Лифт Me Up

– она запнулась, еще бы. э. э. камингс – это вам не советы стиля от “Vogue”. Да и Алекс хорош, нашел, кому цитировать великих. Надо будет взыскать с него по полной, за то что не баловал меня поэзией.

– «Я возьму Солнце в свой рот

и прыгну в спелый воздух

Живым

с закрытыми глазами

и помчусь навстречу тьме

спящих изгибов моего тела», - продолжила я строки и вовремя опомнилась, что сделала это вслух. В ее глазах плескалось удивление.

«Проникну искусными пальцами

с целомудрием сирен

Исполню ли я таинство

своей плоти

Взойду

Спустя тысячу лет

прикасаясь губами

к цветам

И стиснув зубы в серебре луны», - закончила свое любимое стихотворение уже про себя. – Это из его песни, - чтоб еще больше не смущать ее или скорее себя ее невежеством, соврала я.

После двух часов пытки, единственной мыслью, когда я входила в кабинет Дамьен, было: «Начну торги с двух недель».

Комментарий к Evil and a Heathen

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_ЛMU_EvilAndHeathen

========== Right Action ==========

После оживленных торгов покруче, чем на Sotheby’s, я выторговала у Дамьен первоначальную минимальную ставку – неделю отдыха. Относительного и крайне несправедливого, который скорее напоминал работу на дому, но я и тому была рада. Свобода планирования времени и передвижений давали много преимуществ, начнем хотя бы с пресловутых неизученных диванов-кроватей, столов и прочих достопримечательностей. На исследовательскую работу по контролю качества Алекс намекал уже давно. Только постоянно находились какие-то проблемы и отговорки. Теперь же мне не отвертеться от обновления мебели: готова поспорить на что угодно, в обстановке квартиры объявится хотя бы одна паршивая овца, которая развалится от наших игр.

А еще я позволила себе облениться до предела. Дома мы только завтракали, а в течение дня экспериментировали со всевозможными кухнями мира, которые попадались нам по ходу прогулок. Пешие прогулки в огромных количествах только и спасали от заплывания жиром. Я забыла, что такое гладить одежду: никаких блуз и костюмов. Только футболки и шорты. Моим соседям должно было показаться, что у Энджелы Кармайкл заблаговременно начался кризис среднего возраста. Не зря же она напялила кеды, распустила волосы и, самое ужасное, притащила к себе жить какого-то мужика, не познакомив его с жильцами. Пит и тот получил одобрение свыше и сниже тоже. И совсем обнаглела, взяв в негласные соавторы Алекса: он как-то проболтался, что вел колонку в Guardian, а потом еще и любопытным носом полез в мой ежедневный оброк. Раз полез, так и залип в сплетнях. Теперь каждое утро начиналось коллективным творчеством за кофе с тостами. Творчеством, которое, пройдя жесткую корректуру от язвительных замечаний и непозволительных шуточек, появлялось на почте у редактора к началу рабочего дня.

Я все о лени и бездельничанье, а ведь так оно, но немного не так получалось. Мы не знали, долго ли продлятся наши отношения. Тому было много причин, и то, что Алекс поселился в Америке не навечно, всего лишь одна из них. Мы ни разу с того утра, как пришли к тому, что это самое непонятное нечто между нами можно назвать отношениями, не говорили о дальнейших перспективах. И так было достаточно очевидно, что состояние эйфории и взаимного упоения не может длиться вечно. Мы не обсуждали этого, но, думаю, из нашего поведения и так проистекало взаимопонимание и единодушие. За предстоящую неделю мы хотели взять по максимуму. Все до капли и даже больше.

Только подобный подход мог породить все безумия, на которые мы не решились бы, имей больше времени в запасе. Когда перед тобой открываются безоблачные перспективы долгоиграющего будущего, обычно прыжки с парашютом откладываются на попозже. Мы же брали полный пакет экстремальных предложений с подводным плаваньем с акулами и тестированием новых опасных аттракционов.

