Личностный потенциал. Структура и диагностика

Контроль условий проведения исследования являлся составной частью нашей работы и включал тщательный учет внешних природных факторов. Климатогеофизические условия в период проведения исследования на базе СахГУ (сентябрь 2001 г.) можно охарактеризовать как обычные для данного региона и для данного периода времени. Согласно информации о сейсмической активности в районе г. Южно-Сахалинск, полученной с сейсмостанции «Южно-Сахалинск» за июль, август и сентябрь 2001 г., в период июля – августа 2001 г. на о. Сахалин в близлежащих к областному центру районах наблюдалась повышенная сейсмическая активность (Сейсмостанция Южно-Сахалинск…, 2001). За двухмесячный интервал с 23 июля по 24 сентября, соответствующий периоду проведения исследования, сейсмостанция «Южно-Сахалинск» зарегистрировала в Долинском районе 1168 землетрясений; из них 550 имели магнитуду, которая превышала М=2,0, то есть могли ощущаться в населенных пунктах, удаленных на 10–15 км от центра области эпицентров. Магнитуда для 121 землетрясения превышала М=3,2 ( там же). В районном центре эти подземные толчки ощущались на уровне от 1 до 4-х баллов по шкале MSК. Кроме того, имели место характерные для данного сезона тайфуны, штормы и другие стрессогенные природные явления. Регион является одним из пяти наиболее опасных районов планеты с точки зрения риска природных катастроф различного характера ( Злобин, 2001). Основное исследование проводилось в сентябре 2001 года.

Участникам был предложен набор психодиагностических методик, который включал: опросник «Локализация контроля», опросник СМОЛ, методику СЖО, методику Кроника «Пятилетия», цветовой тест Люшера в модификации Л.Н. Собчик ( Собчик, 2001). Исследование проходило в течение 12 дней в период серии ощутимых землетрясений 1—13 сентября 2001 г. в г. Южно-Сахалинск; сила землетрясений достигала 4 баллов по шкале MSK-64 (Сейсмостанция Южно-Сахалинск…, 2001). Студентов также дополнительно спрашивали об их поведении во время землетрясения с целью оценки того, как выявляемые в процессе тестирования психологические параметры связаны с их реальным поведениемв экстремальной ситуации, в частности, следованием рекомендованным правилам поведения при землетрясении ( Злобин, 2001). Следование инструкции по правилам безопасного поведения рассматривалось как эффективное совладание с ситуацией. Ставилась задача: оценить влияние опасных природных явлений на индивидуально-психологические особенности личности студентов, выявить личностные качества, повышающие психологическую устойчивость к стрессу и способствующие эффективной адаптации, определить возможные гендерные различия в адаптации к повышенному риску природных катастроф и влияние на процесс адаптации прошлого опыта переживания стихии, который является фактором риска развития посттравматического стресса ( Тарабрина, 2001).

В качестве контрольной группы выступали студенты Кемеровского государственного университета, так как Кузбасс является сейсмически и климатически относительно благоприятным регионом России, но с точки зрения сейсмического риска, согласно картам ГИС-97, неблагоприятным – это зона 7—8-балльных землетрясений, вероятность которых, однако, довольно низка и сейсмические явления происходят относительно редко ( Уломов, 1999). Исследование контрольной группы проводилось в сентябре – декабре 2001 г. Полные данные получены для 146 человек. Им был предложен тот же набор методик, что и экспериментальной группе. Исследование проходило на фоне отсутствия сейсмической активности как в период проведения самого исследования, так и в предшествовавший, так как последнее ощутимое землетрясение в Кемеровской области в период, предшествовавший нашему исследованию, имело место в 1986 г. (см.: Геофизическая служба СО РАН…) и после исследования, в сентябре 2003 г. (ССД, 2003; Уломов, 1999). Цели и задачи данного этапа состояли в получении контрольных данных на выборке испытуемых, не испытывавших на момент проведения обследования и в ближайшие несколько лет до него воздействия сложных и экстремальных факторов природной среды, а также не имеющих достаточной информации о сейсмическом риске территории их проживания.

