Loving Longest 2

И когда Фаниэль увидела с холма в Лосгаре своего племянника Феанора, увидела, как его окружает то самое гранатовое свечение Чертогов, знакомое ей по пребыванию на той стороне, она поняла — это может быть лишь тот, с кем она говорила тогда.

— Ладно, Фаниэль, — сказал ей Майрон. — Жаль, что ты не рассказала мне об этом раньше.

— Ты не спрашивал, — ответила сестра Финвэ.

— Послушай, Майрон, — услышал он у себя за спиной. — Что тебе надо от моей дочери?

Перед ним стояла Татиэ — по виду такая же обычная молодая женщина-квенди в платье с красной вышивкой и коричневом кожаном жилете.

— Фаниэль должна была рассказать мне о том, что видела в Чертогах, — неохотно ответил он.

— Ишь ты, — с неожиданной резкостью ответила Татиэ. — Рассказать тебе, что она там видела! А ты-то сам хоть что-нибудь видишь?

— Теперь — вижу, — ответил он.

— Я поеду завтра, — сказал Маэдрос младшему брату. — Так можно добраться до Ангбанда в срок. Если хочешь, поедем со мной.

Маглор посмотрел на него, и отвёл глаза.

— Но наши братья уехали отсюда. Амрод. Куруфин с сыном. Мы должны им написать. Мы должны быть все вместе, Майтимо.

— У тебя хватит совести позвать сейчас Амрода ехать с нами туда? — сказал Маэдрос. — Он уехал в безопасное место с той, кого он любит. А Куруфин же теперь даже не мужчина…

— Конечно. Ты знаешь, что он мне сказал перед отъездом? — криво усмехнулся Маглор. — Он не обязан соблюдать нашу Клятву, поскольку уста, которыми он клялся, теперь не принадлежат ему, а тело Луинэтти, в котором он теперь находится, никакой Клятвы не давало и он не имеет право принуждать это тело к действиям, потребным — он так и сказал: «потребным» — для совершения Клятвы.

— Ну ладно, — Маэдрос усмехнулся. — Куруфин оправдывает своё прозвище и репутацию. В ловкости ему не откажешь. Ну и ладно. Я всё-таки люблю его почему-то; пусть самым плохим, что с ним случится, будет необходимость произвести на свет Ородрета — его жена всё время об этом твердит.

— Ладно, в этом я с тобой согласен, — вздохнул Маглор. — Но, Майтимо… ты же понимаешь. На самом деле мы ведь должны спасти его. Дядю Финголфина. Он наш король. Мы должны сделать это, а не пытаться добыть корону Мелькора.

— Брат, — сказал Майтимо. — Мы поклялись именем Всеотца, что вернём Сильмариллы. Клятву мы нарушить не можем. У нас пока остаётся надежда её выполнить. И я сделаю то, что сказал Саурон. Пусть это ловушка, но я должен хотя бы попытаться.

Маглор откинулся на подушку — нет, не на подушку, это был свёрнутый серый плащ Нариэндила.

— Может быть, если только заодно… — начал Маэдрос.

— Нет, — ответил Маглор — неожиданно жёстко и горько. — Заодно — нет. Мы должны выбрать. Неужели ты не понимаешь, что он тебе предложил? Он нарочно показал тебе Финголфина и потом предложил забрать у него Сильмариллы. Нам вряд ли удастся и то, и другое. Майтимо, если мы откажемся от мысли добыть камни, мы сможем спасти Финголфина. Да, мы погибнем тогда или позже, мы оба окажемся во тьме вечной, и, может быть, наши братья тоже, но Майтимо, если наша гибель обеспечит… — у Маглора перехватило горло, и он с трудом продолжил, — хоть одно доброе дело…

— Я выбираю Клятву, — ответил Маэдрос. — Никто не может освободить нас от неё, пока мы её не выполним.

Он встал и повернулся уже спиной к Маглору; тот тихо сказал:

— Майтимо, может быть, ты всё-таки отложишь своё решение до того, как мы окажемся там? Я хотел бы сохранить хотя бы надежду, что мы можем помочь Финголфину.

— Нет, не буду: я сказал и сделаю то, что сказал! — выплюнул Маэдрос. — Ладно, прости. Зря я рассказал тебе о Финголфине. Но ты же знаешь, я не могу тебе лгать ни в чём.

— Я пойду с тобой, брат, — ответил Маглор. — Только я. Больше я не хочу никого в это впутывать.

Карантир сидел рядом с палаткой. В руках у него Маэдрос увидел небольшой альбом, сшитый красными нитками; в пальцах он сжимал палочку угля. Птица сидела у него на плече и пристально смотрела на бумагу. Все сыновья Феанора, конечно, умели рисовать и обрабатывать камни, но Карантир был единственным, кто унаследовал от Нерданэль способности и интерес к творчеству. К сожалению, мать всегда относилась к его работам холодно, и чаще всего он слышал от неё что-то вроде: «Кто это? Совсем не похоже».

— Кто это? — спросил Маэдрос.

— Это Гватрен, — тихо сказал Карантир.

— Совсем не похоже, — сказал Маэдрос. — Я же его видел.

Карантир ничего не ответил и стал ожесточённо закрашивать углём фон. Птица возмущённо заорала; Карантир погладил её по голове и она замолкла.

— Так Кано не останется? — спросил Нариэндил.

Маэдрос обернулся. Элронд и Элрос, маленькие правнуки Тургона, кормили двух ручных кроликов. Нариэндил присматривал за детьми в последние дни. Собственно, они делали это вдвоём с Маглором с того дня, когда сестра Луинэтти погибла во время нападения на них дракона. Маглор, хотя ещё чувствовал себя неважно, часто что-то рассказывал детям, тихо пел для них песни и они зачарованно его слушали.

Майтимо не хотелось смотреть ему в глаза. С тех пор, как сыновья Феанора оказались в Средиземье, Нариэндил всю свою жизнь посвятил Маглору. Семьи у него не было; раньше вроде бы имелись какие-то родственники в Гондолине, но все они, видимо, погибли: после известия о гибели города Нариэндил, как заметил Майтимо, украдкой плакал несколько ночей подряд.

— Мы отправляемся туда втроём, — я, Кано, и Морьо, — сказал Майтимо. — Это только наше дело.

Нариэндил не стал отвечать; он подошёл к детям и присел рядом, слушая что-то, что начал рассказывать ему Элрос.

— Ну почему же, — Кирдан подошёл к Майтимо. — Не только ваше. Все эти годы я хранил покой вашего короля, Гил-Галада, но думаю, что мне пристало сделать что-нибудь большее. Я отправлюсь с вами. И Гельмир и Арминас, думаю, не против.

— Конечно, я не против, — сказал Гельмир. — Интересно, как там теперь живёт Мелькор. Я давно не был у него дома.

— Вы собираетесь действовать по указке Гортаура? — Арминас был закутан в тёплый лиловый плащ, несмотря на ясный и безветренный день. Его руки и лицо словно бы излучали холод. — Кирдан, да что с тобой?!

— Мы собираемся действовать, Арминас, — сказал Кирдан. — Я думаю, что это главное. Лично я, во всяком случае. Ты же можешь продолжать винить во всём других — меня, Гортаура, или… — Кирдан позволил себе лёгкую улыбку.

Взбешенный Арминас ушёл. Маленькие близнецы испуганно посмотрели на него — казалось, он с трудом удержался от того, чтобы не пнуть как следует одного из кроликов.

— Кирдан, — спросил Гельмир, — кстати, а ты-то продумываешь последствия твоих действий? Мне показалось, что не очень.