Личность и Эрос
Шрифт:
Так падение определяется в качестве экзистенциальной личностной возможности - как событие свободы, отрицающей самое себя в отношении между личностью и природой. Личность подчиняется природе и предопределяется ею, становится индивидом - безличной монадой естества. Заданность личности природой означает искажение эк–статической соотнесенности существования: оно уже не превосходит природу, но исчерпывается пределами природного тождества. Иначе говоря, личностная инаковость экзистенциально отчуждается, общие признаки естества берут верх над уникальностью и неповторимостью личности. Эк–статическое самопревосхождение природы в событии личностной инаковости превращается в эк–стаз индивидуальности в границах природы; причем эти противоположно направленные эк–стазы разделяют, расчленяют природу. Она распадается на множество обособленных индивидов, которые разнятся между собой только количественными отличиями в безличных признаках общего естества. Экзистенциальная инаковость личности, динамичный эк–стаз существования вовне природы уступает место статичному индивидуальному самосознанию, которое противопоставляет индивидуальную природу, как свое "я", всем прочим индивидуальным природам.
§ 78. АСКЕЗА СВОБОДЫ КАК ПРОТИВОСТОЯНИЕ СТРАСТЯМ
Экзистенциальный опыт свободы как онтологического различения личности и природы служит основанием антропологии греческих отцов Церкви, а также православной аскетической практики. Аскетическая брань против желаний естества, против похоти и стремления к наслаждению не связана ни с платоновской аксиологией духа и материи, ни со стоической убежденностью в априорно негативном характере страстей, естественных движений души и тела, противостоящих логосу. Христианская аскетика не есть ни борьба духа с материей, ни противостояние рассудочной логичности алогичным элементам человеческой природы. Христианская аскетика есть динамичное преодоление автономии природы — автономии а–логичной, ибо она не экзистирует посредством диалога, посредством личного отношения и общения. Аскетика противостоит не естеству, а "противоестественной" автономии и самодостаточности индивида, алогичности
Максим Исповедник определяет свободу как "самовластное движение умственной жизни" [679] , а Григорий Нисский — как "уподобление безначальному и самодержавному" [680] . Самовластное, самодержавное и безначальное — значит, противоположное рабству природной необходимости, безличным законам выживания, нивелирующим природу, подчиняющим ее общему инстинкту самосохранения. Природа как таковая, в ее биологической идентичности, зависит от необходимости, в то время как личностная инаковость предполагает ис–хождение из этой зависимости, потому что осуществляется только как отношение, как уникальность и неповторимость общения, как свобода и независимость от какой бы то ни было априорной необходимости. "Подлинная свобода ничего не страшится", — говорит Иоанн Златоуст [681] . Окончательное избавление от любой необходимости, от безличного естественного стремления к самосохранению — это полнота возможностей осуществить жизнь как личное отношение, полнота свободы.
679
О душе и воскресении. PG 46, 101 CD.
680
Гомилия 80. На Евангелие Иоанна. PG 59, 477 А.
681
См. §8.
В предыдущей главе мы показали [682] , что личностная инаковость определяется не только по отношению к пред–метам и другим личностям, но прежде всего по отношению к природной индивидуальности личного бытия. Природная индивидуальность, как экзистенциальное событие, объединяет в себе объективно–общие признаки природы: природа "воипостазирована" в индивидуальном существовании, бытийствует как реальный факт только в его границах [683] . Это значит, что личностная инаковость осуществляется в первую очередь относительно природной индивидуальности, отличаясь от нее не сущностно, а только экзистенциально: как способ бытия, предполагающий самопреодоление природной индивидуальности. Отличается в сравнении с другим способом бытия, а именно — с не–преодолением природной индивидуальности, с ее экзистенциальной самостоятельностью, самозаконностью и самодостаточностью.
682
" , , , " ("Неипостазированная природа, то есть сущность, никогда бы не существовала, а воипостазированная природа, то есть вещь, действительно созерцаема сама в себе"). Леонтий Византийский. Против несториан и евтихиан. 1, PG 86, 1280 . " , , , , " ("Воипостазировано то, что существует соответственно общей сущности или форме, что в них действительно и неотъемлемо пребывает, а не просто созерцается мыслью). Максим Исповедник. К Марину. PG 91, 149 В. "Т , , " ("Воипостазированное в одних случаях означает сущность, как она созерцается в ипостаси; в других же случаях - каждый из элементов, сходящихся вместе в состав некоторой ипостаси"). Иоанн Дамаскин. Об устроении природы. 6, PG 95, 120 С.