Для изучения особенностей адаптации личности к условиям повышенного риска природных катастроф была выбрана та возрастная группа, которая нередко рассматривается как группа пониженной уязвимости, в силу своей направленности в будущее и сравнительно небольшого багажа отрицательного жизненного опыта. Мы исходили из следующей логики: если и в этой группе обнаружатся выраженные эффекты, связанные с особенностями адаптации к условиям повышенного риска природных катастроф, то в других группах, которые, согласно имеющимся данным по эпидемиологии ПТСР ( Norris, Galea, Friedman, Watson, 2006; Norris, Slone,2007; Young, Ford, Ruzek, Friedman, Gusman, 1998), являются группами повышенного риска, эти эффекты будут выражены еще сильнее. И действительно, при тестировании респондентов более старшего возраста в ходе пилотажного исследования в г. Южно-Сахалинск (июль – август 2001 г.; в исследовании принимали участие мужчины и женщины от 36 до 72 лет), мы столкнулись с феноменом отказа части респондентов заполнять некоторые формы анкет и тестов. Особенно это касалось вопросов относительно субъективного прогноза природных катастроф и осмысления опасных природных процессов, а также прогноза продолжительности собственной жизни. Кроме того, при сравнительном анализе данных пилотажного и основного исследований обнаружилось, что респонденты более старшего возраста имеют существенно сниженное по сравнению с нормой ощущение подконтрольности значимых событий собственной жизни и одновременно – повышенную напряженность адаптационных механизмов.

Такие результаты позволили нам предположить, что именно те вопросы и методики, которые вызывали затруднения или отказ от ответов, могут оказаться информативными при анализе адаптации личности к условиям повышенного риска природных катастроф. Кроме того, на основе интервью с участниками пилотажного исследования были скорректированы вопросы составленной нами анкеты по оценке субъективного восприятия, интерпретации и осмысления опасных природных угроз.

Задача состояла в том, чтобы исследовать особенности адаптации личности к сложным климатогеофизическим условиям (повышенный риск природных катастроф), учитывая при этом типичные возрастные и социальные трудности, с которыми сталкиваются молодые люди, а также стадии адаптации в вузе. Среди социальных условий бытия студенчества, снижающих их устойчивость к психотравмирующим факторам, необходимо упомянуть социальную незащищенность и материальную зависимость от родителей. Условия образования структурируют жизнедеятельность студентов согласно требованиям образовательного процесса, предъявляют повышенные требования к их интеллектуальным и психофизиологическим возможностям. Сама по себе учеба в вузе требует от студентов усилий по адаптации к ней ( Яницкий, 2000). Несмотря на то, что особенностью данного возраста является нацеленность в будущее, при которой проблемы настоящего воспринимаются и переживаются более легко, те угрозы, которые потенциально могут нанести ущерб будущему студентов, воспринимаются ими очень остро. Среди таких угроз А.В. Котенева (1998) называет драки и насилие над другими, нежелательную беременность, ссоры и конфликты с близкими и друзьями, проблемы в учебной деятельности, несчастные случаи и катастрофы, болезни, смерть близких. У 38,9 % студентов наблюдается уровень травматического стресса, превышающий нормативные значения. Уровень травматического стресса оказался выше у тех студентов, которые пережили в прошлом воздействие нескольких психических травм.

Субъективное вероятностное прогнозирование и опыт преодоления как личностные ресурсы адаптации к условиям повышенного риска природных катастроф

С целью оценки личного опыта «общения» с экстремальными природными явлениями, особенностей субъективного вероятностного прогнозирования и интерпретации природных угроз в зависимости от опыта предшествующей травматизации был проведен сравнительный анализ данных анкеты, предложенной участникам экспериментальной и контрольной групп. Соответствующий показатель в экспериментальной группе значительно выше, чем в контрольной, что свидетельствует о большей подверженности стрессу, связанному со стихией, респондентов экспериментальной группы (см. табл. 1). Однако из приведенных данных следует и то, что студенты контрольной группы также имеют существенный опыт взаимодействия с опасными природными явлениями, возможно, меньшей интенсивности.

