Легенды авиаторов. Игровые сказки.
Шрифт:
Вася покачал головой:
— Во дает... А как 2PA чувствовали себя на исторической родине своего создателя?
— Их доставили весной тридцать восьмого.
И в общем самолеты понравились. Цельнометаллический моноплан с двигателем воздушного охлаждения, убирающимся шасси, низкорасположенным крылом. И, как уже говорилось, топливные баки занимали весь внутренний объем крыла. Пулемет удобно расположен. Можно садиться на лед, на снег, на воду — модифицируется.
— Думаю, наших как раз и привлекла его способность
— А вот моторы там установили Райт «Циклон», — добавил Хопкинс. — В Вашингтоне хоть и были заинтересованы в установлении добрых отношений с СССР, но новейший американский двигатель Пратт-Уитни «Дабл Уосп» на 2PA ставить запретили...
— Ну и ладно, советские инженеры и сами были с усами, — сказал Вася. Но он чуть обиделся.
— Самолет испытывали дотошно, изучали со всех сторон, — продолжал Хопкинс. — В основном сравнивали с И-16, имелось большое сходство. У «Северского» устойчивость получше. И-16 во время активных атак отставал на вираже от «Северского» и, кроме того, как правило, находился под огнем задней точки. Вообще на высоте пять тысяч метров «Северский» превосходил И-16 и по маневренности, и по скорости.
— Слушай, погоди, — перебил Вася. — Двигатели на И-16 и «Северском» практически равные по мощности. При этом «Северский» сам по себе более тяжелый. Как это двухместный «американец» по летным параметрам оказался лучше советского одноместного?
— Аэродинамика, Вася, — ответил Хопкинс. — Северский очень тщательно изучал данный предмет. И не один год тому посвятил. Коэффициент лобового аэродинамического сопротивления «Северского» намного меньше, чем у И-16. Вот тебе разгадка.
— И что, запустили в серию? — спросил Вася.
— Нет. Сочли, что пулеметы установлены недостаточно жестко, — раз. То есть — большое рассеивание при стрельбе. Ну и крылья-баки слишком уязвимы, это понятно...
— А в Америке он тоже серийно не строился? — спросил Вася. — Не поверишь, — добавил он, — мне всегда так обидно бывает слушать про какой-нибудь самолет, что он никому не глянулся.
— В Америке тоже не строился, но почему же не глянулся? По-своему ведь это был очень интересный, новаторский самолет! — ответил Хопкинс.
Вася подумал немного.
— Знаешь, что еще мне покоя не дает? — признал он. — Неужели Северскому так и сошло с рук, что он продал двадцать истребителей Японии?
Хопкинс покачал головой.
— Нет, разумеется. Хоть он и представил это как «продажу самолетов Сиаму». Все знали, куда отправились истребители. Разразился скандал. Тут еще генерал Митчелл попал в опалу. А сам Северский имел милую привычку говорить, что думал. В том числе он довольно нелестно высказывался о военном руководстве США. В общем, его сняли с поста главы фирмы.
— Ой, — сказал Вася. — Мне прямо страшно.
— Ничего тебе не страшно... Северский прославился как военный аналитик, автор книги «Воздушная мощь — путь к победе». До конца жизни он был консультантом ВВС США, преподавал в Авиационном университете. Последовательный антисоветчик. Серьезно был озабочен экологическими проблемами. Незаурядная личность, в общем!
28. «Пешка»
— Скажи, Горыныч, — обратился Вольф к змею, — как, по-твоему,
существует ли в мире такая вещь, как справедливость?— Какая вещь? — изумился Горыныч. — В каком мире?
— В нашем мире, — терпеливо ответил Вольф. — И я говорю о справедливости.
— А что ты подразумеваешь под этим весьма расплывчатым понятием? — осведомился дракон.
— Как бы тебе объяснить... Давай на пальцах.
— На перепонках, — поправил дракон. — На перепонках мне понятнее.
— На когтях, — нашел компромисс Вольф.
Дракон только милостиво кивнул в знак согласия, и Вольф продолжил:
— Я часто думаю, редко же так бывает, чтобы конструктор сам же и погиб на собственном самолете. Летчик-испытатель — да, работа у него такая, но чтобы конструктор?
— И это, по-твоему, справедливо? — прищурил желтый глаз дракон.
— Не знаю. Вот, с тобой советуюсь. Ты же древний и мудрый.
— Отвлеченные понятия потому и называются «отвлеченными», что отвлекают нас от сути вопроса, — сказал дракон. — Каждый должен заниматься своим делом: конструктор конструировать, а летчик-испытатель — летать и биться. И потом говорить: «Хорошая машина». А ты, собственно, кого конкретно имеешь в виду?
— Я имею в виду Петлякова, — сказал Вольф. — Все-таки странный он сделал самолет, этот Пе-2, «Пешку». Вроде как не очень была машина, а стала массовой и, в общем, во Второй мировой войне сыграла большую роль...
— «Пешка» — это самолет-трудяга, — сказал дракон. — Применялся как бомбардировщик, разведчик, истребитель. Воевал на всех фронтах. Гм. Мне нравится о ней думать. Много модификаций и разных тонкостей.
— Вообще не понимаю, как они ухитрились сделать такой самолет, — отозвался Вольф. — Второй день над этим раздумываю. В тридцать седьмом Петлякова арестовали по нелепому обвинению в антисоветской деятельности. Петляков был начальником бригады тяжелых самолетов. В чем-то там он признался и чуть не угодил на лесоповал.
— А вот не арестовали бы, — заметил дракон, — и еще вопрос, появился бы на свет Пе-2 или не появился бы.
— Ну, что-нибудь другое бы появилось, не обязательно же для этого людей арестовывать! — в сердцах произнес Вольф.
— Ничего, арестованных авиационных конструкторов все равно привлекли к работе по специальности, — ответствовал Горыныч. — Конечно, и время драконовское, и меры, скажем так, драконовские. На воле вроде как лучше работается и думается, да что ж теперь? История не знает сослагательного наклонения. Именно в спецтюрьме Владимир Михайлович — я про Петлякова — предложил построить необычный для своего времени двухмоторный высотный истребитель с гермокабиной и турбокомпрессорами на двигателях.
— В Германии над этой темой тоже работали, — вставил Вольф. — Эрнст Удет весьма активно пропагандировал идею пикирующих бомбардировщиков, еще у американцев насмотрелся.
— Но высотный истребитель как идею забраковали, — напомнил дракон.
— И правильно сделали, — одобрил Вольф. — Во время войны их практически не применяли. Идею поменяли на тяжелый пикирующий бомбардировщик.
Дракон задумчиво потоптался, переставляя тяжелые лапы.
— Все эти перемены концепций, взглядов... — Он осторожно, чтобы никого не поджечь, вздохнул. — Мне вот нравится, когда конструктор работает над одной темой, а не скачет с идеи на идею. Переделывает, переделывает...