Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– Уж не говоря о вмешательстве во внутренние дела, - вставляет Рашпиль.
– Работорговля! Человек из цивилизованного общества! Позор!
– Так, - говорю я.
– Для начала, уважаемые господа, хватит причитать. Начнём с этики и моральных норм. Скажите, пожалуйста, какую этику вы имеете в виду: земную или нги-унг-лянскую?
– Земную, естественно!
– провозглашает Рашпиль.
– А Нги-Унг-Лян при чём?
– Но вы-то - землянин, Николай! Вы должны свет нести дикарям, а не набираться у них...
– Земная этика не применима на Нги-Унг-Лян. Вообще, - говорю я.
– А с точки зрения местной этики я действую строго в рамках. Не говоря уж о соблюдении всех здешних
– Почему это земная этика не применима?
– возмущается Рашпиль.
– Потому что действовавшие в рамках земной этики мертвы или искалечены, - говорю я.
– А вы дружно скрываете информацию об этом от работающих в мире резидентов.
– Мерзляков, если вы о нём - это несчастная случайность!
– взрывается Рашпиль, а я останавливаю его жестом.
– Простите, Иван Олегович, а Мерзляков - это кто?
Рашпиль кривится.
– Наш резидент, погибший здесь... это, как мы полагаем, о нём вам рассказывала, будь она неладна, эта девица...
– А, крошка Да-Э? Это его обрезали за гнусно аморальное поведение? А факт наличия его трупа в распоряжении здешних анатомов создал прецедент "человека-половинки"? Просто здорово!
– Вы ничего не знаете!
– взрывается Рашпиль.
– А почему я об этом ничего не знаю?
Резников воздевает очи горе.
– Коля, ну что ты... и так тут была ужасающая обстановка... все на нервах... Общество решило не травмировать резидентов, только предупредить возможные казусы... Тебя же достаточно хорошо проинструктировали, правда? Ты не повторил чужих ошибок - и слава Богу...
– Я дико извиняюсь, - говорю я, - а Мерзляков - единственный, кого тут... как бы поделикатнее выразиться... наказали за крайнюю безнравственность? Что-то мне подсказывает, что мои коллеги изрядно натворили дел в этом мире - и я в упор не понимаю, почему вы не пресекали их глупость и их бесстыдство.
– Артур Мерзляков, - говорит Рашпиль оскорблённо, - ни бесстыдником, ни дураком не был! Эту дрянную девчонку довёл до слёз какой-то тип, а Артур стал её утешать. И здешние дикари...
– Ну да, ну да. Обнял за плечики, слёзки вытер. Говорил что-нибудь этакое... может, попытался поцеловать. Она была такая милая... здешние лапочки - они невероятно милые. Я понял. А вам даже такая кошмарная история не объяснила, что тут не Земля, Иван Олегович?
– Он вёл себя, как человек!
– А резидент должен вести себя, как инопланетчик, тем более что местные ребята - не люди. Ну, вот что. Антон Семёнович, расскажите-ка мне о наших высоконравственных коллегах. Кого тут убили? Кого вы забрали, пока он не натворил дел?
– Коля, - Резников морщится и поправляет очки, - уверяю тебя, рабами тут никто не торговал.
– Я догадался. А что делали?
Резников вздыхает. Рашпиль хочет что-то сказать, но воздерживается.
– Жора Онищенко...
– Резников еле вытягивает из себя слова.
– Ну, он был одним из первых, и понятно, что многого ещё не знал... Увидел, как в безлюдном месте двое выясняют отношения... вернее, как выяснили... ну, дёрнулся помочь побеждённому. Побеждённый его ножом и пырнул. Ужас... Потом Витя Коган... Ему намекнули... мол, из тебя вышла бы хорошая жена. С издёвочкой. Он... сорвался. Не совладал с собой. А абориген воспринял это... неадекватно.
– Убит на поединке, - киваю я.
– Не за любовь, а потому что полез нги-унг-лянцу морду бить. За обыкновенную, причём довольно дружелюбную шуточку. Молодец. Профессионал. Дальше.
