Легенда о черном алмазе
Шрифт:
Глаза хозяина вдруг странно расширились, брови поползли на лоб, очки на носу перекосились, жидкая бороденка тряслась, будто ее трепала резкая струя ветра. Он смотрел мимо гостя на входную дверь, пытался произнести какое-то слово, но оно не складывалось, и старик жадно хватал ртом воздух.
– Что… собственно, случилось?
– спросил гость напряженным шепотом, быстро оглянулся - и замер, уцепившись руками за стол.
Из просвета меж брусом лутки и дверью, на высоте примерно метра, высунулось что-то розово-белое, живое, густо покрытое пухом, с круглым ярко-голубым глазом и гибкой, подвижной шеей. Откуда бы ему взяться здесь, у двери тихого жилища, этому чудищу?..
С трудом овладевая собой, Макарыч отважился спросить:
–
Белое существо не ответило. Оно продолжало продвигаться через просвет между луткой и дверью в комнату. Круглый голубой глаз блестел и светился.
36
Гриша и Триша. Птица в благодарность. Лохмач в объятиях. Бандиты ссорятся и… каются. Хитрый фонарик.
Два сотрудника из областной милиции прибыли к Василию Ивановичу, как он и просил, в девять часов утра. Парни были одеты легко и просто: на одном - фуфайка, кепочка, желтые ботинки; на другом - короткое пальтишко, берет, начищенные сапожки. Внешне как будто ничего приметного, но, если присмотреться, можно было отметить при-знаки армейской выправки и доброй физической силенки. Что показалось Емеле особенно интересным - парни были очень похожи друг на друга, и он даже подумал: наверное, братья. Впрочем, они назвали разные фамилии, а Василий Иванович, взглянув на их документы и пожав каждому руку, предложил дружески:
– Значит, Григорий и Трифон? А давайте запросто: Гриша и Триша. Не удивляйтесь, что у меня тут ребята: это мои помощники, к тому же - очень надежные. Итак, операция состоится в одиннадцать часов, а пока вы можете позавтракать - столовая неподалеку.
Парни от завтрака отказались, сказав, что успели подкрепиться в дороге, и светлолицый, немного застенчивый Триша уточнил:
– Бандит, наверное, вооружен? Брать нужно аккуратненько, без шума?..
– Точно,- подтвердил начальник.- Подонок из полицаев. Значит, прошел у фашистов дрессировку.
Он кивнул Емельке, и тот встал со скамьи:
– Слушаюсь.
– Нужно понаблюдать за домом гадалки Феклы,- сказал Василий Иванович.- Не от нее ли выйдет в город Лохмач?..
Емелька пристукнул каблуками и четко прошагал к двери, которая сама распахнулась перед ним. Удивленный Емеля отступил назад. На пороге объявилась дородная тетенька в цветастом платке, за ней другая, в старой шубейке и шапчонке, а там и третья, с огромным белым гусаком в руках. Три женщины заговорили разом и так заполнили кабинет, что в нем стало тесно.
– Принимай, начальник, выборных…
– Мы от всего народу к тебе, Иваныч!..
– И не вздумай отнекиваться: раз народом сказано - бери!
С трудом удалось Василию Ивановичу установить тишину и выяснить, в чем дело. Три тетушки, видимо, ожидали его отказа и так распалились - не остановить. Та, первая, что дороднее и голосистее двух других, в конце концов поуспокоилась и объяснила, что в поселке прошла веселая сходка, на которой шахтеры решили премировать Василия Ивановича тем самым гусаком, который свалился, недотепа, в шурф. Странное это решение сходки было занесено в протокол. Благодарственная запись гласила: «…за избавление людей от жутких подземных криков, кои порождали разные суеверия».
Два парня из областного центра дружно захохотали. Ребята тоже захихикали, но тут Емелька, вспомнив о задании, шмыгнул из кабинета.
Василий Иванович выпрямился во весь свой рост.
– Уважаемые женщины,- произнес он, заметно волнуясь,:- я, сказать откровенно, тронут до глубины души. Дело, конечно, не в птице… Дело в добрых чувствах моих земляков. Передайте им, уважаемые женщины, что я горжусь их благодарностью и впредь буду верно служить моему трудовому народу.- Он легонько подхватил гуся и протянул его оробевшему Костику: - Маршируй, помощник, вместе с Анкой прямиком к дедушке Митрофану. Вручите ему этот живой подарок и скажите, что днями в его домике быть празднику.
