Loving Longest 2

— Что ты? — спросила Эстэ. — Это из-за эльфов? Тебе их жалко? Это же они должны переселяться в Чертоги Намо, твоего супруга? Но мы ведь решили, что если их переселить сюда, они не будут умирать! Они даже там не умирали пока! А здесь все точно будут живы. Чертоги закрыты и останутся закрытыми, Фуи!

— Они… они должны открыться вскоре, Эстэ!

Окружавшие Ниэнну видения исчезли. Теперь это была просто девочка в чёрном платье.

— Эстэ, я так люблю моего Вефантура, моего Ве! — воскликнула она. — А ему нужно будет умереть!

— Почему? — спросила Эстэ.

— Эстэ, разве ты не слышала, что душам эльфов нужно открыть путь в Чертоги? Я не знаю, когда это случится, но это может случиться очень скоро. Может быть, кто-нибудь из эльфов умрёт во время переселения в Аман. Может быть, кто-то из них всё-таки умрёт здесь. Может быть, мой брат Мелькор убьёт кого-то из них. И тогда Намо Вефантур должен будет открыть ему путь! Эстэ, чтобы стать повелителем умерших, ему сначала самому нужно будет умереть!

Вокруг них в воздухе соткалась серая беседка из серых ветвей, плотно переплетшихся, чтобы скрыть их от остальных Валар и айнур. Девочка в сером и девочка в чёрном взялись за руки.

— Послушай, — сказала Эстэ. — Я не верю, что он может совсем умереть. Да, когда мы пришли сюда, мы обрели тела, но ведь это только для того, чтобы удобнее было действовать в этом мире. Хотя… — она задумалась. — Помнишь, ещё в самом начале Аулэ уже случайно убил Макара…

— Убил, — кивнула Ниэнна. — Но ведь это не уничтожило его совсем. И Чертогов тогда не было. Я знаю. Тогда, когда эта земля только возникла, мы с Вефантуром ходили по западному берегу, ища места, где поселиться. И мы увидели его лежащим на берегу. Постепенно он очнулся и стал разговаривать с нами. Он сказал, что останется там. Знаешь, недавно он ведь приходил к Манвэ, чтобы сказать, что он против переселения эльфов в Аман.

— Ну вот видишь! — воскликнула Эстэ.

— Да, — ответила Ниэнна. — Но он теперь стал так молчалив; он почти ни с кем не говорит: а это так странно — ведь это он придумал для нас валарин, чтобы мы могли разговаривать по-настоящему. Он изменился, Эстэ. Он не хотел говорить ни с кем из нас; только я, Вефантур и Манвэ знают, что он по-прежнему среди нас и не вернулся в Пустоту. А его сестра…

— Ты боишься, что Вефантур станет таким? — участливо спросила Эстэ. — Но ведь он всё равно будет с тобой!

— Нет, Эстэ, я другое думаю. Помоги мне, — сказала она уже тихо и как-то странно, глухо. — Знаешь ли, что сестра Йаванна хочет посадить здесь чудесное древо? Или даже два чудесных древа? И знаешь ли, что попросила Варда? Она хочет, чтобы останки Макара, если они найдутся, покоились в корнях этих Деревьев.

— Но ведь… — начала Эстэ.

— Мы так и сделаем, сестра, — прошептала Ниэнна. — Мы принесём Варде его кости. Он должен перестать существовать.

— Я не могу, — Эстэ отшатнулась. Она попыталась затаиться в своём серебряном сонном сиянии, но чёрные облака отчаяния Ниэнны, давящие, требующие сочувствия, проникали в её душу, молнии её отчаяния кололи ей руки и сердце.

— Он всё равно убит наполовину, — сказала Ниэнна. — Он не хочет жить дальше. Ты заставишь его спать, я возьму его кости. Он перестанет существовать, и войдёт в Чертоги. Он поселится там, и Вефантур не умрёт. Разве ты хотела бы, чтобы твой супруг умер, Эстэ?!

