Ловушка для химеры

– Да, мой командир. Это разумно. Я не маг, не дворянин, не занимаю высокой должности. Из всех нас я наименее полезен. И - я страж. Нас готовили, чтобы, в случае необходимости, стать щитом Императору и его семье.

– А если тебя не убьют, а ранят? Кто тебя потащит и как? Чем лечить?

– Добьешь, - спокойно отозвался тот, неожиданно переходя на короткую форму.

– Я тебя прямо сейчас добью, - так же ровно сообщил Марк, - чтобы не мучился. Потому что покойник - это всего лишь надолго, а идиот - навсегда. Вот скажи сам, что с тобой делать - опять стихи читать или хватит просто врезать? Для поэзии у меня, если честно, не то настроение.

– У меня то, - неожиданно сказал Рой. Немного помолчал и заговорил, нараспев. Голос звучал негромко, но отчего-то заполнил узкую кишку штольни до самого потолка. Эхо здесь такое было, что ли?

– ....И когда она явится в блеске златых волос,

Та, что краше земных цариц и светлее неба,

Мне придется ответить на очень простой вопрос:

"Ты готов ли, мой друг, поменять свою быль на небыль?

Все ли в жизни успел: посадил, построил, достиг,

И победы были, и слава... Так что, пора?"

И отвечу я, не задумавшись ни на миг:

"Ты во всем права, только, все ж, обожди, сестра.

Я летел стрелой, пробивая насквозь сердца.

Я победы чашу испил до самого дна.

Я швырял золотые без счета и без конца,

Я любил взаимно... "

Но пусть подождет она.

Не окончен срок. Я еще не ведаю как

Обжигает ревность и ранит бессильный гнев.

Как горит мой дом, как победу празднует враг,

Как горчит во рту ненавистной милости хлеб.

Я еще не падал лицом в дорожную яму,

И не падал духом ниже адских равнин.

Я хочу узнать все это - и если встану,

То за ней пойду как князь, а не сукин сын...

Неладное Сагрис заметил лиг за полста от Обители: странная песчаная буря бушевала меж оазисом и горами, не давая продвинуться не на шаг, закрывая все пути - и в этой буре ему слышались отголоски недоброго веселья.

Местные жители посматривали в ту сторону с опаской и высовываться из своих добротных хичей лишний раз не собирались. Караваны заворачивали на другую дорогу - та была дальше, но гостить в оазисе несколько дней... такое, мягко говоря, не приветствовалось. Отдохнули, напоили животных, пополнили запасы воды и - небо вам крышей, удача навстречу.

Сагрис мог бы пробиться, используя магию... но решил подождать. Хичины говорили, что буря бушует уже вторые сутки а, значит, скоро успокоится. Не к вечеру, так к ночи.

Ошибся маг ненамного. Буря улеглась за полночь и Сагрис заседлал коня, не дожидаясь утра. Никого это не удивило, так делали многие. Ночью хоть и холодно, но, если тепло одеться, да хорошо знать дорогу...

С последним вышла промашка. Сагрис был уверен, что найдет дорогу к Крепости даже через сто лет и с головой в мешке. Но почти сразу же, как оазис скрылся из виду, его стали посещать странные мысли. Словно он каким-то немыслимым образом заблудился в родных песках.

Ладно, исчезновение привычных ориентиров - кривого, высохшего дерева и скелета верблюда под ним - и приметного плоского камня можно было списать на движение песков. Камень, конечно, потерять сложнее - но чем демоны не шутят, когда Темные Боги гуляют! А куда подевались все до одного стражи, которых сахеримы старательно прикармливали несколько лет?

Не обнаружив на месте третьего песчаного духа, Сагрис всерьез встревожился и решился на крайние меры - надрезал себе руку и послал в Обитель гонца. Пахнуть свежими ранами рядом с вечно голодными стражами было не самым умным поступком. Но сахерим уже всерьез тревожился.

Хотя... о чем беспокоиться? Буря не могла повредить толстым стенам, армия завоевателей мимо не проходила, об этом Сагриса немедленно уведомили бы его личные осведомители, расставленные вдоль всех караванных троп.

Да и не скрыть движение армии... даже большого отряда. А меньшими силами с Обителью не справиться. Они с Беджаром в свое время приложили немало усилий, укрепляя и вооружая никому не интересный форпост в глубине Хаммгана.

Причин для беспокойства не было, а само беспокойство имелось. Чихать ему было на рациональные обоснования, оно грызло сердце, как большая и очень голодная мышь кусок хлеба, зачерствевший до окаменения: напористо, целеустремленно, азартно - и с полной уверенностью в конечной победе чувства над разумом. А уж когда ответный гонец не прилетел...

Усилием воли Сагрис отправил неуемного грызуна к демонам и тронул повод, посылая коня вперед, но скотина вдруг заартачилась, не подчинившись ни узде, ни плети. В темноте наметилось какое-то странное движение, которое Сарис сначала принял за отголоски бури - уж больно высоко, почти у самой луны. Ведь не птицы же? Если только пятнистый филин, остальные-то ночью спят... Но тень показалась слишком большой даже для очень крупного филина.

– Кто здесь!
– крикнул Сагрис.

– Бу-бу-бу...
– отчетливо сказала темнота и чья-то невидимая рука шевельнула край шамайты.

– Кто здесь!
– повторил Сагрис, - Именем Святого Древнего Квентина повелеваю ответить!

– Бум-бугум-бугум... Вкусный-вкусный-вкусный всадник, вкусный-вкусный-вкусный конь...

Сагрис выдохнул с немалым облегчением. Кому сказать - не поверит, он испытал это чувство, повстречав ночью в Хаммгане песчаного духа, настроенного явно не мирно. Но хоть какой-то источник информации!

– Что здесь произошло, - повелительно крикнул он, - почему ты не на своем месте? Говори, не то сожгу!

– Ы-ы-ы... Грозится! Кусается! Плохо кормит... Плохой шонэр, - отозвалась темнота, - может, съесть и его тоже?

– Что значит "тоже"?
– насторожился Сагрис, - вас кормили? Я не велел Беджару переводить рабов...

– Плохой шонэр, - убедился дух, - жадный... Обязательно нужно съесть. Потом... ик... попозже. Ты не уходи далеко, а то мне скоро опять есть захочется.

– Непременно, - буркнул Сагрис, сообразив, что никаких полезных сведений он от духа не получит. Тот был в сопли пьян кровью и золотом. И вот это уже наводило на очень плохие мысли.

Двигаться дальше, рискуя нарваться на более вменяемых собратьев духа, было не слишком разумно. Наверное. Но в том, что происходило в Хаммгане, разумом вообще не пахло, так что, подумав полклепсидры, Сагрис двинулся в прежнем направлении.

Конь шел неохотно, подчиняясь лишь привычке, да железной руке всадника. Сообразив, что благородное животное, скорее всего, тревожит запах крови, Сагрис наколдовал коню фильтры в ноздри - и дело пошло живее. Сам он пока ничего не чуял - пески как пески. Никаких следов... хотя, какие следы после пляски пьяных песчаных духов? Тут, даже если бы прошел большой жемчужный караван, ничего не высмотришь.