683
" , . , " ("Энергия называется страстью, когда направлена против естества. Ибо энергия, согласная с естеством, есть движение, а противоестественная энергия есть страсть"). Немесий Эмесский. О природе людей. 16, PG 40, 673 ВС. " , , " ("Страсть принадлежит к числу сил, по природе подчиненных навыку: она есть способ злоупотребления природным действием. Злоупотребление же действием является причиной устремленного к противоприродному и непокорного движения силы"). Максим Исповедник. О различных затруднениях. PG 90, 593 . " " ("Ум действует в согласии с естеством, когда имеет страсти у себя в подчинении"). Максим Исповедник. Главы о любви. 4, 45, PG 90, 1057 С.
Следовательно, экзистенциальное событие свободы предполагает онтологическую реальность личности как природной тождественности и одновременно экзистенциальной инаковости — реальность личностной инаковости и общих природных свойств каждого уникального индивидуального существа. Общие свойства природы, "воипостазированные" в индивидуальном существовании, проявляют личностную инаковость при условии, что индивидуальная природа эк–зистирует как событие личного общения и отношения: в природных энергиях раскрывается личностная инаковость. Тогда общие признаки природы не предопределяют способ бытия, а служат естественными предпосылками проявления именно личностного способа существования. Но если природная индивидуальность не превосходит себя эк–статически в событии личного отношения, то способ бытия индивида определяется предметными свойствами природы. Бытие "претерпевает" экзистенциальное искажение, падение в безличную нивелирован–ность обособленного "вида". Тогда предметные свойства естества предстают в качестве "претерпеваний", "страстей" индивида, как "противоестественные" энергии индивидуальной природы [684] .
684
" " ("Свобода есть сознательное избавление от страстей"). Фалассий. О любви и воздержании. , , , , 1958, t. 2, 213 lg0. См. также Марк Аскет. О духовном законе. , t. 1, 98 lb: " , , , " ("Закон свободы поистине узнаётся через знание, осмысляется через исполнение заповедей, а исполняется через милосердие Христово"). См. также Климент Александрийский. Строматы. 2.23, PG 8, 1096 А: "Т " ("Единственная свобода - обуздание страстей").
Аскетическая литература христианского Востока изображает борьбу против страстей как единственный путь к осуществлению и переживанию свободы [685] . Она отождествляет свободу с "восстановлением" природы в ее личностной инаковости, с восстановлением личности в ее бытийной целостности. Бытийная целостность личности означает полноту личного эротического отношения со всем творением и с Богом, нахождение личностного измерения мира и вхождение во "мрак богословия" [686] , непосредственное общение с Богом, "опытное" познание тайны божественного бытия [687] , то есть подлинной жизни. В конечном счете свобода означает спасение человека: она "спасает", "сохраняет" человека, то есть восстанавливает его в "сохранности", целостности, экзистенциальной завершенности: в полноте жизни.
685
"... , , , , " ("...Свободу - я разумею, это бесстрастие души, достигаемое тяжким трудом естественное созерцание творений, а от него - вхождение в [таинственный] мрак богословия"). Никита Стифат. Практические главы. A, , , т. Г', 273.
686
" " ("Кто причастен к свободе, тот знает тайны Отца"). Каллист Беглец. О единении с Богом и созерцательной жизни, , , t. E, 8.
– См. также Марк Аскет. О духовном законе. , t. 1, 98 1: " " ("Закон свободы научает всяческой истине"). См. Исаак Сирин. Аскетические изыскания. Слово Е, . 154: " , . , , . " ("Насколько разумение освобождается от пут забот, настолько становится ясным. Насколько оно становится ясным, настолько очищается и возвышается над понятиями мира сего, несущего образы плотности. И тогда разумение научается взирать на Бога, как Он есть сам по себе, а не сообразно с нами").
687
" ... " ("Заповеди... оберегают границы данной нам свободы"). Марк Аскет. О Божьем крещении. 4, PC 65, 992 А.
§ 79. ЭТИЧЕСКИЙ "ПАРАДОКС" СВОБОДЫ: ПРАВЕДНОСТЬ И ЛЮБОВЬ
Борьба против страстей, как единственный путь к осуществлению и переживанию свободы, предполагает определенный этический "парадокс". Он соответствует онтологическому парадоксу бытийной тождественности и одновременно инаковости личности и природы, который служит предпосылкой свободы. Борьба против страстей предполагает подчинение аскетическим заповедям и законам, чтобы могли быть преодолены любые законы и осуществилась свобода личности. Из тождества природы вытекает и тождество "условий" преодоления природной "самозаконности": инаковость личной свободы осуществляется как подчинение общим предпосылкам преодоления природной автономии. Законы и заповеди аскезы универсальны и объективны именно потому, что выражают тождество общих предварительных условий, необходимых для преодоления универсальной и объективной потребности естества в самозаконности и самодостаточности. Природа должна личностно (то есть динамично и свободно) подчиниться "условиям" свободы, каковыми являются аскетические заповеди [688] ; и в таком подчинении уже начинает осуществляться самовластность и свобода личности. Аскетические заповеди (противостояние автономизированным и безличным желаниям и вожделениям естества) имеют источником универсальный опыт, а также откровение божественной воли относительно спасения–освобождения человека [689] .