– Руслан Камалов, - обречённо продолжает Резников, не обращая внимания на Рашпиля, который измучился разговором и жаждет его прекратить.
– Ну, Руслан - да... Действительно... Того... Влюбился. Она вела
– Дайте, угадаю, Антон Семёныч. Ударила стилетом, когда начал звать с собой с применением рук.
– Да Николай же Бенедиктович!
– не выдерживает Рашпиль.
– Все - люди, вели себя, как люди, не как святые, но мир тут...
– Ага. Ваша любимая мелодия - агрессивная среда. Неадекватные дикари. Они виноваты в том, что мы лезем в чужой монастырь со своим уставом, а ещё - в том, что нас называют уродами или безумцами, когда мы ведём себя именно так: как уроды или психи. Неужели вы не понимаете, что нельзя всех равнять по себе? А тем более - навязывать собственные моральные нормы? Не азы ли это?
– Ну да!
– рявкает Рашпиль.
– Лучше торговать людьми!
– Да с чего, во имя Небес, вы решили, что я людьми торгую?!
– Но этот воришка...
– вступает Резников, и я его обрываю. Меня разозлили.
– Этот воришка завтра развлекал бы в притоне местное отребье. Вы запись о Квартале Придорожных Цветов хорошо изучали? Думаете, в обществе Эткуру ему будет хуже? И далее. Я вовсе не наслаждаюсь, устраивая судьбы местных проходимцев, уважаемые коллеги - и денег так не зарабатываю. Я, вместе с моими друзьями из Кши-На, пытаюсь предотвратить войну. Мне кажется, что для этого хороши все средства.
– Ваши "друзья", если не ошибаюсь, готовят первый удар, - ядовито поправляет Рашпиль.
– Если все наши попытки сохранить мир ни к чему не приведут. Вы ещё не поняли, что именно Кши-На, в случае открытых контактов с Землёй - наш союзник и сторонник в этом мире? Что именно здесь - здешний очаг цивилизации? Что именно их мировоззрение - это местные представления о гуманизме?
– Гуманизм!
– восклицает Резников.
– Не так много на свете рас, до такой степени негуманных!
– Оставьте, Антон Семёныч. Неужели вы не видите: ребята из Кши-На пытаются договориться с самой агрессивной из местных культур - и небезуспешно! Чёрт возьми, Иван Олегович, это они - прогрессоры, настоящие! Вэ-Н, хоть он и мальчишка ещё! Мой Ча! Вдова Нэр! Даже этот воришка бедный - он тоже прогрессор! Вы видите - они учат и лечат, как могут! Какого дьявола не даёте мне им помогать?!
Вадик, слушающий с водительского сиденья, показывает мне большой палец. Судя по взгляду в сторону Рашпиля, ему средний бы показал, если бы не твёрдые земные моральные нормы.
– Ну хорошо, - сдаётся Резников.
– Расскажи о своих соображениях.
– Мне кажется, - говорю я, - что Лянчин - достаточно серьёзная угроза для цивилизации на Нги-Унг-Лян. Если начнётся масштабная война, которая закончится победой Лянчина, то прогресс в этом мире может быть приостановлен или даже повёрнут вспять на неопределённое время. Я понимаю, почему наши резиденты в Лянчине не задерживались: вот это, действительно, опасно. Монотеистическая религия и весь уклад жизни превращает Лянчин в тоталитарную структуру - я ещё не знаю, на что это похоже, на земное Средневековье или на нечто другое. В любом случае, лянчинцы - сложные партнёры по контакту: весь строй их общества мешает им принимать компромиссные решения, они предпочитают избавляться от инакомыслия вполне физически. Поэтому я считаю лучшим выходом предотвращение войны с Лянчином и укрепление дипломатических и торговых связей между Севером и Югом - а если война неизбежна, то я намерен работать на победу Кши-На. Я знаю, что жители Кши-На меньше всего расположены уничтожать чужие культурные ценности - а вот лянчинцы буквально настроены на уничтожение чужой культуры. С обществами такого типа подобные перегибы случаются.