Лгунья

– Madame d'esire quelque chose? [7] – спросила продавщица.

— Нет, – пробормотала я, пятясь. – Нет, ничего.

Тоненький, едва слышный внутренний голос сказал мне, что я веду себя как сумасшедшая. Тебе придется рано или поздно вернуться, проговорил он вполне резонно, так, что поворачивай-ка назад, да побыстрее. Но голосок доносился откуда-то издали, и вместо того, чтобы послушаться, я принялась напевать, заглушая его, и поднялась на эскалаторе на другой этаж, где примерила шелковое бирюзовое платье с черным корсажем. Потом я еще несколько раз поднималась и спускалась и наконец, вышла на улицу совсем с другой стороны здания. Это показалось мне весьма мудрой тактикой. Теперь они меня не поймают, сказала я, правда не слишком отдавая себе отчет в том, кто такие эти мифические «они». Наверное, Тони с официантом. Я представила, как они мечутся взад–вперед по улицам, выкрикивая мое имя. А может, я имела в виду полицию, хотя прошло слишком мало времени, чтобы Тони обратился к ним за помощью. И вообще, что за ерунда, никогда в жизни не станет он бегать за мной по улицам, он будет ждать в отеле. Будет сидеть, и молчать – взращивать в себе темное, тяжелое, карающее молчание. Я слишком хорошо знала это молчание. Я знала силу его гнева.

7

Мадам что-нибудь угодно? (фр.)

Я видела, как прохожу через вращающиеся двери отеля. Голова наклонена под неестественным углом, на лице выражение притворного смущения, – я всегда прохожу через вращающиеся двери с таким лицом: на случай, если ему пришлось ждать меня в фойе. Но думать об этом было слишком грустно. Я не могла сейчас вернуться: у меня не было сил плести паутину лжи, выдумывая одну за другой причины, которые примирили бы его с моим побегом, так, что я просто пошла себе дальше. Другой альтернативы я пока не видела.

Я понятия не имела, куда направляюсь. Пересекала широкие магистрали. Стояла на железнодорожных мостах, глядя вниз, на гравий между шпалами. Бродила по ветреным подземным переходам, где изображение свастики и литеры OAS были перечеркнуты красным. Кто-то написал по–английски: «Я – Смерть». Я не поняла смысла, но надпись показалась мне очень многозначительной, как будто я стала свидетельницей какого-то гигантского заговора, над которым не властна. Это явно имело какую-то связь со странным ощущением в голове, и с двенадцатью флейтами, и с хищными оранжевыми цветами, и со скрежетом пластикового стула по тротуару. Я проходила под виадуками, мимо светофоров. Я шла по району, где то и дело попадались мигающие неоновые вывески «ДЕВОЧКИ», и «Le Peep» [8] , и «Клуб кошечек». Темнокожая девушка в джинсах и белой рубахе стояла в дверях заведения, где мужчины платят за то, чтобы заглянуть в отверстие в будке и увидеть обнаженную женщину или по меньшей мере ту часть обнаженной женщины, которая представляла для них наибольший интерес. На вид она была обычной девушкой. Может, она просто собирала плату за вход. Потом следом за мной шел человек, с виду заядлый курильщик, с желтыми от табака пальцами, не отставая ни на шаг. Он улыбался и держал в зубах сигарету. Он что-то бормотал мне на ухо. Что-то предлагал мне. Я не понимала ни слова. Он был в синем костюме, с золотым медальоном вместо галстука. Он шагал в опасной близости от меня и в точности повторял мои движения. Я очень испугалась. Не знала, как от него отделаться. Я ускорила шаг – он тоже.

8

Peep [англ.) – взгляд украдкой.

– Je suis anglais [9] , – сказала я. как будто это что-нибудь объясняло, и вспыхнула от стыда за совершенную ошибку. – Anglaise [10] . – пробормотала я.

До меня, наконец, дошло, что он предлагает мне деньги. Или, может, я не так поняла, и он не предлагал, а просил денег?

– Cent cinquante francs [11] , – вот и все, что я уловила. Что-то вроде этого. И потом: – O'key, o'key, deux cents francs. Deux cents francs [12] . – Он дотронулся до моей руки и вновь принялся нашептывать на ухо.

9

Я англичанин (фр.).

10

Англичанка (фр.).

11

Сто пятьдесят франков (фр.).

12

О'кей, о'кей. две сотни. Двести франков (фр.).

— Пошел вон, – сказала я. Голос мой дрожал. Я не привыкла так выражаться вслух.

Он пожал плечами и отстал. Он смеялся надо мной. Я побежала, не смея оглянуться. Ноги подгибались от страха. Бежала, пока не кончились силы.

Похолодало. Икры болели. Ступни горели огнем. Я проходила за улицей улицу, мимо стен с осыпающейся штукатуркой, мимо ржавеющих жестяных ставень и старых рекламных щитов Каколака и Дюбоне. Ветер подхватывал и поднимал в воздух мусор. Я была без пальто. У меня вообще ничего с собой не было. Но я все равно шла и шла, мимо складов, мимо мясоразделочной фабрики, в воротах которой появился человек и перешел дорогу, направляясь к автостоянке. Неужели так поздно? – подумала я. Мимо проехала женщина на велосипеде с буханкой хлеба на багажнике. Люди расходились по домам. Мне тоже пора домой.

