Лиловые бабочки

– Спасибо, – с облегчением выдохнула я.

– Я тебе больше скажу, – осторожно намекнул Илья. – Если бы ты хоть раз мне намекнула, что настолько ведома и нуждаешься вособой заботе... И что тебе принципиально нужно именночувствовать себя под контролем...

– Уже поздно, дружище, предполагать, что могло бы быть, если... – уныло сказала я. – Повторюсь: мне осталось жить около 2–3 недель. И этого маньяка не остановят. Никогда не остановят. Он... слишком хитрый.

– Да почему ты вообще прицепилась к этим срокам? – сварливо заметил Илья. – Может, ты не права!

Я задумчиво поглядела на бывшего коллегу и принялась вполголоса рассказывать всё то, что накопала и надумала за эти два месяца.

Примечание.

«Мой мармеладный». Исполнитель: Катя Лель. Автор текста и музыки: Максим Фадеев.Аранжировка: Андрей Харченко.

Выслушав меня, Илья спокойно заметил:

– Я думаю, ты ошибаешься.

– Игорь не маньяк? – живо поинтересовалась я, обрадовавшись.

– Он стопроцентно не тот, за кого себя выдает, – сухо уверил Илья. – Но я сейчас о другом. Если я правильно понимаю логику маньяка, он тебя вообще не тронет.Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

– Почему ты так считаешь?

Илья усмехнулся.

– Ну во-первых, если бы он хотел тебя убить, то сделал это ещё в 2015 году. Во-вторых, я полагаю, что ты для негосовершенно исключительна. А разве можно что-то плохое сделать с тем, кто ИСКЛЮЧИТЕЛЬНА?

– Он меня заклеймил вообще-то, – вскинула я бровь. – Тем самым поставил в ряд с другими «бабочками». В чем исключительность, а? Такая же, как все. Даже хуже. Добровольно согласилась носить тату, не будучи «бабочкой» в любом её проявлении.

Илья скрипнул зубами.

– Этого я сам не понимаю, – признался он. – Но уверяю тебя: в его глазах ты исключительная «бабочка». Возможно, поэтому он сам и решился на татуировку.

– Это неважно, – с явным облегчением в голосе выдохнула я. – Значит, он меня не тронет.

– Думаю, не тронет, – подтвердил Илья. – Можно сказать, ты его слабое место. Полагаю, ты одним своим видом вызываешь у него внутренний дисбаланс.

– Но он может меня покалечить, – снова задумалась я. – Да, жить я буду, но в каком качестве...

– Полагаю, ты ошибаешься, – улыбнулся Илья. – В его глазах ты невероятно ценная «бабочка». Такую накалывать на шпильку в коллекцию нельзя. И нельзя обижать. Можно только холить и лелеять. Такая «бабочка» должна летать. Мёртвая она не интересна.

– Тогда я его еще больше уважаю, – усмехнулась я. – Я такая уникальная в его глазах, оказывается... Это льстит. Вот честно. Да, он маньяк... но есть что-то умопомрачительное в самой идее...

Я резко заткнулась и с волнением в голосе произнесла:

– Илюш, я опять буду извиняться.

– За что на этот раз? – широко улыбнулся Илья. В его глазах читалось очевидное одобрение и плохо скрываемая нежность.

– Слушай... Ну ты же понимаешь, что он, скорее всего, меня «пасёт»? Причем довольно давно?

– Вполне вероятно, – миролюбиво согласился Илья.

– Наша встречаименно тебеугрожает, пойми. Для Игоря ты всегда был костью в горле. И если он случайно узнает, что мы встречались...

– Вроде бы я тут появился беспалевно, – усмехнулся Илья. – Я ж не дурак. Да и не на поезде я приехал. Отследить меня в этом городе с его многочисленными переулками довольно проблематично, это тебе не Москва, детка. Ты настолько за меня волнуешься?

– Очень, – снова закусила губу я. – Ты живая мишень. Игорь тебя искренне ненавидит. И если что... именно ты будешь крайним. Знаешь, я бы сама в Москву приехала, вот честно, но нога...

– Не переживай, ничего со мной не случится, – взволнованно принялся уверять меня бывший коллега. – Но мне определенно льстит твоё беспокойство.

Я его поняла. Илья для себя решил, что я беспокоюсь о нем, как о любимом человеке, а не о коллеге, и принялась нервно покусывать губы. Очень неловкая и двусмысленная ситуация...

– Уходи. Давай, наверное, я всё остальное по почте тебе перекину, – скомкано произнесла я. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я... этого просто не переживу. И ещё... Илья... Не приезжай больше.

– Потому что ты беспокоишься за меня?

– Да, черт возьми, потому что я беспокоюсь! – взорвалась я. – Пойми, Игорь тебя ненавидит! Неужели ты думаешь, что я просто так всегда давала тебе от ворот поворот? И все эти месяцы я не просто так молчала, не давая о себе знать! Я не за себя боялась, тупоголовый ты кретин!

Охнув, я закрыла лицо руками.

– Я тебя понял, – затрясся Илья. – Очень... правильно понял.

– Ничего ты не понял, – вяло сказала я, сползая по спинке кресла. – Это не то... Вернее, то, но не то. Да блин...

– Поясни, – лихорадочным тоном произнёс Илья. – Я очень, очень постараюсь понять...

Я часто задышала.

– Это сложно. Люди – очень странные существа. И... эм... Часто принимают одно за другое. Я, как никто, это знаю по себе. И... Давай скажу так. Прости, я не верю, что если человека тянет проделывать с другим конкретным человеком странные практики, то он извращенец. Это принципиально иное. Это...

– Ошибка? – жадно облизнулся Илья. – Системный сбой?

– Нет, – вздохнула я. – Это неошибка. Просто иногда так бывает, что близкие по духу люди под давлением общественного мнения и ожиданий большинства осознают себя в совершенно ином контексте. Ошибочном контексте. И не их в том вина. Они полагают, что духовное родство имеет отчетливый сексуальный оттенок. Вернее, как... Может, оттенок и есть, но это...

– Именно оттенок?

– Да. Как пояснить точнее? Я читала. Много читала по этому вопросу, поверь. Иногда дружба носитособый характер. Но это всё же именно дружба. И это однозначно не делает человека извращенцем.

– Ты тоже так считаешь? – неверяще протянул Илья. – Я думал, что только я один...

– Нет, ты не один, – уверенно заключила я. – Это моё мнение. А дружба... хм... она может быть весьма многогранной. И ничего страшного нет, если, допустим, один друг поможет другому в критической для него ситуации.Особой ситуации, так скажем. Например, если у него отчаянно не ладится с девушками, ажеланиенастолько велико...