688
" . , " ("Эти
животворные заповеди Он дал нам, словно очистительные снадобья для наших страстей. Ибо чт'o суть снадобья для пребывающего в болезни тела, то же и заповеди для страждущей души"). Исаак Сирин. Аскетические изыскания. Послание , . , sel. 367. " , , ... ... , " ("Он дал нам свои святые заповеди, как сказал бы некто, в качестве орудий..., чтобы мы были снаряжением..., а заповеди - нашими орудиями, через которые Логос-искусник переделал и обновил бы работников своих заповедей"). Симеон Новый Богослов. , A, гл. IB, . S.С. 122, p. 282-283.689
"... , " ("Праведность...
– правильное руководство душой и соразмерность обузданных страстей"). Феодорит Кирский. О промышлении. 6, PG 83, 648 А.
В рамках православной аскезы подчинение заповедям имеет целью свободу и осуществляется по отношению к природе как праведность [690] , а по отношению к Богу — как любовь. Автономия и самодостаточность естества, выраженная в безличных порывах страстей, есть неправедность по отношению к самому естеству [691] (ибо страсти суть "противоестественные" энергии естества), неправедность по отношению к экзистенциальной подлинности природы, к личному способу бытия. И поэтому упражнения в аскезе характеризуются в православных текстах как дела праведности и путь праведности [692] . Это телесные подвиги, конкретные дела противостояния самозаконной естественной воле [693] . Христианский аскет отказывается подчиниться потребности в пище, плотском наслаждении, сне и телесном отдыхе не потому, что пренебрегает телом и материей ради некоей идеалистической духовности [694] , а потому, что хочет привести тело и материю к праведности "согласного с естеством" способа бытия. Аскет хочет вновь обрести тело, материю, красоту мира в их истинном, личностном измерении, то есть в полноте личного любовного отношения [695] , свободного от самозаконных предписаний индивидуальной природы. Только с освобождением личности от подчинения природной необходимости освобождается и вся природа в целом, целокупное творение. Освобождается от тленности, от бесцельной тварной автономии, чтобы явить себя как "слава" и явление Бога, как личный логос своего Творца. Свобода человеческой личности освобождает и творение от его тленной обособленности, возвращает ему личностную инаковость, красоту эроса, любовного призыва Бога, воплощенную в творении. В словах апостола Павла (Рим 8:19–23) мы находим изначальную христианскую формулу космического измерения события свободы [696] .
690
См. Максим Исповедник. О различных затруднениях. 61, PG 90, 628 D: "... ... ...... " ("...Беззаконнейшее начало, происходящее из наслаждения... к отречению от беззаконейшего наслаждения... чтобы, несправедливо пострадав, Он [Христос] развеял несправедливо тиранящее нашу природу начало рождения"). (629 В). См. также Богословские главы. I, PG 90, 1196 ABC: "... ... , , ... , , ... " ("...Чтобы естество человека... стало дурно относиться в самому себе - вернее, чтобы оно и восстало против себя, и расчленило себя, и не имело никакого постоянства из-за непрестанного кружения вокруг каждого из мнений... Ибо себялюбие и изворотливость людей, в отношении друг друга и закона либо отвергаемые, либо измышляемые, расчленили единую природу на множество частей и... вооружили природу мнением саму против себя").
691
Ср. Исаак Сирин. Аскетические изыскания. Слово , . 254: " , , , " ("Таковы дела праведности: пост, милостыня, бодрствование, очищение и прочее, что совершается посредством тела"). См. также: Слово КГ, с. 91. Симеон Новый Богослов. , H'.S.C. 129,p. 214.
692
" , " ("Никто не в силах победить страсти, разве что через рассмотрение добродетельных чувств"). Исаак Сирин. Аскетические изыскания. Слово . 269. См. также Послание . 383: " , , , , , , , , " ("Если хочешь, чтобы сердце твое сделалось вместилищем таинств нового мира, сперва обогатись телесными делами: постом, бдением, молитвою, аскезой, терпением, очищением помыслов и прочим").
