Лицо с обложки

Ей показалось, что этот вопрос прозвучал у нее в мыслях, и промолчала.

— Мне удалось осуществить свою мечту, — продолжал Герман. — А тебе — свою?

Она ответила так, как ответила бы Зоя Гедройц, девушка с обложки, давая интервью:

— Никогда об этом не задумывалась. Мое кредо — не надо мечтать, надо жить.

Герман замедлил шаг. Нащупал ее руку в меховой оторочке рукава, до боли стиснул пальцы.

— Помнишь, о чем мы говорили с тобой в тот вечер у Долли на даче? Про дом, в котором ты хотела бы жить. Я построил такой дом. У меня получилось. А у тебя?

Душа съежилась, обледенела и загремела, падая, как гремит кубик льда, ударяясь о стенки заиндевелого бокала. Я остановилась, не в силах сдвинуться с места. Впереди раздавались голоса Бориса и Даши, их беспечный смех. Они доносились до меня, как сквозь вату, из другого намерения.

— Я тебя искал. Долго искал! — прерывающимся от нетерпения голосом скалил Герман, до хруста сжимая мои пальцы, словно хотел убедиться, что я не призрак. — А когда решил, что уже все, поздно, ты взяла и сама пришла… Как слава. Как кошка. Я тебе говорил, что мы похожи? Мы с тобой одной крови.

— Не понимаю, — дрожащим голосом продолжала я играть свою роль, хотя маски давно были сорваны. — Ты о чем?

Какая жалкая защита… Германа она только разлила.

— Все ты понимаешь! — раздраженно оборвал он. — Значит, теперь тебя зовут Зоя? Как сестру?

Я сжалась — откуда он знает? Хотя ведь сказал: искал меня, долго… Значит узнал…

— Ты забрала документы сестры? Можешь не отвечать, я знаю. И кто ее убил, тоже знаю.

Этого я не выдержала, вскрикнула:

— Кто?! — и выдала себя с головой.

Герман тихо рассмеялся счастливым смехом. Поднес мои пальцы к губам, поцеловал, прижал к щеке.

— Я тебя ждал, девочка моя. Я знал, нам друг от друга никуда не деться. Нам определено быть вместе.

Силы меня покинули. Не хотелось ни лгать, пи оправдываться, ни продолжать игру. Только сейчас я поняла, в каком капкане застряла всеми четырьмя лапами… Меня охватило паническое состояние, подобное боязни замкнутого пространства. Не хватало воздуха. Я почувствовала, что задыхаюсь. как тогда, а торговом центре, когда я потеряла сознание. Герман обнял меня за плечи, иначе бы я упала.

— Долли тебя не узнала, — прошептал он мне на ухо. — Ведь ты ее тоже?… Она сильно изменилась с тех пор. И ты тоже изменилась, но я тебя узнал сразу. Твое лицо все эти годы стояло у меня перед глазами. Ведь ты тоже меня помнишь, правда? Мы ничего не забыли…

Он с жадностью рассматривал мое лицо. Взгляд сумасшедших серых глаз прожигал меня насквозь, но я дрожала от холода.

Борис с Дашей ушли далеко вперед, растворились в сгустившихся ранних зимних сумерках. Им было невдомек, что происходит у них за спиной.

Герман прижимал к губам мои ледяные пальцы, согревал их своим дыханием.

— Мы должны с тобой встретиться.

— Хорошо. Только не здесь, не в Москве. — поспешно сказала я.

Уже тогда что-то подсказывало мне, чем это кончится, и я не могла рисковать.

— За границей? — предложил Герман.

— Хороню.

— Через неделю я буду в Лондоне. — сказал он.

— Хорошо. Я смогу вырваться на пару дней.

— На пару дней?! — усмехнулся он, и в серых глазах блеснул лед. — На неделю, девочка моя, на целую-прецелую неделю… Это будет самая длинная неделя в твоей жизни. Наконец-то я поквитаюсь с тобой за ту ночь, когда ты сбежала от меня, как кошка, по крыше… Тогда я пережил самую долгую ночь в своей жизни!

Герман говорил шутя, но смысл его слов показался мне страшным…

Остаток вечера и все утро следующего дня я избегала оставаться с ним наедине хотя бы на минуту. Порой я чувствовала всей кожей, спиной, затылком его прожигающий взгляд, но разговор один на один у нас больше не случилось.

На другой день после обеда Борис наконец натешился загородным раем, надышался свежим воздухом, накислородился на месяц вперед и благодушно позволил увезти себя домой.

Едва переступив порог квартиры. я услышала писк моего телефона, оставленного на бюро в гостиной.

— Твой! — крикнул Борис.

Я ответила, уже зная, чей голос сейчас услышу.

— Почему ты уехала, не простившись? — близко, словно в самое ухо, шепотом спросил Герман.

Борис взглядом поинтересовался: кто звонит? Я небрежно отмахнулась: так, мелочи.

— Не знаю, как тебе, а мне у молодых понравилось, — падая на любимый диван, сообщил муж. — Как тебе Герман? Мне он кажется самой подходящей парой для Дарены. Жаль, что они застряли на полпути к свадьбе и не спешат довести начатое до конца. В мое время эти вопросы решались без лишних трагедий: жениться так жениться, развод так развод, а сейчас…

— … Не пытайся снова от меня убежать, — шептал в трубку Герман. — Я тебя больше никуда не отпущу, глупая, вредная кошка! Девочка моя! Скажи: ты вспоминала меня? Честно признайся: вспоминала?

От этого голоса у меня мурашки ползли по коже.

— Причина, конечно, и в деньгах тоже, — философствовал Борис, переключая телевизор с канала на канал. — В наше время страдали оттого, что денег не было. Теперь страдают оттого, что их слишком много. Тут уж невольно начнешь рассматривать нового члена семьи как троянского коня. Мол, ты что еще за штучка? Какие черти сидят у тебя внутри? Вдруг ты меня разоришь или погубишь мою карьеру? Молодые сейчас прагматики, больше думают о деньгах, чем о чувствах…

Я опустилась на стул, потому что ноги меня не держали.

— Дай мне твой адрес в Лондоне, я сам тебя найду, — шептал Герман. — Встретимся в следующий четверг. Скажи «да».

— Да, — произнесла я.

— Признайся, ведь ты вспоминала меня?

Я рассмеялась от отчаяния:

— Конечно!

— Я тоже, тебя вспоминал, — обрадовался он. — Все, что тогда с нами произошло, в то лето. Безумие! Я многое хочу тебе рассказать… Ты ведь не знаешь, что случилось с твоей сестрой?

— Нет. Что?

— Не сейчас. Когда увидимся. Жди…

Борис заметил, что я сижу с отсутствующим видом, прижимая мобильный к уху. Поскольку я молчала, муж решил, что мой собеседник отлучился на минутку и я просто жду продолжения разговора. До начала вечернего выпуска новостей оставалось несколько минут, и ему хотелось закончить свою мысль.

— …Троянского коня! — продолжал он. — Как ни обидно это признавать, в свое время Роберт именно по этой причине невзлюбил мою Дашу. Он даже не пытался этого скрывать. Я не понимал, чего он добивается. Казалось, Роберт не допускает мысли, что его сын приведет в семью постороннего человека, и в то же время хотел заполучить принца-наследника! В конце концов, он добился, чего хотел: Митя остался одиноким волком, только не знаю, кто от этого выиграл? Теперь я даже рад, что Даша с ним рассталась. Сомнительное счастье — оказаться невесткой Роберта Ханьяна. Герман и надежнее, и проще…