Легенда о проклятом воине

— Рани, мне жаль, что у вас так вышло, — я говорила тебе это тогда, не зная, о ком ты рассказываешь, говорю и сейчас. Я тебе искренне и от всего сердца сочувствую. И я верю, что такая чудесная эльфийская красавица найдёт себе партию ничуть не хуже. Но ведь и я не виновата в том, что рядом с ним я, а не ты. Это не моя вина, и не моя ошибка. Ты спросила, люблю ли я его? Наверное, я могла бы сейчас улыбнуться и сказать, что, мол, забирай его себе… Однажды я уже так поступила ради другой девушки. Но сейчас я этого сказать не могу. Я живу им, дышу им. Я не готова потерять его снова. Мне больно от этой мысли. И я сожгу любого, кто посмеет причинить ему вред, несмотря на то, что он самодостаточен и способен защитить нас обоих. Ты это хотела услышать?

— Спасибо, — она благодарно улыбнулась. — Теперь я знаю, что он в надёжных руках. Драконы своих не бросают.

— Это ты сейчас к чему про драконов?..

— Посмотри в зеркало, поймёшь.

И я посмотрела. В отражении была всё ещё я, вот только глаза были ярко–зелёными с желтоватым оттенком. И вертикальными, во всю радужку, зрачками…

— Я не понимаю… — растерянно обернулась на неё. — Я же не голодная…

— А Леонелль сверкает своими голубыми прекрасными глазками только когда голоден?..

— Когда рассержен, или когда читает мысли… При частичной или полной боевой трансформации… Подожди, но он же не драккери!

— Нет. Но силы у вас схожие. И потенциал примерно одинаковый. Только опыта у владыки безмерно больше. Тебе столько и не снилось!

— Ты говорила, что я шипела на короля Лесскана по–драккерийски, но я этого не помню!

— Возможно, ты просто плохо контролируешь в такие минуты свою огненную сущность. Драккери — твой родной язык! Даже я, когда рассержена, перехожу на высокий эльфийский!

— Знаешь, а я ведь их тогда не узнала… Вернее… Просто видела воина и мага. Чувствовала их гнев и ярость… Запахов было много. Но никаких имён, или воспоминаний о них… Я даже не поняла сначала, о чём они говорили!

— Это похоже на восприятие драконов. Звериные инстинкты — чувствовать связи, запахи, суть. И не придавать значения мелочам вроде имён. Я не знала, что ты связала себя с Жаном — и уже давно. Иначе он бы не смог угомонить тебя в боевой ипостаси. Это было красиво. Даже трогательно.

— Я этого не помню… Ну почти. Только его глаза и наступающую слабость.

— Ты знаешь о проклятии?

— Что за проклятие?

Она замолчала, поражённо задумавшись.

— Просто спроси у него об этом. Я не уверена, что имею право рассказывать, это очень личное. А вот если не расскажет он, я его уважать перестану.

Из–за двери донёсся зычный голос Йонара — его я узнала сразу:

— Девчонки, вы там поселиться решили? Две эрлинии в одной ванной — вам же тесно!

— Хочешь разбавить нашу компанию? — ехидно и томно одновременно поинтересовалась Ранитиэль, завершая каскад из мелких косичек на моей голове. Теперь они волнами спускались по плечам, украшенные мелкими блестящими заколками, и кокетливо завивались на концах. Заплела она не всё, но то, что заплела, представляло собой каркас причёски — очень игривой!

— Не уверен. Меня тогда тут заживо похоронят… Может, лучше сами выйдете?

— Уже идём!

Ранитиэль окинула взглядом меня с ног до головы, удовлетворённо вздохнув.

— Ну всё, теперь твой возлюбленный лессканский принц точно не устоит…

— Вообще–то уже не устоял… — смущённо покраснела я…

Она кинула на меня понимающий, коварный взгляд.

— А что ты хотела — он же с женщиной в последний раз был несколько месяцев назад! Я их даже видела…

— Ты следишь, что ли, за ним?

— Я просто знаю его хорошо. Он не будет изменять, если влюблён. Ему это не интересно. Любимая женщина становится для него целью, объектом для завоевания, покорения. Все остальные становятся не важны. У меня его даже Алирана Гирарт увести не смогла — а ты видела её! Там любые, даже самые целомудренные устои пошатнутся, а Жан далеко не девственник…

— Она же страшная! В смысле, слишком экспрессивная…

— Стерва ещё та, — хохотнула Ранитиэль. — Но это для нас с тобой она малопривлекательна, а ты бы знала, сколько мужских сердец погибло под её каблучком! Говорят, по ней даже прожжённый щёголь Гаритиш сохнет.

— Дайк?!

— Ага.

— Бедный Лео…

— Да уж не беднее остальных! Ладно, пошли, — ты уже даже на человека стала похожа, хотя с драконьими глазками тоже ничего…

Мы вышли за дверь. На кухне нас ждали Йонар и Ринка, сидящие за столом. Ринка меня увидела не сразу — только ревниво проследила за округлившимися глазами Дерраши, который ещё и присвистнул. Но теперь подруга была с ним солидарна.

— А где хозяин дома? — спросила Ранитиэль.

Но я уже знала. Увидела в дальнем конце комнаты высокую фигуру. Ринка заглянула за перегородку и губами и жестами сказала «Иди!».

Он уже оделся и стоял ко мне спиной у окна, сложив руки на плечах. Я тихонько вошла в эту часть комнаты. Столик стоял на месте, покрывало сложено и лежит на диване. Он никак не отреагировал на моё появление. Стоял и задумчиво смотрел в окно. Меня охватило щемящее чувство нежности к нему.

Подошла тихонечко сзади и уткнулась лицом чуть ниже его шеи, кладя ладони на его спину. Снегопад всё шёл, на улице давно светило солнце — был чудесный день. И на душе было светло. Жан чуть повернул голову, заглядывая за плечо, и завёл руки за спину, нащупывая мои локти. Я обняла его сзади — и он тут же накрыл мои ладони своими. Такой большой и тёплый во всех отношениях. Мой.

Я вздохнула.

— Ты в порядке? — через несколько минут такого блаженного молчания он повернулся ко мне, обнимая.

— Да.

Эти серо–голубые глаза — как бездна, в которую я лечу. Нет больше ничего и никого. Спокойный, мягкий взгляд, перерастающий в восхищение.

— Вы настоящая принцесса, Drack–Hassi…

Я услышала шёпот девичьих голосов с кухни:

— Смотри, смотри! Такая любовь!..

— А они ничего так смотрятся вместе…

— Никогда не видела, чтобы она так на кого–то смотрела!

— А я не видела, чтобы так смотрел он. К сожалению…

А мне всё равно. Он рядом, и это главное. Я обняла его за шею, вставая на цыпочки, и поцеловала со всей нежностью, которую могла сейчас отдать. И его руки тут же стиснули меня в объятиях. Он ответил на мой нежный поцелуй такой же нежностью. Хотелось прошептать, сказать, выкрикнуть это слово… Но я молчала.

Жаник отстранился, приподнял за ноги над собой и счастливо улыбнулся. Я тоже улыбалась, глядя в его полные любви и блаженства глаза. Разве нужны слова, чтобы выразить чувства? До сих пор у нас получалось делать это почти без слов — жестами, улыбками, поступками.