Локки 8. Потомок бога

— Это ещё что за херня?.. — протянул я, почесав в затылке.

Сюда даже не долетал грохот. Ни звука, ни пыли — ничего.

Хм, странно.

Я торопливо вышел из зала через приоткрытые ворота — и удивился ещё больше. Лестница пропала. Теперь здесь находился лишь длинный коридор, уходящий куда-то во мрак.

— Пожри вас всех Хель! — выругался я сквозь зубы. — Неужели я угодил в какую-то пространственную ловушку? Вот ведь дерьмо…

Злость пробудилась во мне, как давно спящий вулкан. Но я усилием воли сумел погасить её и принялся мыслить рационально.

Насколько я успел заметить, из зала не было других выходов, а значит, у меня имелся лишь один путь. Придётся идти по этому коридору.

— Ладно… Давай поиграем, кем бы ты или чем бы ты ни был, — угрожающе прошипел я.

Через несколько шагов пламя факела выхватило из ниши статую человека с молитвенно сложенными ладонями и устремлёнными в потолок каменными глазами.

— Привет, — хмуро бросил я ему и двинулся дальше.

В следующей нише, располагавшейся в нескольких метрах от первой, меня уже поджидал человек в терновом венке, распятый на кресте. А следом я увидел каменного ангела с распахнутыми крыльями.

— Ну, логика понятна, — пробормотал я. — Вероятно, тот, кто создал это место… или ловушку, или эту часть Башни, вдохновлялся христианскими мотивами.

Авось в конце коридора меня не ждёт ад и котлы с грешниками… Хотя в этом месте ни в чём нельзя быть уверенным.

Я продолжил свой путь, поглядывая на ниши, где снова и снова возникали статуи, отсылающие к христианской вере. Молитвенные позы, страдальческие лица, терновые венцы, ангелы, мученики… Всё это вызывало ощущение, будто я забрёл в кошмар, срежиссированный каким-то фанатичным священником-архитектором.

Попутно моё сердце сжимала стальная рука тревоги. Я боялся не за себя, а за стариков. Я-то любого Сатану порву, а вот они…

Благо хоть с ними Тахрир. Она такой воин, который, скорее всего, сумеет защитить стариков-изгоев.

Но всё же чувство вины терзало меня. Хотя я понимал — старики здесь по своей воле.

— И когда же я, наконец, избавлюсь от этих человеческих черт… — мрачно прошептал я и внезапно заметил за границей света какое-то движение. — Эй! Кто там?! Стой, а то стрелять буду!

Моя рука с саблей вытянулась в сторону фигуры. Но та не остановилась, а шатаясь, как пьяная, сделала несколько шагов и прохрипела голосом Хеймдалля:

— Локки…

Глупо было бежать навстречу, ведь это мог быть и не мой знакомый бог, а кто-то умеющий подделывать голоса.

Однако я всё же быстрым шагом пошёл вперёд и увидел бледного, окровавленного асгардца, зажимающего страшную рану в животе. Его доспехи были посечены и носили следы от зубов, а бессмысленные от усталости и потери крови глаза то и дело закатывались.

— Локки, — просипел он, смачно рухнув на пол. Его руки разметались в стороны, а изо рта донёсся хрип: — Я чувствую её… Смерть. Она рядом. Вижу её тень, ощущаю смрадное дыхание, шевелящее волосы… Локки, я умираю.

— Хрен ты угадал! — выпалил я, упав возле него на колени. — У тебя сильное тело, а душа ещё сильнее. Соберись, Хеймдалль! Ты же грозный воин, бог! Ты не можешь умереть в какой-то Башне! Вставай! Я вытащу тебя отсюда, клянусь душой Локи.

Бог перевёл на меня взгляд янтарных глаз, из которых уходил свет жизни. Его губы раздвинулись в печальной улыбке, а голос едва слышно прошелестел:

— Прощай… я уже не встану.

Глаза Хема закатились, а голова безвольно повернулась, коснувшись виском пола.

Я мигом прижал ухо к его груди и со жгучей радостью уловил биение сердца.

Вот только его рана в животе… Да, она казалась страшной, но если вовремя найти помощь, то тело Хеймдалля ещё можно спасти, а с ним и душу, если это проклятое место попытается забрать её.

Будь мы где-нибудь в Гар-Ног-Тоне, то душа асгардца просто покинула бы умирающее тело, а потом бы он нашёл себе новое. Но здесь всё могло быть гораздо хуже.

— Ладно, пойдём, — процедил я и осторожно взвалил на себя тело Хеймдалля.

Тот застонал, но в себя не пришёл. А весил он далеко за сто килограммов. Но я всё же довольно бодро побрёл с ним на плечах, плотно стиснув зубы.

Одной рукой я придерживал его тело, а второй сжимал факел. Тот всё так же выхватывал из мрака ниши с ангелами и мучениками, но постепенно пламя начало съёживаться, умирать. Факел прогорал. Скоро я останусь в кромешной тьме.

А тут ещё в нишах появились статуи демонов, скалящих клыки и тянущих ко мне лапы с когтями.

Повеяло угрозой.

Если на меня нападут, то Хеймдаллю придётся несладко. Он и так дышал всё слабее и слабее, а кровь из его раны на животе продолжала стекать по моей спине, а уж ежели мне придётся сражаться, тогда велик шанс, что кто-то сумеет добраться до его тела.

К тому же факел горел всё хуже. Однако его света мне всё же хватило, дабы заметить какое-то шевеление в одной из ниш, укутанных мраком.

Кажется, тот, кто скрывался там, понял, что я его заметил, поскольку он произнёс хриплым, измученным голосом:

— Отринь злобу и ненависть…

— Ага, конечно, — саркастично усмехнулся я, перебив его. — Чтобы ты меня, такого отринувшего, по самой гланды накуканил? Стоп. Мых, ты ли это?

— Локки! — донёсся из ниши обрадованный вопль, после чего оттуда, хромая, выбрался старик Мых. — А я и не признал тебя.

— Да я тоже не сразу узнал твой голос, — просипел я, подозрительно рассматривая Мыха.

Он ли это или какой-то хрен, принявший его вид?

Выглядел Мых, прямо скажем, неважно. Лоб рассечён, борода вся в крови, доспехи измочалены, а часть кожи на затылке висела, как рваный парус, обнажая окровавленный череп.

— Красавец? — вымученно усмехнулся он и спросил, указав на Хема: — Будет жить?

— Пока умирает, — мрачно ответил я и протянул ему кончик сабли. — Коснись.

— Думаешь, кто-то решил с помощью иллюзии притвориться мной? — просипел он и без страха коснулся узловатыми пальцами клинка.

С его внешностью ничего не случилось. Более того, он коротко поведал мне то, что могли знать лишь мы двое, окончательно убедив меня в том, что передо мной настоящий старик Мых.

— Ты как тут оказался? — спросил я, двинувшись дальше и тревожно прислушиваясь к слабеющему дыханию асгардца.