Вели себя, как дети с взрослыми потребностями, совершенно забыв о том, что на нас охотится весь медийный мир. Весь Нью-Йорк стоял на ушах и искал разлучницу, а мы щеголяли прямо перед носом у камер.

***

Возможно, такая самоубийственная тактика и спасала нас. Если хочешь спрятаться, оставайся на виду. А мы просто мозолили глаза окружающим. Нет в Нью-Йорке места лучше для того, чтобы смешаться с толпой, чем Кони-Айленд в разгар сезона. Мы отправились туда с самого утра.

Гениальная мысль проведать парк развлечений посетила за очередной винной дискуссией. На сей раз под раздачу попал Питер Страуб и его неумелые диалоги. Я стояла на позиции Стивена Кинга и доказывала Алексу, что Страуб записывает разговоры так, будто его герои ржавые роботы. Он пытался смягчить мою убийственную критику, приводя в пример «Талисман» и «Черный дом» (оба романа написаны в соавторстве с Кингом). Сомнительный аргумент, но я уступила Капраносу, смягчив выводы. Пусть уверует в силу своей мысли. Литературная дискуссия переместилась в сторону обсуждения сюжета, и Алекс признался, что ни разу не был на Кони-Айленде.

Позади осталось колесо обозрения, карусели, павильоны ужасов, комнаты с зеркалами, тонны сладкой ваты, орешков и галлоны кока-колы. Плохо я влияю на британского подданного, еще несколько хот-догов с бургерами и полностью ассимилирую его с американским населением. Я тут же покачала головой, отгоняя наваждение. Кому нужен Алекс Капранос без акцента?

Сумерки спустились над Бруклином, а мы не испробовали и половины удовольствий. Пора бы возвращаться домой, пока еще в состоянии передвигаться и не прилипли к лавочке от количества съеденных сладостей. Но пошли мы неправильной дорогой. На пути появился тир. Не могу я пойти мимо, не постреляв, ничего не поделаешь. Я потащила своего спутника к павильону в духе «Людей в черном». Стреляешь по пришельцам, игнорируешь гражданских. Алекс решил, что делом чести будет выиграть мне плюшевого медведя, но стрельба явно не входила в круг его достоинств. Ему выдали утешительный приз в виде съедобной жвачки и снисходительно улыбнулись.

Я взяла инициативу в свои руки, не то, чтобы меня интересовал огромный пушистый розовый медведь. Ему бы я с удовольствием прострелила голову в первую очередь. Нет. Просто захотелось взять реванш за проигранный спор о Милтоне и его «Ареопагитике». Брутальной женской силой. И сняла всех врагов расы человеческой за половину предоставленного времени. Владелец тира ошарашено протягивал мне медведя, Алекс все никак не мог выдавить из себя ни слова, все пережитое кипело внутри и не поддавалось озвучиванию.

– Я родом из Техаса, детка, - объяснение, достойное Пулитцера. – У нас стрелять учатся сразу, как только начинают ходить, а первым подарком новорожденному становится пистолет деда-прадеда.

– Вот вам и Энджела Я Не Люблю Огнестрельное Оружие Кармайкл!

– Охотится с дедом – это одно, а стрелять в людей – совершенно другое. Особенно, когда знаешь, на что способен. – Не считаю, что в подобном случае уместно шутить. Но все-таки снимаю напряженность своего резкого замечания: - И не виновата я, что единственным ребенком в семье оказалась девочка. Пришлось заменять разочарованному дедушке внука и стрелять оленей. Иначе не видать мне престижной частной школы и Йеля.

– Значит, политика у Вас в крови, мисс Кармайкл.

– А еще неудовлетворенные первобытные инстинкты и пристрастие к дуэлям посреди пустынных улиц техасских городков с перекати-полем, - пополнила список пороков я и потащила Алекса подальше от страшного медведя и его хозяина, который чуть ли не слезу пустил, протягивая мне сомнительный приз.

– Давай сделаем вид, что вторую часть я не расслышал, кровожадная ты моя, и обсудим инстинкты с возможным их удовлетворением.

– Возможным? Капранос, нарываешься!