Леденцы босоногой графини

— Хм, достойное содержание, как же! Десять рублей бастарду, не жирно ли? — новая порция гадости, но мы уже привыкли. А писарь записывает её слова и правильно делает, судье это понравится.

— Продолжу. «Моей старшей дочери Наталии Андреевне, переходит всё моё имущество, движимое и недвижимое, акции и прочие активы, перечисленные в бумагах, приложенных к этому завещанию. Но при условии, что она выйдет замуж за дворянина рангом не ниже пятого или шестого, на законных основаниях. Учитывая юный возраст, и невозможность встретить достойного человека в столь короткий срок, ибо кончина моя близка, а до оглашения завещания по закону отводится всего полгода, то я даю некую отсрочку, на год, чтобы проверить надёжность супруга, если таковой появится. Или если нет, то найти подходящего мужчину и сосватать. Этот год, чтобы не получилось непредвиденных неприятностей, за детьми поручаю присматривать двоюродной моей сестре княгине Пелагее Карповне Дюжиной. Если по окончании срока, она посчитает брак моей дочери Наталии Андреевны состоявшимся, или поможет обрести семейное счастье и при этом они не забудут благополучие Михаила, то княгине перейдёт в собственность отдельно указанный земельный надел и акции столичной мебельной фабрики на тысячу рублей. Ниже дополнение, о лошадях, которые передаются в абсолютное владение дочери Наталье Андреевне, и документы выдать немедленно после оглашения завещания. Право распределять, делить и продавать активы из перечисленного наследства, включая лошадей, члены моей семьи, ставшие владельцами имения и имущества, получат ровно через год, после повторного собрания и отчёта перед советником К. М. Звягиным». — Советник завершил чтение, но тут же от себя добавил, пристально глядя на меня. — Наталия Андреевна, брак с господином Шелестовым снял бы с вас все указанные обременения. Он водил крепкое знакомство с вашим батюшкой, но ваш выбор мужа, повлёк за собой вот такие своеобразные последствия. Год испытательного срока.

Мы потеряли дар речи…

Наследство оказалось с душком.

— А могу я отказаться от всего и забрать только лошадей? — мой стон прорезал тишину и заставил тётю наклониться, чтобы из-за своего секретаря рассмотреть, в себе ли я, задавая такие вопросы.

Звягин перевернул лист и процитировал наш приговор: «Первый год опеку над моим сыном Михаилом, поручаю княгине Пелагее Карповне Дюжиной, до того момента, пока она не убедится, в надёжности Наталии как опекуна».

Я могу оставить поместье, забрать коней, но при этом предать мальчика и бросить его на растерзание старой грымзе. А она уже потирает руки. Нашла способ пить из нас кровь целый год, шантажируя мальчиком, сварливым характером и дурью…

Кажется, от духоты я завалилась на плечо мужа и отключилась…

Глава 19

Отец

Решение отца оспорить можно, но никакой суд не позволит нам с Даниилом забрать Мишу. Пришлось подписывать документы и принять на себя ответственность за наследство. С одной стороны, поместье год стояло без крепкой руки, и ничего не случилось, ещё год простоит, за это время уломаем на сделку княгиню, заберём Мишу и уедем в столицу. Это коротенький план, какой у меня вспыхнул в сознании за секунду, пока ставила свою подпись в бумагах. Теперь уже новой фамилией, по мужу я теперь Наталия Андреевна Ланская, жена отставного подполковника, дворянина.

И вдруг мой муж задаёт вопрос, от которого моя кровь вспенилась, как газировка, забурлила и заставила покраснеть, но впервые от радости, что Даниил такой, какой есть, и ему пришла в голову потрясающая, взрослая, ответственная идея:

— Я могу усыновить Мишу?

Бум!

Теперь уже от неожиданности княгиня стукнула тростью об пол, и сама испугалась.

Звягин уронил перо, а я замерла и смотрю на старшего советника. А тот, видимо, ведёт активную умственную работу, пытаясь сопоставить факты, реальность, возможности и перспективы.

Подумал и выдал:

— Теоретически да! Но это займёт какое-то время. Вы можете написать заявление прямо сейчас, и я начну процесс. Наталия Андреевна, пригласите мальчика!

Я пулей вылетела, сердце бьётся от радости. Понимаю, что сейчас надо максимально сжато пересказать Мише ситуацию, а потом уже запускать в кабинет.

Он сидит на лавочке и что-то рассматривает в своей руке.

