Легенда о маленькой Терезе

– Да что Вы несете, Эмелин! Я привез Вам его не умирать, а жить!

Она не заметила, как Лафар оказался рядом, легонько приобнял ее за плечи, веля успокоиться и взять себя в руки.

– Все самое страшное уже миновало, он не умрет, не бойтесь. Его ранили, но рана не страшная, органы не задеты. Пойдемте, моя девочка, лекарь уже пришел – ему-то Вы доверите драгоценное тело своего мужа? – улыбнулся Лафар, склоняясь над Ренардом. – Говорите, где его спальня?

– Отнесите его ко мне в комнату.

– Эмелин, это лишнее…

– Лафар! – прикрикнула Эмелин, вытирая слезы.

– Ну хорошо-хорошо, как скажете. Ведите.

– Ваше Величество, - вдруг окликнула ее служанка, догоняя. – Не серчайте, что лезу не в свое дело, но Вашему мужу может не понравиться, что Вы видите его в таком состоянии. Да и Вам не положено делать грязную работу. Простите, но мне кажется, Вы не совсем представляете, что такое ухаживать за лежачим человеком. Естественные потребности не будут ждать, пока он придет в себя и сможет сам о себе позаботиться. Поверьте, Вам лучше не видеть того, что с ним будет происходить – это не самое приятное зрелище.

– Герда, он мне не чужой человек, это мой муж. А я его жена. И я не хочу, чтобы кто-то посторонний заботился о нем даже из самых лучших побуждений. Я догадываюсь, что меня ждет – не бойся, я не настолько брезглива, чтобы из-за этого отвернуться от собственного мужа. Так что принеси в мою спальню воду и пеленки. А если хочешь помочь, присмотри за Филиппом – вот за это я буду тебе очень благодарна.

Девушка нехотя согласилась, покорно склонилась перед своей госпожой – права спорить и настаивать у нее, к сожалению, нет.

– И еще… Герда, я знаю, это не входит в твои обязанности, но мне некого сейчас об этом просить – приготовь, пожалуйста, комнату для господина де Лафара и накорми его. В общем, позаботься о нем, хорошо? О своем обещании я помню, я отпущу тебя к родителям, только чуть попозже. Сейчас, пока Ренард без сознания, я не отойду от него ни на шаг, мне понадобится твоя помощь – ты же знаешь, так, как тебе, я не доверяю здесь никому.

– Вам не о чем беспокоиться, Ваше Величество. Я сделаю все, как Вы скажете. А господина де Лафара и накормлю, и помою, и спать уложу, - улыбнулась девушка.

– Спасибо тебе.

Глава 21

Час за часом, день за днем… Ренард не приходил в себя, несмотря на заверения лекаря, что рана совсем не страшна и вот-вот он очнется. Эмелин не отходила от мужа ни на шаг. Сама убирала за ним, сама по несколько раз в день смазывала раны приготовленной по рецепту лекаря целебной мазью. Вот только казалось, что ему становилось все хуже – вчера его стало лихорадить. А сегодня она впервые за долгое время разлуки услышала его голос – вот только от услышанного совсем опустились руки… Как же она ненавидела его в эту минуту!

– Тереза… Тереза…

Он метался в бреду и звал совсем не ее, свою законную супругу, и день, и ночь, не смыкая глаз, сидящую возле него.

– Малышка моя… – молили пересохшие губы.

Эмелин отскочила к окну и задрожала от ярости. Слезы обиды побежали по щекам; хотелось заткнуть уши, чтобы только не слышать это имя, безотчетно, безжалостно и так ласково, так трепетно слетающее с губ муженька! Ее трясло вместе с ним, но подходить к нему она уже совсем не желала – стояла возле окна и плакала, пока приступ его не закончился и он опять не впал в беспробудный сон.

Сквозь наступившую тишину прорвался плач ребенка, будто предрекая, что плакать несчастной женщине предстоит всю оставшуюся жизнь.

– Да за что мне все это?!
– взмолилась Эмелин, разревевшись пуще прежнего.

Если даже сейчас все так плохо, что же будет потом? Когда он придет в себя и потребует показать ему сына? Какой прекрасный повод появится выставить жену за дверь и, ни от кого больше не скрываясь, развлекаться со своей крестьянкой!

– Не будет этого!
– Эмелин обернулась, со злостью посмотрела на мужа, словно бы тот уже сейчас, на ее глазах, обнимал счастливую соперницу. – Я не отдам тебя, Ренард! – в сердцах выкрикнула она и в ту же минуту выскочила из комнаты.

Детская комната располагалась в самом сердце Дворца, почти на одинаковом расстоянии от спальни Ренарда и от спальни Эмелин. Когда Эмелин влетела в комнату, Герда держала заснувшего ребенка на руках и тихонько напевала колыбельную.

– Тише, Ваше Величество, еле заснул! – обернулась девушка, но тут же побледнела при виде заплаканной своей госпожи. – Что случилось? Что-то с Его Величеством?!

– Не волнуйся так, все прекрасно с ним, - огрызнулась Эмелин. – Герда, собирай Филиппа, вы уезжаете.

– Куда?!

– Я же обещала отпустить тебя к родителям. Вот и поезжай, и увези с собой Филиппа. Герда, я умоляю тебя, увези его! – Эмелин сорвалась на шепот, слезы с новой силой хлынули из глаз.

– Ваше Величество, он что… умер?

– Да жив он! Гораздо живее меня, – крикнула Эмелин, разбудив ребенка, и тут же притихла. – Ренарду нужен покой, чтобы прийти в себя, а не постоянный детский крик.

– Давайте я заберу Филиппа в свою комнату, никто его там не услышит. Что Вы скажете Его Величеству, когда он очнется и захочет увидеть сына?

– Это не твое дело, Герда. И перестань пререкаться! Сегодня же, сейчас же вы уезжаете! Когда вы понадобитесь, я пришлю за вами кого-нибудь, а сейчас уезжайте – это приказ, и он не обсуждается!

В тот же день Герда увезла ребенка. Эмелин же три дня привыкала к имени чужой женщины, по нескольку раз в час выкрикиваемому мужем. Эмелин лежала на его животе и гладила сквозь простыню его бедро, моля, чтобы пытка закончилась и он замолчал, или же для разнообразия выкрикнул что-нибудь другое – только не это проклятое имя. Казалось, еще немного, и она сойдет с ума! Еще одно слово – и она не выдержит, удавит муженька, одним разом решив все свои проблемы. Но пока она терпела… Впивалась ногтями в горячее тело мужа и тихо плакала, слезами обжигая его кожу.

Под конец третьего дня она так и заснула на нем, а проснулась от того, что теплая рука осторожно гладила ее волосы. Эмелин даже не поняла сначала, что происходит, а когда подняла голову, увидела, что глаза ее мужа приоткрыты, и с лаской, и с теплом, совсем беззлобно, почти с любовью смотрят на нее.

– Ренард, - пропищала она, подскочила и тут же склонилась над мужем. – Ренард, Вы слышите меня?

Вся злость и обида вмиг улетучились; Эмелин не смогла сдержаться и не улыбнуться пришедшему в себя мужу. Она вцепилась в его ладонь, а он тут же накрыл ее маленькую ладошку свой большой, горячей рукой.