Легенда о проклятом воине

Я откровенно залюбовалась им. Сейчас, когда он спал, был так близко, что я чувствовала его тепло сквозь тонкое одеяло на нём и покрывало на мне. И у меня была возможность без зазрения совести утолить любопытство и изучить его, не смущаясь. И не бояться быть пойманной за беззастенчивым разглядыванием. Я сонно улыбнулась своим мыслям, пробегаясь взглядом по его мускулистой шее и сильным, атлетичным плечам. Такими руками кочергу скрутить — не проблема, наверное! Осторожно положила на его плечо ладонь.

Удивительное сочетание моего тонкого запястья на фоне его огромного тела. Обвела пальцем впадины мышц, чувствуя, что он просыпается. Скользнула по волосам. И медленно, едва касаясь, провела подушечкой пальца и нарисовала линию: лоб, спинка носа, мягкие губы, щетинистый волевой подбородок, изгиб шеи, ямочка между ключицами. Жилка на его шее забилась чаще. А меня жёг азарт! Я не очень осознавала, что и зачем делаю: шкодливо улыбнулась и потянулась к той самой пульсирующей жилке на шее! Раскрыла губы, не отрываясь от кожи, коснулась языком, стараясь это сделать так, как делал он. Нахлынули запахи, мир стал чётче.

Мужчина не двигался. Я почувствовала некую связь между нами — энергетическая смесь доверия, тепла, нежности и многих других непонятных, но очень ярких и острых компонентов окутывала нас обоих. Уникальная связь. Принадлежность, собственничество, безраздельность, ревность... Дальше были инстинкты… Эта связь манила, в ней хотелось вымазаться, напитаться его запахом, попробовать её на вкус.

Я уткнулась лбом в его ключицу, разворачивая голову, чтобы потереться щекой о его грудь. Сладкая, вкусная волна!.. С упоением вдохнула его запах, удивляясь, что он до сих пор спит. Прошлась языком по мощным плитам мышц на грудной клетке, чуть прикусив коричневый кружок — и снова с блаженным, опьяняющим удовольствием потёрлась уже другой щекой. С каждым таким движением мир становился всё менее чётким, но более острым на ощущения. Так хорошо, так приятно!

Снова легла рядом, переваривая пережитые эмоции. Мягко улыбнулась. Протянула руку и положила так, чтобы чувствовать ритм его сердца. Тяжёлые, несколько ускоренные удары. И ни одной эмоции на лице. Медленно стала опускать руку вниз, получая немалое удовольствие от прикосновения. Дойдя до края одеяла, я смущённо остановилась. Моё тело расслабилось, уходила резкость и острота запахов, чёткость зрения стала вполне обычной, без красного оттенка.

Я убрала руку, пытаясь понять — он уже проснулся, или нет?

Секунда, вторая, третья…

— Ммм… А дальше?..

Его лицо по–прежнему было расслабленным, а веки — прикрытыми. И только хрипловатый мурлыкающий голос, полный провокации, был абсолютно лишён сонливости. Я шкодливо поджала губы, распахнув глаза, залилась краской и стыдливо уткнулась носом в подушку. Для пущей надёжности ещё и рукой прикрылась.

Диван заколыхался. По моим плечам и лопаткам щекотно скользнули волосы. Несколько секунд ничего не происходило.

— Значит, как выставлять меня из спальни, так мы смелые, а как приласкать… — его голос был полон иронии и лёгкого недовольства.

Из подушки тут же донёсся жалобный виноватый стон, и его обладательница постаралась закопаться ещё и в плед. Который, впрочем, Жан тут же потянул обратно.

— Нет, так не пойдёт!.. Пошалила, спряталась в подушку, и думаешь — тебе это с рук сойдёт, хулиганка моя бессовестная?..

Он ласково прикусил плечо. Вздрогнула. И, всё ещё заливаясь краской, спросила:

— А чего ты хочешь?

