Лорды не дремлют
Шрифт:
Сама Кларисса помнила о предстоящей встрече с королем Истинной земли драконов и держалась сдержанно. Лорд Магарыч тоже выглядел не очень довольным. Сначала он задумчиво рассматривал то Клариссу, то стену, то дверь, а потом вдруг окликнул Гарденвуда и спросил:
– Вы специально привели нас к Воротам позора, лорд?
Дознавательница невольно вспомнила день, когда она познакомилась с лордом Магарычем. Тогда она приехала в Академию расследовать убийство студентки, и завхоз, конечно, был не слишком доволен увидеть у себя в замке дочь Крылатого Короля. Который, собственно, и посадил его
«Багрового демона в задницу и пятнадцать приспешников сверху! И еще… шпиль Академии туда же!..»
Кларисса закусила губы и чуть повернула голову, украдкой рассматривая лорда Магарыча и прикидывая, как же так должно было повернуться расследование, что она оказалась у него в постели. Тех подробностей, которые она вспомнила, было недостаточно, чтобы составить полную картину.
А, впрочем, разве ей было, что терять после истории с культистами?
– Этот проход называется «Южные ворота» или «Тайные ворота», – заявил лорд Гарденвуд, и дознавательница встряхнулась, заставляя себя вынырнуть из воспоминаний и сосредоточиться на реальности. – Много веков назад, когда цитадель осаждали эльфы, демоны и другие агрессоры, через эту дверь могла пробиться подмога…
Лорд Магарыч выслушал эту историческую справку с едва заметной улыбкой на губах.
– Не могу сказать насчет эльфов, но пятьсот лет назад эти ворота называли «Воротами позора», – разъяснил он. – Потому что во время осады через них улепетывали короли. Собственно, поэтому они и открываются изнутри. Я предлагаю поискать другой вход в замок, лорд Гарденвуд. Если, конечно, в ваши планы не вхо…
Магарыч не успел договорить: дверь, вернее, «Ворота позора», открылись с лязгом и скрипом.
Гарденвуд не стал размениваться на торжествующие взгляды в адрес «специалиста по замкам» и сразу повел розенгардскую делегацию внутрь.
В сопровождении молодого слуги-человека, который, видимо, и открыл дверь, они быстро миновали небольшой ухоженный дворик и зашли в замок с флигеля – если так можно назвать буквально «прислонившуюся» к замку некогда изящную, а теперь изрядно потрепанную временем пристройку из того же желтого ракушечника.
– Это старое здание канцелярии, – вполголоса прокомментировал Магарыч. – А вот там, возле жасминового куста, старая подземная тюрьма-яма. Пятьсот лет назад она уже не использовалась.
Кларисса кивнула чуть ли не на бегу. Она была не прочь более внимательно изучить остатки канцелярии и тюрьму, но увы – им даже не удалось осмотреться. Гарденвуд явно решил наверстать упущенное у «Позорных ворот» время – миг, и он уже заводит их в замок, хватает за рукав пробегающего мимо слугу-друида и требует проводить Грайси, Магарычу и Мелли путь до лазарета!
В самом деле, тут Кларисса даже пожалела, что не взяла блокнот и не может вписать туда, что Гарденвуд распоряжается слугами так, будто это лично его замок!
Если, конечно, не считать позорного десятиминутного стояния у одноименных ворот.
– А вы, леди Кларисса, пойдемте со мной. Надеюсь, его величество сможет нас принять, – заявил Гарденвуд, проводив взглядом друида и подозрительную
розенгардскую делегацию.Дознавательница тоже проводила их взглядом – стараясь, впрочем, не особо рассматривать лорда Магарыча. Мысль о том, что какое-то время он был ее любовником, настораживала. В контексте того, что лорд был прикован к замку заклинанием Драконьей цепи и совсем недавно получил амнистию с сокращением срока до десяти лет – вдвойне.
В итоге все время, пока лорд Гарденвуд тащил ее по светло-песочным, украшенным портретами и пейзажами коридорам чужого замка, пока провожал по узким винтовым и широким маршевым лестницам и вел через залы, Кларисса думала о своем прошлогоднем расследовании в драконьей Академии.
Заклинание уже не мешало ей вспоминать прошлое – но сосредоточиться на настоящем было невероятно тяжело.
О том, как лорд Магарыч целовал ей руку и говорил лорду Грайси, что заклинание не подействовало, Кларисса старалась не вспоминать.
– Ожидайте, – бросил Гарденвуд, когда они поднялись на третий этаж (а, может, и не на третий – дознавательница уже не считала), прошли по красной ковровой дорожке и остановились под взглядом стражи перед двойными дверями. – Я попрошу аудиенции у Его Королевского Величества.
С этими словами он согнулся в приступе кашля – так, словно терпел как минимум с улицы – просочился между вежливыми стражниками, по виду чистокровными людьми, и с предупредительным стуком зашел в королевский кабинет.
Дознавательница осталась в небольшом коридоре – десять шагов в ширину и вдвое больше в длину – в компании двух стражников, трех портретов каких-то лордов на желтовато-песочных стенах, четырех окон и пыльно-бордового ковра на полу.
Проводив взглядом Гарденвуда, Кларисса немедленно принялась вспоминать, кто может вот так заходить в кабинет к Крылатому Королю в Розенгарде. Выходило, что не так уж и много народу: министры, начальник стражи, дворовый управляющий и еще несколько нужных королю людей. Сама Кларисса, например, без предупреждения к отцу не ходила – у них с сестрами было не принято отвлекать его от дел. Разве только случалось что-то серьезное.
А здесь…
Не успела дознавательница подумать, что серьезное как раз случилось – они с товарищами только что уничтожили ценный артефакт – как вдруг дверь открылась, и в коридор шагнул золотоволосый король Истинной земли драконов.
Секунду они с Клариссой смотрели друг на друга, потом король прикрыл за собой дверь, оставляя Гарденвуда в кабинете, и махнул страже, чтобы те отошли на лестницу.
Дознавательница хмыкнула, осознав, что ее собираются принимать в коридоре, и склонилась в церемонном поклоне:
– Рада личной встрече, ваше величество, – сухо произнесла она. – Прошу прощения за недоразумение с артефактной чашей. Надеюсь, я получу встречные извинения за то, что ваш артефакт едва не поубивал половину розенгардской делегации.
Она снова склонилась в поклоне, пытаясь сгладить резкий тон, и, выпрямившись, поправила темные кудряшки. По правде говоря, Клариссе очень хотелось добавить что-нибудь про Багрового демона, его приспешников и их весьма разнообразные отношения с этой чашей, но она держала себя в руках.