздохнул. Было видно, что он хочет мне что-то сказать, но никак не решается.

— Илли, я сказал ей, что не могу ответить ей взаимностью, что люблю другую. Понимаешь? Я никого кроме тебя не полюблю, — наконец решился он.

— Ноэль…

Мне было неприятно говорить ему это, я понимала, что причиню боль. Но и оставить между нами эту недосказанность я не могла. Нужно оторвать этот пластырь сразу, не ждать, когда он прирастает к коже.

— У нас ничего не выйдет, прости, — виновато улыбнулась я, коснулась его руки. — Я не люблю тебя и не смогу полюбить.

Ноэль кивнул.

— Я понял это еще тогда, когда ты отказалась выйти за меня. Просто смириться с этим мне было непросто.

Он посмотрел на мои пальцы, что лежали на его ладони, и глаза его влажно блеснули.

— Ты полюбишь ещё кого-то, — утешала его я. — Обязательно встретишь ту, что займёт твоё сердце. Обещаю.

Ноэль кивнул, убрал мою руку со своей и направился к карете. Через пару шагов он обернулся, глянул на меня печально:

— Ты бы не пожалела, согласись выйти за меня.

— Уверена, ты был бы прекрасным мужем. А я не очень женой.

Слабая улыбка коснулась его рта и тут же исчезла. Ноэль забрался на козлы, и карета тронулась. Они уехали, а я так и стояла на крыльце, объятая тоской. Я была рада, что расставила все точки над «i», но как же было тяжело говорить влюбленному человеку, что ты его не любишь. Сердце сжималось от тоски, от той боли, что мелькнула в его глазах. Но это было правильно.

Постояв немного, я вернулась в дом. Взяла корзинку, положила туда зелья. Торро и Хельна так и не явились за своим подарком, хотя прошли уже пара недель с пожара. Вдруг они стесняются или боятся? Нужно навестить их самой.

Выйдя на улицу, я направилась к дому соседей.

39

Я вошла в ворота, прошла к крыльцу. Поднялась, постучала в дверь. Слишком поздно пришла мысль, что сейчас как раз посевная, и большинство жителей деревни сейчас в полях. Но вдруг Торро или Хельна дома? Вдруг приболели и остались, а может пришли на обед. Я решила немного подождать. Постучала ещё раз. Уже собралась уходить, так и не дождавшись ответа, когда почувствовала, что на меня кто-то смотрит.

Оглянулась — двор пустой, на улице никого. И уже когда поворачивала голову, заметила в окне знакомый глаз. Кто-то смотрел на меня, привычно отодвинув занавеску. Мне захотелось уйти скорее, но я силой удержала себя на месте.

— Эй! — крикнула я и попыталась заглянуть в окно. — Вы следите за мной?

Фигура в окне исчезла, когда я придвинулась ближе, занавеска закрылась.

— Прекратите! Я видела вас, и это не впервые, когда вы на меня смотрите! Кто вы? Я хочу знать, почему вы следите за мной?

Ответа не последовало, и я начала стучать в дверь. Мне было жутко, сердце застучало от страха и тревоги, но я не могла так просто это оставить. Кто бы там ни был, я должна уже разобраться с ним. Сколько можно смотреть на меня, прячась за шторами?

— Нельзя так следить за людьми… это… это жутко!

В доме стояла могильная тишина.

— Пожалуйста, — уже спокойнее сказала я. — Давайте поговорим. Или хотя бы заберите подарок для Торро и Хельны.

Сначала ничего не происходило, и я собралась всё же уйти так и не узнав, кто же скрывается в доме. Но вдруг послышались шаркающие шаги, дверь скрипуче приоткрылась.

— Здравствуйте, — опомнилась я.

В щели было темно, и я не могла разглядеть того, кто открыл дверь.

— Может вы выйдете на крыльцо? — спросила осторожно.

— Нет, — послышался хрипловатый голос. — Ты войди.

И тот, кто открыл дверь, отошел, оставив щель зиять темнотой. Я замялась. Войти? А вдруг этот некто не в себе, мало ли чего меня ждет внутри. С другой стороны, это ведь дом Хельны и Торро, я знаю их, отличные люди. Чего бояться?

Выдохнув, я отворила дверь и вошла в темноту комнаты. Когда глаза привыкли, я увидела у окна старушку, скрюченную, с большим горбом на спине. Она сидела на старом косоватом стуле и постукивала узловатыми пальцами по подоконнику. Один глаз у нее был закрыт, другой сиял странным светом и глядел куда-то мимо меня.

— Извините, — смутилась я. — Если потревожила вас. Просто я хотела знать, почему вы так смотрите на меня.

И почему я ощущаю этот взгляд кожей. Но об этом я умолчала.

— Садись, — хрипло ответила старуха и указала пальцем на стул рядом с обеденным столом.

— Может мне уйти? — пошла я на попятную.

— Сядь.

Я прошла к предложенному стулу, села, поставила корзинку на стол. Старуха глядела всё туда же, мимо меня, глаз ее не моргал. И я вдруг поняла — она слепая.

— Вы ничего не видите? — спросила я.

— Верно.

В желудке все перевернулось. Если эта старушка ничего не видит, то почему смотрела в окно? Почему ее взгляд ощущался так явственно?

— Боишься? Я вижу, боишься меня. Не бойся.

Звучало как-то неубедительно.

— Кто вы?

— Меня зовут Ракката. Я мать Торро.

Я приветливо улыбнулась.

— Никогда не видела вас в деревне, вы не выходите? Меня зовут Иллария…

— Я знаю, как тебя зовут, Ксения, — перебила меня она.

Холодок пробежал по моей спине, я невольно с шумом сглотнула.

— Что вы сказали? — еле слышно произнесла омертвевшими губами.

Старушка улыбнулась, повернулась в мою сторону. Ее сияющий белый глаз глядел куда-то в пустоту, но я каждой клеточкой тела ощущала, что она видит меня.

— Я может и слепа, детка, но вижу гораздо больше, чем другие. Ты прибыла издалека, чужестранка. Нет, не так. Иномирянка.

Затаив дыхание я слушала её. Голова гудела, словно по ней кто-то ударил чем-то тяжелым, во рту пересохло.