До меня донесся звук телевизора. В фильме женщина заливалась горючими слезами, голос у нее срывался от крика. Музыка гремела, нагнетая страсти. Звякали тарелки. Пахло жареным беконом и чесноком. В отеле как раз начали подавать ужин. Мне надлежало в этот самый момент лежать на нашей двуспальной кровати и вполглаза смотреть по телевизору драму про рыдающую женщину. В то время как Тони принимает душ и решает, не заказать ли сегодня на ужин устриц. Вот что я должна сейчас делать, и я не знала, почему этого не делаю. Я понятия не имела, почему брожу по незнакомым улицам на пустой желудок и с пустой головой. Нужно немедленно кому-нибудь позвонить. Я должна позвонить в отель. Нет, в таксопарк – заказать такси. На мгновение все прояснилось, но потом опять стало затягиваться мутной дымкой, и вообще, я не знала, откуда можно позвонить. Я ходила кругами почти четверть часа в поисках телефона, пока не наткнулась на вывеску «Кафе–Бар–Ресторан дю Центр». Это было написано выцветшей синей краской на желтой стене. В кафе должен быть телефон. Дю Центр – чего? – с любопытством подумала я. стоя на тротуаре и глядя на облупившийся фасад здания. По виду – закрыто. Засиженный мухами Tarif de Consommations [13] отвалился от стекла и застрял в мятой кружевной занавеске. Я толкнула дверь, не ожидая, что она откроется, но она открылась, и я вошла.

13

Меню (фр.).

Двое мужчин за столом играли в карты, и пили красное вино из маленьких стаканчиков. Не знаю, почему у меня отложились в памяти все эти детали: я могу описать любую мелочь, что угодно – во что была одета женщина за стойкой бара, аденоидное сопение ребенка, пристающего к игрокам.

– Vouz avez un t'el'ephone. Madame? [14] – спросила я. Мужчины подняли глаза и уставились на меня с равнодушным любопытством. – T'el'ephone? – повторила я.

– Vas-y [15] , – сердито сказала женщина. Я подумала, что она говорит со мной, но она перегнулась через стойку бара и шлепнула ребенка по руке. – Vas-y. – И затем обратилась ко мне: – La-bas, Madame [16] .

14

У вас есть телефон, мадам? (фр.)

15

Поди прочь (фр.).

16

Вон там, мадам (фр.).

Я сняла трубку, бросила монету в щель автомата и тут поняла, что не знаю номера телефона отеля. В Англии я могла позвонить в справочную, но если такая служба и была предусмотрена во Франции – наверняка была, – я все равно не знала, как она называется и какой там телефон. Я долго слушала гудок в трубке, не шевелясь. Под кипой бумаг на полке я заметила замусоленную телефонную книгу. Я следила за ней краем глаза, как будто боялась, что она может внезапно сдвинуться с места. Потому что только в том случае, если я замечу ее движение, мне придется признать, что она действительно там лежит. Я с большой осторожностью положила трубку на рычаг. Автомат вернул мне деньги. Я почувствовала невероятное облегчение оттого, что не надо звонить. Ну что ж, по крайней мере, ты пыталась, солгала я себе. Пыталась же. Я представила, как говорю это Тони: «Я пыталась тебе позвонить, но не дозвонилась».

– Est-ce que vouz avez une chambre? [17] – спросила я женщину за стойкой и удивилась, услышав свой вопрос. Удивилась тому, с какой легкостью он сорвался с моих губ.

Она поинтересовалась, надолго ли мне нужна комната.

– La nuit seulement [18] , – ответила я.

Она пожала плечами и сняла с крючка ключ.

– Num'ero cinq [19] , – сказала она.

Я поднялась за ней на один пролет лестницы, не покрытой ковром. Ноги у нее были изрезаны узловатыми, извивающимися, как черви, варикозными венами. Интересно, какие жизненные потрясения и невзгоды могли так изуродовать ее ноги? Ведь она далеко не старая женщина.

17

У вас имеется свободная комната? (фр.)

18

Всего на одну ночь (фр.).

19

Номер пять (фр.).

– Quatre-vingt-dix francs la nuit, – сказала она, открывая дверь комнаты. – Ou quarante francs l'heure [20] .

– La nuit, – сказала я. И добавила: – Je suis en vacances [21] . – Она кивнула. Она мне не поверила. Ну, разумеется. У меня ни багажа с собой, ни пальто. Люди en vacances берут с собой чемоданы и не останавливаются на ночлег в подобных местах. Девочка пошла за нами наверх и теперь стояла в дверях и сосала палец. Что-то с ней было не так.

20

Девяносто франков за ночь. Или сорок франков в час (фр.).

21

На ночь. Я в отпуске (фр.).

– Viens [22] , – сказала мадам, но девочка не послушалась и продолжала смотреть, нос ее морщился от еле заметной какой-то блудливой улыбки. В конце концов, пришлось закрыть перед ней дверь.

Существует определенный ритуал, который надо соблюсти, когда въезжаешь в новый отель. Я его соблюла. Я открыла окно и раздвинула ставни, чтобы посмотреть на открывающийся вид: увидела задний двор с ржавым фургоном, стоявшим рядом с мусорными баками. Я напустила в раковину воды и посмотрела, как она с бульканьем исчезает в сточном отверстии. Я прочла на двери инструкцию о правилах проживания в отеле, заглянула в гардероб, проверила простыни, легла на кровать и принялась изучать трещины в потолке. Я думала, что, как только окажусь одна, смогу, наконец, поплакать и мне сразу станет легче, вернется способность рассуждать здраво, но этого не произошло. Я просто лежала, сначала на спине, потом на животе, разглядывая комья пыли на полу. Я спросила себя: и что ты чувствуешь? И ответила – ничего. Вообще ничего, кроме смутного дискомфорта, который, скорее всего, был обычным страхом. Ничего, кроме ощущения какой-то замороженной пустоты, словно червь–паразит источил мне все внутренности, плоть кровь, нервные окончания – все, кроме костей. Я чувствовала его бледное, членистое тело, урчащее от голода.

22

Зайди (фр.).