Лицо с обложки

Митя что-то глухо бормотал сквозь слезы. Она не прислушивалась.

— Это я!.. Я виноват… я!..

— Да, ты, — бросила она равнодушно. — Кто ж еще?

— У меня были деньги, все это время они были у меня…

— Какие деньги? — механически переспросила она, думая: да хоть бы ты перестал выть, и так — хоть в петлю!

Митя поднял мокрое от слез лицо с красными, припухшими, некрасивыми глазами. Попытался взять Дашу за руки. Она брезгливо отдернула их.

— Какие деньги?

— Двести тысяч, — признался муж, — как они просили. Лежали у меня дома в сейфе. Все это время…

Даша круглыми глазами смотрела на мужа.

— Кто-нибудь знал об этом?

Митя отрицательно помотал головой:

— Никто? Всего пара человек… Даже отец не знал. А я, я — скот! — жался, до последней минуты жалел расстаться со своими деньгами! Надеялся на отца. Злился, почему он не спешит помочь? Надеялся, что как-нибудь обойдется. Мой бизнес, мои бабки… Скотина!.. Скотина!

Митя бил себе кулаком в лицо, плакал навзрыд, а Даша смотрела на него со стороны и думала: какое счастье, что Герман не принимал в этом участия, что его даже не было в Москве в то время. Иначе… Можно подумать… Но нет, Герман с самого начала наотрез отказался участвовать в розыгрыше. Даша с трудом уговорила его всего дождаться на даче приезда гопника с ребенком и нянькой.

Все произошло именно так, как они запланировали: Митя примчался как на пожар, стоило только заикнуться, что с малышом ЧП… Едва не разнес квартиру и не придушил Дашу, потом разорался — где нянька, где эта идиотка?! Ей-богу, убил бы, если бы они вовремя не сообщили отправить Лену на дачу.

После первой вспышки ярости на блудного мужа напали угрызения совести, и он, свалившись с диван, принялся рвать на себе волосы и бормотать слова самообличения. Пока Митя предавался скорби, Даша незаметно споила ему полбутылки мартини. Химическая реакция последовала с планируемой скоростью: после приступа скорби Митя набросился на жену с жадными поцелуями… Правда, в самый ответственный миг он сорвался с дивана с криком: «Какой же я скот! Как я могу об этом думать, когда мой сын!..»

«Да все нормально с твоим сыном!» — чуть было не ляпнула Дата.

Но вовремя прикусила язык. Играть так играть! Эту ночь Митя запомнит надолго…

До утра муж периодически впадал то в ярость, то в самобичевание, наконец прикорнул в кресле и затих. Даша вышла в спальню и позвонила на дачу узнать, как ребенок. Телефон молчал. Тогда Даша перезвонила на мобильный Германа. Ответ Германа пригвоздил ее к полу.

— Как, разве ты не передумала? — сонным голосом спросил друг детства.

— Что значит «передумала»? Ребенок разве не с тобой?

— Нет, — был ответ.

У Даши потемнело в глазах.

Поняв, что она не шутит. Герман стряхнул с себя остатки сна и объяснился. Вчера он, как и договаривались, ждал па даче приезда гопника с младенцем. Но не дождался! Он решил, что Даша в последний момент образумилась и передумала. Мысленно ее за это похвалил. Попробовал перезвонить в Москву, но ее номер был занят… («Конечно, занят, Митя пол-Москвы вчера на уши поставил!») Тогда Герман запер дачу и уехал в Тверь, где его ждали срочные дела. Звонок Даши разбудил его в номере тверской гостиницы.

— А где тогда мой ребенок? — только и смогла выдавить Даша.

Дальнейшее слилось в памяти в один сплошной кошмар, каждая следующая новость была хуже предыдущей. Герман сказал, что не может найти гопника, тот исчез с концами, и он понятия не имеет, где его искать. Посоветовал

Даше не рассказывать мужу про розыгрыш. Конечно! Она и сама не дура! А днем Мите уже позвонили настоящие похитители и потребовали выкуп… Двести тысяч долларов…

Глядя на плачущего мужа, Даша лениво думала: самое время и мне покаяться. Но на нее вдруг навалилась такая усталость, что язык не шевелился. Приехав домой, она свалилась в постель и проспала четырнадцать часов без снов, как мертвая. А когда проснулась, рядом уже был Герман, ее верный хранитель и страж. Если бы не он, она бы не выдержала.

Митя держал Дашины ладони в лодочке своих. Сказал, не сводя с нее взгляда:

— Я давно хочу задать тебе один вопрос.

— Да, — кивнула Даша, — спрашивай.

— Если бы можно было все вернуть назад… Если бы ничего не случилось… Ты смогла бы простить меня и вернуться?

Даша вспыхнула. Сразу стало мучительно неловко находиться здесь, рядом с Митей, один на один. Она встала с дивана, отошла к окну.

— Не надо, Митя! Не мучь ни себя, ни меня.

— Извини, я не хотел.

Он тоже встал, но приблизиться не решался. Даша поняла, что зря согласилась прийти.

— Мне пора, — сказала она и придумала оправдание. — Герман ждет.

— Подожди, не уходи! Ну давай сделаем вид, что я тебе ничего не говорил? Могу я взять свои слова обратно? — Митя с веселым лицом, как ни и чем не бывало, порылся на стеллажах, протянул ей пачку фотографий. — Ты не видела мои бразильские снимки. Я недавно вернулся из Рио.

Даше стало жаль: он не знал что еще придумать, какие еще игрушки ей предложить,

— Извини, Митя, — она дотронулась губами до его щеки. — Мне правда пора.

Я тебя отвезу.

— Нет-нет, не надо! — Даша сделала серьезное лицо. — Не надо, или мы поссоримся. Я поймаю такси.

Митя помог ей одеться.

— Звони мне иногда, — попросил он, — Ведь ты не обиделась?

— Нет, я не обиделась.

Она ушла», а он так и но сказал ей главного: что порой, глядя вниз с двадцать второго этажа, он думает о смерти.

Глава 2. ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ

Записка

В ту ночь, измученная бессонницей, Зоя сделала то, чего не делала много лет: напилась допьяна. Сочетание коньяка «Камю» с крепким кофе она называла «коктейль а-ля Райман».

Она сидела по-турецки на постели в своей комнате, выключив свет, смотрела на ночной московский пейзаж за окном и курила… В таком состоянии ее посещали тени всех, кого она знала в своей жизни. Как читала она в одном немецком стихотворении (Гейне?): «Узкая кровать, словно гроб, тени воспоминаний встали вокруг… знаю, это последняя ночь, завтра лопнет терпение, и палач предложит мне выбор: меч или яд?»

Курить она бросила три года назад. Однажды агент организовал ей визит к «консультанту звезд по вопросам здорового питания» — знаменитой мадам Жеста. Поговорив с Зоей пять минут, мадам изрекла: «Вам, Зоя, может быть, и не идо худеть, но вам необходимо бросить курить». Она последовала совету мадам и рассталась с сигаретами, но теперь поняла, что не может без них обойтись.

Она никогда прежде не рылась в карманах мужа, не читала его писем, не обыскивала его вещей в поисках вероятных улик адюльтера, ей и в голову не приходило, что Борис может что-то от нее скрывать… Но сегодня Зоя вышла в холл и обшарила висящее в гардеробе пальто Бориса, ожидая нащупать в кармане плоскую квадратную коробку, — муж предпочитал сигареты «Собрание-минтс». Вместо сигарет она обнаружила затертый лист бумаги. Может быть, оттого, что была пьяна, Зоя не положила его обратно, а развернула и прочитала.