— Миша! Слушай внимательно! — выдала ему суть завещания и что он остаётся под опекой княгини. Понятное дело, мальчишка расстроился. Но я заверила, что мы теперь вместе, и Даниил Петрович сейчас хочет начать оформлять усыновление…

— Он будет моим отцом?

— Ну, да!

— Я согласен! Где расписаться?

— Милый, это не так быстро делается. Но мы сейчас пройдём в кабинет, тебе ещё раз пояснят суть ситуации, княгиня будет ворчать, а ты слушай и делай, что скажет господин Звягин. Через несколько месяцев мы скинем эту ненавистную опеку тётки.

— Я согласен на всё, только бы с вами! — резво поднялся, отряхнулся, позволил мне пригладить его вихрастые, густые волосы.

Взялись за руки и поспешили в кабинет. Только одно дело завершилось, как началось следующее, и кажется, более приятное, нежели предыдущее.

— Михаил, у вас личные документы с собой? Вы уже осведомлены о новом повороте в вашей судьбе? — спросил с особой учтивостью Звягин.

— Д-да! — Миша не ожидал такого тона от взрослого и важного советника, взглянул на меня, потом на Петровича, а тот, в свою очередь, опомнился и спросил:

— Прости, надо было поговорить на эту важную тему наедине, не успел спросить тебя, если ты хоть немного сомневаешься, то всегда есть время подумать…

— А вы мне свою фамилию дадите?

— Конечно! — Петрович даже не понял, к чему этот вопрос приведёт. А привёл он весьма к неожиданному вопросу мальчика.

— А мой родной отец разве не мог вот так меня признать и записать, или хоть бы усыновить, путь без чина?

Вопрос застал нас врасплох.

— Может быть, не успел, может, не хотел, но его сейчас здесь нет, а есть Даниил Петрович и я, и мы твоя семья. Пойми, мы уже тебя не бросили, могли бы уехать в город, но мы выбрали тебя! — не самые лучшие аргументы с моей стороны, но что поделать, времени нет на обдумывание ситуации, нам ещё домой как-то надо доехать. И вряд ли княгиня позволит в своей таратайке довезти наш внушительный багаж.

Миша обнял меня, что-то прошептал трогательное. Даниил погладил его по голове, и, наконец документы Михаила Андреевича Проскурина легли на стол к секретарю.

— Процедура довольно простая. Мне придётся дать объявление в газету, что молодой человек и указать ваше полное имя и возраст, усыновляется господином Д. П. Ланским, если найдутся некие родственники и смогут доказать родственные связи с мальчиком, согласятся выплатить пошлину и взять на себя заботу о сироте, то вопрос может несколько затормозиться. Но сомневаюсь, что кто-то найдётся, кроме Её Светлости княгини, и вас, Наталия Андреевна. По сути, ваше ближайшее родство указано в завещании. Останется лишь формальность для заседания суда. Через месяц мы вас пригласим на заседание и вынесем решение. Кстати, этот поступок, Даниил Петрович, наилучшим образом отражает вашу репутацию и тот факт, что ваш брак — неформальность, а действительно…

Не успели мы втроём расплыться в счастливых улыбках, как княгиня снова добавила ложку дёгтя в наши леденцы:

— Это характеризует его, как прохиндея, как жадного мещанина, решил собрать всех сирот под своё крыло и обогатиться!

Бум!

Снова удар тростью об пол, если она ещё раз так сделает, я взорвусь!

— А вам, что мешало поступить так и обогатиться за наш счёт? Полгода времени было. А если уж на то пошло, то имение в ужасном запущении, там и жить-то невозможно, и его либо продавать за хорошие деньги пока это ещё возможно, либо вкалывать как рабам, чтобы поднять из пепла, причём это я в прямом смысле говорю. Так что не очерняйте порядочных людей, готовых работать.

Хотела ещё что-то добавить, но княгиня так зыркнула на меня, что я осеклась, а она встала, ещё раз окинула нас всех высокомерным взором и выдала:

— Вот и чудесно, я переезжаю к вам, сегодня же! Проверю, как вы запустили моё поместье! Не прощаюсь, скоро увидимся…

— Ой, ну раз так, может, вещи довезёте, мы продукты закупили, вы же тоже будете столоваться и поди за наш счёт? А у нас кто работает, тот ест, кто не работает, тот сам себя кормит!

— Вот ещё, этот год я над вами хозяйка, вы должны и обязаны меня кормить и содержать! — прорычала вредная старуха, а я даже не удивилась.