Ложь
Шрифт:
– Со мной ты проявляешь мало терпения, это я уже знаю. Ты приходишь в ярость из-за любой
ерунды, что бы я ни сказала.
– Ну, хорошо… Вирхиния…
– В данном случае я огорчаюсь не из-за тебя, а из-за самой себя… По-моему, мне не дано вызы-
вать восторг у всех, кто меня окружает, как это получается у Вероники…
– Мы не можем поговорить на другую тему, не касающуюся Вероники?..
– А ты мне не скажешь, что тебя раздражает в разговоре о ней? Я же знаю, что тебя интересует
все, связанное с ней. Иногда тебе хотелось
– Не думаю, что я должен расспрашивать о ней, ведь она жила в моем доме с детских лет. Жизнь
Вероники достаточно прозрачна.
– Как хрустальный бокал…Посмотри на это.
Улыбаясь, очень осторожно, капля за каплей, выливая свой тончайший яд, Вирхиния взяла на-
половину наполненный ликером бокал и поднесла его к глазам…
– Прозрачный хрустальный бокал, ты мог бы отпить из него несколько раз и никто не обратил
бы на это внимания. Другой тоже мог отпить и его губы не оставили бы следа…
– Вирхиния!..
– Не будь глупцом! Любая шутка раздражает тебя. Я выпью то, что осталось в бокале, чтобы
узнать твои секреты… Хотя они и так довольно понятны. Ты ведь не такой таинственный.
24
– И кроме всего, я ненавижу тайны… Это второй раз, когда ты намекнула на что-то относитель-
но Вероники, и мне это совсем не нравится. Я понимаю,что из-за ревности и детской глупости ты мог-
ла иной раз сердиться на нее, но твои намеки заключают в себе обвинение…
– Джонни! Что ты подумал? Чему поверил?.. Я люблю Веронику, как сестру… Я не сказала бы о
ней то, что не должна говорить, хотя меня огорчает…
– Что ты не должна говорить?.. О чем?..
– Да так, ничего… Абсолютно ничего. Впрочем, есть вещи, которые бросаются в глаза. Она хва-
тается за любого нового пришедшего парня. Ты должен увидеть, это касается тебя и этого сеньора
Сан Тельмо.
– Мне не на что смотреть, а что касается инженера Сан Тельмо, ты не знаешь, как я ему призна-
телен, так что будь с ним повежливей, ведь он – мой гость. Если бы все встретили его так же холодно
и равнодушно, как вы с мамой, он, бедняга, чувствовал бы себя крайне плохо.
– Ха… Ты ему признателен?.. А также благодарен ему за то, что он сел рядом с ней?..
– То, или другое место, какая разница, ведь мама распорядилась, что я сажусь с другого края
стола.
– Рядом со мной, верно? Предупреждаю тебя, я разговаривала об этом с тетей Сарой. Я знала, что тебе надоест терпеть меня на протяжении всего ужина…
– Это не так, Вирхиния… Как ты можешь так думать?..
– Ты сам говоришь мне об этом. Возможно, также, тебе будет неприятно танцевать со мной пер-
вый танец, исполняемый после ужина, как обычно, с соседями по столу…
– Я всегда испытываю глубокое удовлетворение и для меня большая честь танцевать с тобой, Вирхиния, но признаюсь, что этот ритуал, эта дворцовая церемония, которой должны сопровождаться
праздники в Рио-де-Жанейро,
кажется мне старомодной и неприятной…– Да… Иногда это неприятная учтивость… Веронику тоже шокирует то, что она называет соци-
альными условностями. Понятно, что не всегда… Сегодня, к примеру, я уверена, что для нее нет ника-
кого неудовольствия танцевать сейчас с твоим другом Сан Тельмо, взгляни на них… Ну, что я тебе го-
ворила? Они первыми направляются в танцевальный зал… Хочешь, чтобы мы пошли за ними? Когда
закончится музыка, ты сразу же меняешься парой. Тебе это обязательно должно понравиться…
– Ты опять хочешь заставить меня сказать тебе, что я доволен?
– Мне бы доставило удовольствие поверить в это. Я так счастлива, когда ты немного занят мной.
– Сущий ребенок! Ты – просто малое дитя! Я плохо поступаю, принимая всерьез то, что ты го-
воришь… Идем танцевать.
– Я и в самом деле считаю, что в этом от меня нет проку. Мне лучше стоит оставить это муче
ние.
Деметрио де Сан Тельмо пересек салон так и не приспособившись к ритму, заданному музы-
кантами. Он остановился на его дальней противоположной стороне рядом с аркой, соединяющейся с
застекленной ротондой.
– Полагаю, что Вы преувеличиваете, Сан Тельмо…
– Нет. Я отвратительно танцую, и Вы это знаете.
– Я считаю – необходимо всего лишь немного практики. Вы давно не танцевали?
– Бог знает, сколько лет… Думаю, что с тех пор, как закончил университет. С того времени, как
я получил диплом, у меня было много работы.
– Не так уж и плохо, если она была выгодной…
– О моих творческих идеях Вы уже слышали от Вашего кузена: четыре строительства даром и
два – за довольно низкую плату…
– Вам же лучше, если Вы можете так поступать. Хотите сказать, что Вы – богач.
– Вы находите, что у богатства большое преимущество?
– Конечно… Не могу это отрицать. За деньги покупается почти все – превосходство, независи-
мость.
– Но не любовь…
25
– Любовь – понятие слишком растяжимое…
Незаметно они покинули зал, углубившись в своего рода “заводь”, образованную застекленной
ротондой, и остановились у большого окна рядом с террасой, подальше от салона.
– Не желаете ли, чтобы мы присели?
– Да, Вы оказываете мне честь, посвятив время этого танца мне…
– Оно принадлежит Вам по праву. Полагаю, что Вы также забудете об устаревших португаль-
ских нормах этикета, которых буквально придерживаются в этом доме со времен императора Педро
Первого.
– Я уже представляю это, сознавая, как и весь свет, заслугу семьи Кастело Бранко.
– Вы полагаете, что мы происходим от конкистадоров. Как Вы уже, вероятно, поняли, я придаю
таким вещам слишком мало значения.
– Я уже слышал от Вашего кузена. Вы – современная, деловая женщина. Вы верите во власть, силу и неотразимую привлекательность золота…