Тяжёлое, горячее тело немного придавило сбоку. Плед соскользнул на пол, сменяясь нагретым одеялом. Я распахнула глаза, почуяв недоброе. И очень вовремя — шаловливая большая ладонь обогнула нижние округлости и потянула шёлковую рубашку вверх, ласково, но настойчиво скользнув по бедру. Я резко развернулась и выпалила:

— После свадьбы!..

Удивлённое молчание.

— И что изменится, Кати? — его бровь поползла вверх в дополнение к полуулыбке.

Я вцепилась в руку, которая продолжала свои беззастенчивые прогулки. Закусила губу и умоляюще уставилась в потемневшие серые глаза.

— Возможно, я стану бояться меньше?..

Ласковое поглаживание пальцами моей щеки, скулы, подбородка.

— Страх никуда не денется, если ты так и будешь от меня бегать. Разве я хоть раз сделал что–то, что причинило тебе физические страдания или боль? Я тебя обижал, или был груб с тобой?

— Нет… Но ты всё время настаиваешь…

Жан напряжённо вздохнул.

— У меня достаточно самообладания и терпения, чтобы не смотреть на других женщин, Drack–Hassi. Но когда моя единственная и любимая женщина сама приходит ко мне в постель, начинает ласкать, и после этого ведёт себя, как девственница… Кати, я не каменный — могу ведь и настоять!..

Настроение ухнуло вниз.

— А я не кукла по первому требованию!.. — гневно выпалила.

Я вскочила с дивана, выбираясь из–под нависшего надо мной тела. Обида жгла глаза, требуя выхода наружу. Как он не понимает?! Лестница, быстрый перестук босых ног, удар косяка двери. Такой же, как все… Они все одинаковые!..

Я споткнулась о край ковра и с разлёту упала на колени, пропахав несколько сантиметров ещё и локтем. Приподнялась, трясясь от обиды на весь мир и просто полыхая желанием что–нибудь куда–нибудь зашвырнуть. И, не найдя ничего подходящего, со злости лягнула ногой в пол! Слёзы градом катились по щекам. Локоть саднило, коленки тоже. И от этого ощущение негодования и злости стало только ярче!

Внизу что–то громыхнуло с деревянным треском. Сжалась, замерла, превратившись в одно большое ухо. Тишина. Напряжённое ожидание. Встала, открыла дверь, выглядывая… И ничего не поняла. В кухне, куда вела лестница, было тихо и пусто. А гостиную отсюда просто не видно. Я закрыла дверь на замок и пошла одеваться. Не хочу больше здесь оставаться, мне нужно выйти на улицу, хоть куда–нибудь!.. Зелёное платье, тёплые колготки, сапоги, шубка… Из всего арсенала одежды моим было только платье. Как лишнее напоминание о том, что кое–кто стал занимать слишком большую часть в моей жизни.

Помедлив, я повесила шубку обратно. Потому что мой взгляд упал на тёплый серый мужской плащ, оказавшийся ещё и на меху изнутри. Тяжеловатый для меня. Но зато с капюшоном, и не такой заметный, как моя белая и кидающаяся в глаза дорогая шубка. Спускаясь с лестницы, я ещё тешила себя надеждой, что он внизу, что подойдёт, остановит, успокоит. Как и всегда. Но дом был пуст. Я поражённо скользнула взглядом по столику в гостиной, напополам разломанному о камин и валяющемуся теперь расщеплённой грудой дерева.

Кто–то очень разозлился. И ушёл раньше меня. Скомканное одеяло и плед валялись на диване. Чувствуя, как слёзы вновь наворачиваются на глаза, я быстро развернулась и практически выбежала за дверь.

Глава 3. Опасное сияние льда

Мовелан ослепял солнечным светом, отражающимся от снега. Щёки и руки покалывало морозом. Пар, порывисто вырывающийся изо рта, белыми клочками уносился вдаль, растворяясь в воздухе. Небо белёсое, красивые дома с витыми решётками. Я брела по улице в полнейшем отупении. Ничего не хотелось — ни есть, ни пить, ни думать.