Костя растерялся и вяло обнял
гуся, а птица тут же заинтересовалась пуговицей на его рубашке и даже попробовала клювом - вкусно ли?Анка скомандовала:
– Вперед!..
И трое, включая гуся, исчезли из кабинета. Женщины тоже, исполнив поручение, раскланялись и вышли. Проводив их улыбкой, Василий Иванович сказал:
– В наших милицейских делах заслужить благодарность - не просто. Будем это помнить. Сегодня, товарищи Грифон и Григорий, нам предстоит ее заслужить.
Часовой мастер Проша Зайчиков открывал свою будку ровно в десять. Стоило раздвинуть изнутри широкие дощатые створки, и взорам прохожих являлись часы разных систем: настенные ходики и старинные громоздкие будильники, настольные, похожие на скворечник, и еще одни, похожие на шкаф, с круглым циферблатом, что автомобильная фара. Где он собрал все эти редкости, бедовый Проша Зайчиков, никто не знал, а любопытным отвечал неопределенно:
– Было бы желание - любую коллекцию можно собрать. Главное - желание и соображение.
Веселый сапожник Сом не тотчас узнал лейтенанта: одетый в гражданский костюм, в полупальто, в шляпе и с галстуком, Василий Иванович выглядел важно, как завмаг.
– Что слышно на торговом фронте?
– добродушно спросил Сом, приступая к чистке ботинка.- Правда, что прибыл вагон ваксы?
– Обещаю вам половину вагона,- отшутился Бочка.- Но… что это я вижу? У вас на руке золотые часики?
– Боюсь, что краденые,- шепнул Сом, осторожно поглядывая по сторонам.- Недавно тут объявился ухарь-купец: предлагал на выбор часы - ручные и карманные, дамские с браслетиком, мужские с цепочкой. Я его помню, остроносого, был он когда-то рыжим, как самовар, а теперь сделался брюнетом. Но глаза все те же - плутоватые, вроде бы ржавые, их не перекрасишь… Стоп, вот он собственной персоной, приближается… прикурил у прохожего… остановился, смотрит на афишу.
Не поднимая головы, лишь взглянув исподлобья, лейтенант увидел на ближнем углу перекрестка невысокого вертлявого парня в черной стеганке. Он, видимо, ожидал кого-то и, озираясь, придерживая что-то в кармане, неторопливо приближался к будке часовщика. «Следует полагать,- подумал Василий Иванович, присматриваясь к парню, к его мягкой, вкрадчивой походке,- что Лохмач имеет компаньона, с которым условился встретиться. Интересно, у дружка тоже есть оружие? Что ж, посмотрим…»
Лохмач появился неожиданно, будто выскочил из-за будки часовщика. Как раз двое рабочих несли телеграфный столб. Груз был внушительным, и они шли медленно, пошатываясь, к тому же нм мешали инструменты, рассованные по карманам, а у того, что семенил впереди, на сгибе локтя болтался еще и моток проволоки. Так случилось, что лишь только Лохмач заговорил с Прошей Зайчиковым, рабочие уронили перед самой будкой столб…
– Ну и растяпы!
– насмешливо покривился Лохмач, отступая вплотную к прилавку.
И опять случилось неожиданное: два рабочих парня разом обняли Лохмача, да так дружно и крепко, что тому ни вырваться резким движением плеча, ни высвободить руки…
Напарник Лохмача, тот, в черной стеганке, хотел было броситься к дружку на помощь. Он пытался разминуться со встречным прохожим, но прохожий оказался громадиной и дороги не уступил. Больше того, так стиснул правый локоть и так ловко выхватил из кармана его стеганки пистолет, что «Вертлявый» взвизгнул и обмяк, поняв, что сопротивление бесполезно.
Задержанные были доставлены в кабинет Василия Ивановича без лишнего шума и суеты, а трое свидетелей - веселый сапожник Сом, часовщик Проша Зайчиков да фотограф Гаврила Петрунькевич - позже уверяли друг друга, что ничего особенного на улице не заметили. И лишь через неделю, встретив начальника Бочку в переулке, веселый Сом подмигнул ему и показал большой палец.
– О, это была чистая работа!
– шепнул он.
К тому времени, впрочем, в городке произошло так много событий, что Василий Иванович не обратил внимания на запоздалую похвалу…