Ей было нечего возразить.

— У меня с собой котлы, которые сделал Аулэ для того, чтобы поливать эти Деревья, — сказала Ниэнна. — Возьмём их с собой.

На западном берегу Амана Макар построил себе замок; жар его тела сплавил железо и зёрна песка. Поднялись стены, наполовину железные, наполовину стеклянные, где-то сверкавшие серебряной сталью, где-то с фиолетовыми и красными прожилками света.

Кружевные высокие врата были открыты; это была словно роща железных деревьев со стеклянными радужными плодами, странно отражавшими свет. Из одного из них яркий красный луч впился в лицо Эстэ, и она отвернулась. Эстэ вступила на прозрачную ступеньку, и вздрогнула.

— Что это, Фуи? Что это? Мы не исчезнем? Меня… мне… я чувствую себя так, как до сотворения Арды. Словно я не существую!

— Это время, — ответила Ниэнна. — Здесь нет времени. Это свойство нашего брата Макара. Он не такой, как мы все. Никто не должен владеть Временем в этом мире, Эстэ. И поэтому мы должны убить его.

Держась за руки, две девочки вошли в огромный зал. Две стены его были железными, две — стеклянными, с огромными волнами красного и фиолетового цвета. И посреди зала прекрасные создания, похожие на эльфов — высокие, с длинными чёрными, рыжими и золотыми волосами, облачённые в золотые и чёрные доспехи — рубили и убивали друг друга. Пол был выложен чёрными и молочно-белыми квадратами: это всё напоминало какую-то странную игру.

Прекрасный юноша с рыжими волосами, облачённый с головы до ног в серебряную кольчугу, вонзил меч в живот другому, черноволосому, обнажённому: он разрезал его и выдернул внутренности, заливая пол кровью.

Макар и Меассэ сидели на высоких тронах; Макар был в простых чёрных одеждах, и в руках его было длинное древко с крюком на конце; Меассэ была облачена в длинное алое платье, и на ней были золотые украшения, а в руках было копьё. Макар протянул свой крюк и потянул того, обнажённого, за вырванные из его тела кишки. Его враг заплакал, протягивая руки, умоляя, но не смея сойти со своего белого квадрата; Макар смеялся и тащил его к своему трону.

— Тебе их не жаль?.. — спросила шёпотом Эстэ.

— Это такие же айнур, как мы, — сказала Ниэнна. — Им… не очень больно. Если Макара не станет, они тут же вернутся в Пустоту: они не любят Времени. Они просто играют.

Ниэнна толкнула её в спину, и тут Макар заметил её.

— Ты хочешь сразиться?

Меассэ молча улыбнулась, взяла крюк брата и стряхнула с него печень, которая с влажным всхлипом упала на каменный пол. Она протянула крюк к Эстэ и ухватила её за косу.

— Вы устали. Я хочу спеть для вас, — сказала Эстэ.

И она начала петь и танцевать — ту песню, которой научил её Всеотец, песню очень простую, по которой Макар мог бы сразу узнать её, но он тут же начал засыпать. За её спиной стояла Ниэнна, и она подпевала ей, потому что своей песни у Ниэнны не было, и своими чёрными рукавами повторяла движения серых рукавов Эстэ.

И Макар заснул.

Время, которое остановил Макар в своём замке, рванулось вперёд волной, стирая железные стены в облака хрупкой ржавой пыли. Стекло рассыпалось зёрнышками песка, и вскоре вокруг были только берег и скалы. Прекрасные воины исчезли.

Призрак Меассэ рассыпался лёгким паром, украшения рухнули в прах, очерчивая формы несуществующего тела: высокую шею в золотом воротнике, тонкий стан в золотом поясе-цепочке, нежные руки в широких кольцах браслетов.

— Почему? Почему она исчезла? — прошептала Эстэ.