Лиловые бабочки

– Прости, – понурилась я.

– Вот ты, конечно, зараза ещё та, – заулыбался Илья, снова беря в руки вилку и нож. – Знаешь, как меня мгновенно порадовать. Такая несчастная... Ещё и прощения просит... Ну как такую непожалеть.

Я проказливо улыбнулась.

– И всё же больше так не делай, – предостерег Илья. – Это... Неприятно.

– Интересно, каково это... – отрешенно произнесла я, глядя на нож в руках мужчины. – Он же... наверняка жертву таким же тупым ножом по шее... Это больно, вероятно.

– Судя по снимкам, там больше укусы, чем порезы, – заметил Илья.

– Тогда должна была остаться слюна. Но нет её нет. Не вставными же челюстями он кусал жертв...

– Как знать, – пожал плечами Илья. – К чему этот разговор?

– Вообще-то мне бы тоже хотелось, чтобы меня так покусали, – задумчиво сказала я. – Меня дважды кусали... Это невероятно больно, но ощущения фантастические. Заживает, правда, долго... Но...

– Стоп! – предостерег Илья. – Ещё одно слово про Игоря, и я реально разозлюсь.

– Как скажешь, – обиженно выпятила губу я. – Хотя я не про Игоря говорила вообще.

Илья отложил столовые приборы в сторону и, глядя мне прямо в глаза, неожиданно жёстко произнес:

– Рассказывай.

– Это стыдно, – смутилась я.

– Да? А я думал, между настоящими друзьями не может быть секретов и тайн.

Я, помявшись, еле слышно произнесла:

– Я им даже в чем-то завидую, но, с другой стороны, мне их искренне жаль. Прости, ты, наверное, считаешь это ненормальным, но...

– Кому завидуешь?

– «Б… ба… бабочкам», – с запинкой прошептала я. – Ты же понимаешь, что на их месте должна быть я? Мне жаль, что они напрасно погибли, но... Нет, не жаль. Маньяк их любил. Вернее, не их, а… Как-то путано, наверное...

– Продолжай.

Я закрылась руками.

– Так, дорогая, – ровным тоном произнес Илья. – По-моему, мы тридцать минут назад всё про друг друга выяснили. Почему ты стесняешься? Я пойму тебя правильно, уверяю тебя. Рассказывай.

– На их месте должна была быть я. Ты понимаешь, что эти люди погибли только потому, что маньяк не смог справиться со своими чувствами? А я...

– Я тебя понял. Я тебя не осуждаю. Но это опасно. Нож – это не шутки. Одно неловкое движение, и кровь не остановить. Тебе уже угрожали ножом, верно? И ты не испугалась?

– Сначала невероятно испугалась, – призналась я. – Но потом...

– Я тебя понял. Эйфория. Выброс адреналина.

– Мгм, – снова закрылась я.

– Ешь давай, – приказным тоном произнес Илья. – Это мы обязательно обсудим позже. Но это на грани. Запредельно. Я против. Вообще я удивлен, что... м-м-м... это тебя привлекает.

– Мне больше нравятся укусы, – искоса посмотрела на мужчину я. – Хотя... Так многое хотелось бы попробовать.

– Если это не будет шрамировать тебя, я двумя руками «за». Сразу говорю: никаких манипуляций с твоим лицом я НИКОГДА производить не буду. Поэтому пойми мой гнев, когда я видел тебя с синяками и разбитой губой.

– Понимаю, – согласилась я, беря вилкой кусочек мяса. – Всё в глазах общества должно быть достойно.

– Определенно. Чтобы не было лишних вопросов.

Я уважительно посмотрела на журналиста.

– А ты неплох, – заключила я. – Вообще неплох. Мне нравится твоя позиция. Сходи с ума, как хочешь, только не «пались».

– Именно. Но ты не ответила мне насчет татуировки.

Я помрачнела.

– Не хотела бы её сводить, – уклончиво произнесла я.

Илья вмиг взбесился. Озлобленно швырнув вилку, он хлопнул руками по столу.

– Ты… что? – рявкнул он. – Почему?

– Это сложно объяснить, – признала я. – Главным образом, потому, что я не вижу в этом смысла. И ты, и я знаем, что татуировка там была. Глупо попытаться стереть ошибку прошлого. Это как знак. Как урок. Какнаказание. А я должна быть НАКАЗАНА.

– Допустим, – нахмурился Илья. – Но мне она НЕ НРАВИТСЯ.

– Тогда придумай, чем её можно перебить, – предложила я.