Таблица 1

Личный опыт переживания опасных природных явлений у студентов экспериментальной и контрольной групп (%)

Судя по самоотчетам, большинство студентов экспериментальной группы сталкивались в своей жизни с землетрясениями более 5 баллов, наводнениями и ураганным ветром; студенты контрольной группы чаще всего называли ураганный ветер. Необходимо отметить, что среди студентов контрольной группы есть приезжие из других регионов России, поэтому некоторые из них сталкивались с опасными природными явлениями, не характерными для Кемеровской области.

Результаты анкетирования также свидетельствуют о выраженной субъективной переоценке студентами экспериментальной группы вероятности стихийных бедствий вообще и сильного землетрясения в частности по отношению к объективным прогнозам, сделанным на основании данных сейсмологов ( Уломов, 1999) и в сравнении со студентами контрольной группы, оценки которых можно считать нормативными. Это доказывает, что студенты, живущие в регионе с повышенным риском природных катастроф, воспринимают окружающую природную среду как более угрожающую их личной безопасности, нежели это имеет место в действительности.

У юношей субъективная готовность к преодолению последствий удара стихии на личностном уровне подкрепляется уверенностью в подконтрольности событий собственной жизни и знаниями о правилах поведения в жизнеопасных ситуациях. У девушек знания о правилах поведения и изучаемые особенности личности не имеют связи с субъективной оценкой готовности к преодолению.

Длительность проживания в регионе, для которого характерны частые разрушительные воздействия стихии, практически не сказывается на юношах; по крайней мере, взаимосвязи этого параметра с показателями, отражающими выраженность личностных ресурсов и адаптации, обнаружено не было. Длительность проживания в условиях повышенного риска природных катастроф у девушек, напротив, повышает уровень тревоги, а также сказывается на усилении черт лабильности и индивидуалистичности, вызывает снижение интернальности в отношении к жизни и интернальности в профессиональной сфере.

Было проанализировано влияние субъективного прогноза, интерпретации природных угроз, а также знаний о правилах поведения в жизнеопасной ситуации на реальное поведение студентов во время землетрясения невысокой, но ощутимой интенсивности. Склонны соблюдать правила безопасного поведения 38 % девушек и 25 % юношей, остальные ими пренебрегают. При анализе роли прошлого опыта студентов в соблюдении ими правил безопасного поведения при землетрясении учитывался фактор интенсивности воздействия сейсмических ударов в прошлом. Оказалось, что среди тех, кто покинул здания во время серии землетрясений (силой 4 балла по шкале MSK) в ночь с 1 на 2 сентября 2001 г., выше процент тех, кто имел ранее негативный опыт переживания сейсмических ударов выше 5 баллов.

Полученные данные говорят о том, что юноши менее склонны к соблюдению правил безопасного поведения, чем девушки. Однако субъективные оценки студентами своих знаний и готовности к преодолению последствий опасных природных процессов не обнаружили взаимосвязи с реальным поведением студентов в жизнеопасной ситуации.

Следовательно, еще одним важным ресурсом соблюдения правил поведения в жизнеопасной ситуации оказался прошлый опыт: студенты, соблюдающие правила поведения, имеют более обширный опыт переживания опасных природных явлений, чем те, кто этими правилами пренебрегли. Кроме того, у юношей, сталкивавшихся ранее с опасными природными явлениями большой интенсивности, выше оценка своих знаний (p<0,05) и готовности (p<0,05) к преодолению последствий, чем у тех, кто не испытывал ранее подобных стрессов.Высокий уровень знаний и субъективной готовности к преодолению последствий стихии способствует соблюдению правил безопасного поведения только при наличии прошлого опыта «общения» с грозной стихией. Абстрактные знания мало что дают. При всем том пережитые в результате опасных природных явлений стрессы у таких «опытных» студентов увеличивают риск дезадаптации, вызывая повышенную напряженность адаптационных механизмов, что, в свою очередь, не может сказываться позитивно на их психологическом благополучии. Однако их склонность к соблюдению правил безопасного поведения явно выше, чем у тех, кто такого опыта не имеет. Парадоксальным образом, прошлый травматичный опыт переживания опасных природных явлений становится личностным ресурсом преодоления в будущем.