693
" . , . · , , , , " ("Не хули материю: ведь она не бесчестна. Ибо ничто не бесчестно, что произошло от Бога; а то - мнение манихеев. Бесчестно же лишь то, что имеет причину не в Боге, а есть наше изобретение, которое самовластно зовет и приклоняет волю от согласного с естеством к противоестественному, то есть грех). Иоанн Дамаскин. Апологетическое слово. I, PG 94, 1246 С, Kotter S. 90.
694
" ... ... , " ("Прогреваемая через любовь красота... через каковую красоту он сам себя ведет к художнику и подлинной красоте, являет светоносный характер праведности как священного символа"). Климент Александрийский. Строматы. 7, 2, PG 9, 416 А.
695
Вот эти стихи: "Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божьих, - потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего (ее), - в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлену в свободу славы детей Божьих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего".
696
Иоанн Синаит. Лествица. Константинополь, 1883, гл. IE0, § d, с. 86.
Однако динамичная аскеза свободы через подчинение заповедям, противодействущим автономии природной индивидуальности, не исчерпывается соблюдением заповедей, принуждением природы к праведности. Ее цель — эк–статическое самопревосхождение природы, осуществление того фундаментального отношения, которое свободно от зависимой тварной независимости: отношения любви человека к Богу. Если стремление подчинить природу, усмирить ее желания превращается в самоцель, то свобода от природы недостижима. В таком случае природа отрицает сама себя только в границах индивидуального естества, не достигая самопревосхождения в спонтанности и инаковости личного отношения.
Более того, самоотрицание природы в границах индивидуальности оказывается просто рассудочной схемой. Аскетический опыт удостоверяет, что "самому победить естество есть нечто из числа невозможного" [697] . Если попытка подчинить самозаконные желания предпринимается вне эротического события, то преодолеть естественную самодостаточность и обособленность индивидуальности нельзя. Подчинение природы не исчерпывается рациональным регулированием и умеренней естественных желаний и вожделений. Оно означает, что человек отрицает свою природную самость, бессмысленную самодостаточность и обособленность собственной индивидуальности. А это возможно только в эк–статическом отношении любви и самоотдачи. Личная свобода есть событие любви, ибо любовь — экзистенциальная предпосылка свободы.
697
См. характерную формулировку Исаака Сирина (Аскетические изыскания. Слово NH', с. 236): " , . " ("Любовь не ведает стыда и потому не умеет скрывать своих восторгов. Любви по природе свойственно не стыдиться и не ошибаться в своей мере").
Этический "парадокс" свободы свершается в любви, потому что любовь свободна от любого закона, не связана никакими предписаниями, естественными или условными узами [698] . В то же время она добровольно подчиняется любым лишениям, оковам и ограничениям, лишь бы осуществиться как событие самоотдачи. Любовь "не подчинена закону жизни, но превыше всякой природной необходимости и превратной склонности; и вошедший в нее обретает свободу, словно выходя из плоти… и избавляясь от частичности в себе" [699] . Но для того чтобы преодолеть природную необходимость и эк–зистировать из плоти, устремившись к полноте и универсальности бытия (к упразднению его "частичности"), необходимо в то же время подчиниться тем законам, которые противодействуют природной потребности в "плотском" самовластии. Эти законы и заповеди аскезы, как предварительное условие свободы в любви, не могут быть безличными. Они не исчерпываются объективными правовыми установлениями, но являют и определяют событие отношения и общения — событие Церкви. Заповеди аскезы призваны соединить христианина с телом Церкви. Такому соединению ведом лишь один закон — "не подвластная закону жизнь" [700] . Жизнь осуществляется как превосхождение праведности, как эротическая самоотдача и свобода "во всякой вещи" [701] .
698
Никита Стифат. Гностические главы. Г, , t. Г, с. 352.
699
Целиком этот отрывок у Никиты Стифата (см. прим. 38) звучит так: " , , , , · , " ("Поднявшийся над угрозами и приказаниями закона, чтобы вступить в жизнь, не подчиненную закону, - таков закон Церкви, не подвластный закону. Ведь свобода есть жизнь, не подчиненная закону; следовательно, она превыше любой природной необходимости и извращенности. И тот, кто вошел в нее, будучи освобожден, как если бы пребывал вне тела и стал огнем, приобщаясь к духу, - и он тоже, всецело превосходя все естество, соединяется со Христом, избавившись от частичности").
700
" , " ("Когда превзойдешь путь праведности, тогда прилепишься к свободе во всех делах"). Исаак Сирин. Аскетические изыскания. Слово КГ, с. 91.
701
"^Etre libre c'est ^etre condamn'e `a ^etre libre" ("Быть свободным - значит быть приговоренным к свободе"). L'^Etre et le N'eant, p. 174.