– Так… – вскинул бровь Илья. – Я… тебя понял. Закрыть мерзкое прекрасным? Перебить плохие воспоминания хорошими?

– Именно. Но есть и другая причина. Илья… я… в каком-то смысле здорово польщена, что настолько исключительна, что… маньяк сделал точно такую же татуировку, как у меня. И пусть в его глазах я «бабочка», но зато особая «бабочка». Нерядовая. Не такая, как все. Ты сам сказал, что он мной дорожит. Это… подкупает. Если это не любовь, то я не знаю, что это. Исковерканная, кривая, неправильная и больная… но… меня никто до него ТАК не любил. А мне это нравится.

– Ты что, псих? – пораженно уставился на меня Илья. – Твои рассуждения сильно пахнут «дуркой»!

Я грустно принялась пояснять свою позицию

– Ага. Вероятно. Псих. Но пойми, я не могу Игоря осуждать. Вообще. У меня нет морального права. Он... Даже не знаю, как объяснить... Сейчас такое ненадежное время... Не на кого положиться. А Игорь бешеный, да. Но... Именно он один смог наказать тех, кто когда-то обидел меня. А я ведь даже не просила. Понимаешь? Нашёл и наказал! – восторженно заявила я. – И я не испытываю насчет Игоря напрасных надежд, поверь. Он явно ненормальный. А кто сейчас вообще нормальный, вот ответь? Я знаю, что если что-то сделаю не так, что Игорю не понравится, то он тоже меня накажет. КАК ВСЕХ. Обязательно накажет. Пусть. Это правильно. Нельзя обижать того, кто заботится о тебе на протяжении многих лет. Это ужасно романтично, если честно... Такой тайный поклонник... И я точно знаю: если меня кто-нибудь хоть пальцем тронет, обидчик ОБЯЗАТЕЛЬНО понесет наказание. Посуди сам: когда в ночном клубе ко мне начал клеиться качок, все очканули. И бармен, и охрана, и обычные люди. Этот... мерзавец… лапал меня своими грязными лапами, но никто мне не помог. НИКТО. Даже друзья. ТОЛЬКО Игорь вмешался. Тогда я думала, что он лишь морду мудаку начистил. А он пошёл дальше. Прости, но я считаю, что он прав. Это нелюди. Они не понимают слова «нет». Слесарю пришлось доходчиво объяснять. Равно как и массажисту.

– Руслана, твоя логика немного хромает, – заметил Илья. – Разве можно оправдывать убийцу? Ты что, пьяна? Укурена? Нанюхалась?

Я истерично расхохоталась.

– Илюш, а ты правда считаешь, что убийца не прав? – язвительно произнесла я. – Кого он убивал?Шлюх. Продажных жадных беспринципных шлюх, для которых любовь – лишь игра и деньги, и мерзких людишек, которые не умели вовремя остановиться. Ты думаешь, их когда-нибудь бы осудили? Не-е-ет… это же ерунда… За такое судья точно не вынесет наказание, только поцокает и головой осуждающе помотает. Вот ты влюблялся? Каково это, когда ты чувствуешь себя брошенной и ненужной? Это же предательство. Неумение сказать «нет!» своим желаниям со стороны партнёра и трахать всё, что движется, – это отвратительно. А тому, кому изменяют, не обидно? А быть вечным вторым вариантом не обидно? Каково это? Я была вечной «запасной». А теперь…особая. Исключительная. Повторюсь: Игорь – убийца. И маньяк. Но я не имею морального права его осуждать. Это мой убийца. И мой маньяк. Его поступки – это любовь. Дикая и страшная, но любовь. Для меня это сродни традиции племени тайванцев атаял. Ты что-нибудь слышал про это?

– Нет, – напряженно выдал Илья, нервно облизываясь.

– У атаял было принято очень нестандартно выражать свои чувства, – романтично вздохнула я. – Чтобы впечатлить девушку, юноши приносили им отрубленные и засушенные головы врагов. Если ей нравилась голова и мужчина, который их добыл, она принимала подарок. А в знак любви к охотнику за головами девушке необходимо было сделать татуировку на лице. Чуешь, к чему я клоню? Игорьдобыл мне головы. А я сделала татуировку. И с моей стороны это не любовь, а дань уважения. Я неимоверно впечатлена этим человеком. Он мыслит не в мерках современных реалий. И для меня это не дикость, а желание отстоять своё любой ценой. Он суров, но справедлив. И вот к чему я это клоню…