Лавка зелий «Вам здесь не рады»

— Знаешь ли ты, милая, как попала сюда?

— Я… в реку сорвалась с моста.

Старуха качнула головой, и прядь седых волос упала ей на лицо, прикрыв закрытый глаз.

— Ты умерла, Ксения. Но кто-то из богов решил дать тебе второй шанс. Ты ведь видела его, правда?

На ум сразу пришло то смутное видение, когда я вспомнила, как упала в реку. Кто-то стоял на мосту, глядел на меня, не пытаясь помочь.

Я осторожно кивнула соглашаясь.

— Можно как-то вернуться? Домой. В тот мир.

— Боюсь, я никогда о таком не слышала. Да и куда ты пойдешь, если тело твое уже предали земле? Ты ведь не знаешь, что с тобой сталось.

Мурашки пробежали по коже, когда я представила себя закопанной в землю. Разум отказывался в это верить.

— А настоящая Иллария? Может она тоже переместилась, может она в моем теле и хочет вернуться назад, как и я?

— Никто не знает этого, только сами боги. Спроси их, может они и ответят тебе. Только они никому обычно не отвечают.

Старуха рассмеялась сухо и хрипло, потом кашлянула.

— В любом случае, — продолжила она. — Ты здесь не просто так. Боги не приводят в мир того, на кого не возлагают надежды.

Что за истории про избранных? Я что, должна мир спасти?

— Думаете, я сделаю для этого мира что-то важное?

— Для мира? Нет. Ты всего лишь букашка для милосердных. Но для кого-то, для какого-то человека — да.

Я задумчиво смотрела на слепую, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. Может меня прислали сюда, чтобы я спасла кого-то от смерти? Или от кучи веснушек на лице? От этой глупой мысли я улыбнулась.

Старуха вдруг схватила меня за руку, сжала до боли кожу.

— Бойся того, кто рядом, дочка. Остерегайся!

— Что? Кого? — опешила я.

— Бойся того, кто рядом, — уже тише сказала старуха.

Она отвернулась к окну, уставилась куда-то на занавеску. На крыльце послышались шаги, дверь открылась, и в дом вошла Хельна.

— Ох, Иллария! — воскликнула она. — Надеюсь, Ракката тебя не напугала?

Я поднялась, смущенная тем, что вошла в дом без разрешения хозяев, протянула женщине корзинку.

— Нет, мы мило беседовали, все хорошо. Я принесла ваш подарок.

— Беседовали? — нахмурилась Хельна. — Ракката не говорит уже пару десятков лет.

Женщина подошла ко мне, наклонилась и шепнула у самого уха:

— Бабуля не в себе, давным-давно помешалась. Не видит ничего, не говорит. Не пугайся ее, она мирная. Только сидит и смотрит вдаль. Совсем ума не осталось.

Я посмотрела на старушку. Она не шевельнулась, не издала ни звука. Озадаченная происходящим, я попрощалась с Хельной, забрала пустую корзинку и покинула дом. Уже на улице оглянулась, посмотрела на окно. Занавеска была приоткрыта, сверкающий глаз безотрывно смотрел на меня. Я замерла, махнула нерешительно рукой Раккате. Старуха едва заметно улыбнулась. Занавеска закрылась.

Домой я вернулась в смятении и не сразу заметила, что стоит подозрительная тишина. Лишь налив себе стакан воды, чтобы смочить пересохшее горло, я вдруг поняла, что из лаборатории не слышно ни звука. Сделав пару глотков воды, я пошла туда. Алиас сидел в кресле за столом, схватившись за голову. Щеки его были красными, веки припухли.

— Ты не работаешь сегодня? — спросила я, подходя ближе.

— Я, кажется, приболел.

Вид у него был действительно не ахти: кожа было мертвенно-бледной, а в противовес этому щеки просто полыхали. Я протянула руку, коснулась лба — ледяной.

— Какие симптомы?

— Голова кружится, тошнит. То озноб, то жар.

— Может ты простыл? Тебе нужно прилечь, отдохнуть.

— Нет, мне нужно работать.

Я разозлилась:

— Хватит! Ты немедленно ляжешь в кровать и хорошенько поспишь. А я принесу тебе настой от простуды.

Алиас поднял на меня затуманенные глаза.

— Иллария, я не могу всё бросить.

— Можешь. И бросишь. Уверена, твоя болезнь скорее от хронических недосыпов и утомления, чем от вируса какого.

— От кого? — поморщился Алиас.

— Неважно, — отмахнулась я. — Вставай и иди к себе.

К счастью, он не стал больше спорить — видимо, сил на это уже не было. Кивнув, магиар послушно встал. Но в то же мгновение его ноги подкосились, и он почти рухнул на пол. Я успела подхватить его.

— Все даже хуже, чем я думала, — обеспокоенно сказала я.

Еле как нам удалось подняться по лестнице. Как только Алиас добрался до кровати, он рухнул в нее как подкошенный. Меня пугало его состояние — это не походило на обычную простуду. Я спустилась вниз, принесла еще настои и зелья от болезней.

Несколько дней к ряду я поила Алиаса всем, что попадало под руку. Лучше ему не становилось, состояние наоборот ухудшалось. Он не мог и предположить что у него, а я плохо разбиралась в местных заболеваниях. Лекаря в деревне не было, помочь не мог никто. С замирающим сердцем я смотрела на то, как мучается Алиас и понимала, что долго он так не протянет.

Я открыла глаза, потянулась, пытаясь размять затекшее тело.

— Ты задремала, — хрипло сказал Алиас, глядя на меня с кровати.

Я пересела на край его постели.

— А ты очнулся, — выдавила я улыбку. — Тебе лучше?

— Не знаю. Скорее нет, чем да.

Мы замолчали. Тревога не отпускала меня, не давала нормально спать и дышать.

— Илли, я хочу тебе рассказать кое-что.

Я взяла его руку в свою, погладила пальцы.

— Расскажи.

— Но ты меня возненавидишь после этого.

Я улыбнулась.

— Нет, не думаю.

— Уверен, так и будет.

— А ты расскажи, и посмотрим.

Я не выпускала его пальцы, пытаясь согреть. Они были мертвенно холодными, это меня пугало даже больше, чем ввалившееся от изнеможения глаза, чем черные круги под веками.

— Помнишь, ты как-то спрашивала про ту сторону? Про войну, про нежить?

Я кивнула.

— Ты не знаешь главного. Я… я совершил ошибку. Большую ошибку.

Он замолчал, шумно задышал. Я успокаивающе положила ладонь на его грудь.

— Все мы ошибаемся.

Алиас повернулся, глаза его сверкнули.

— Нет, не так как я. Я убил его, понимаешь? Своего друга.

Да, Ноэль как-то говорил об этом, но никогда больше мы не заговаривали на эту тему.

— Я убил его… я виноват, ужасно виноват. Ну, что теперь ты скажешь? Хочешь ли еще сидеть у постели того, кто погубил товарища, что доверял ему?