Лучшие Друзья 3

– Я не люблю прощаться…

– Поганец! – я вылетела из подъезда, сбрасывая звонок.

Через пару минут я уже сидела на заднем сидении машины Толи, трясясь и вздрагивая, как подбитый кролик. Меня заколотило еще больше, когда я поняла, что он хотел сделать – улететь, не прощаясь. Бросить меня здесь. Одну. Никому не нужную.

Я огромным усилием воли загнала слезы обратно, матерясь сквозь зубы. Почему все так ужасно, черт возьми?

В аэропорт я залетела спустя пятндцать минут. Вся растрепанная, с разводами на лице и полным хаосом на голове. Дани я увидела сразу: он стоял у терминала, устало глядя на меня. Его глаза выражали сочувствие и отражали мою боль.

Я сорвалась на бег, на ходу задыхаясь от рыданий, наконец-то прорвавшихся наружу. Дани на лету поймал меня, и я обхватила его руками за шею, слюнявя ворот рубашки, торчавшей из-под стойки-воротника пальто.

– Ты… Господи, ты не можешь оставить меня сейчас! – провыла я, всхлипывая и издавая такие звуки, которые, наверняка, издают тюлени, когда умирают. – Я не справлюсь, Дани!

Я вцепилась в него мертвой хваткой и снова заревела.

– Ты справишься, крох. Ты у меня такая сильная. Ну и пусть Егор мудак и до сих пор не понял, что ты – единственная, кто ему нужен? И ладно, что Марина скрывает что-то – она ведь все равно расколется, что бы там ни было. А вот с учителем… - он усмехнулся, поглаживая меня по голове. – Все наладится, крох. Это жизнь, никто не говорил, что будет легко. Я не оставлю тебя, слышишь? Я буду звонить, и ты будешь звонить. Не переживай…

Он легко чмокнул меня в лоб, а я лишь кивнула – из-за слез я не могла ни говорить, ни видеть.

– Я люблю тебя, - легкое касание моего уха. – Люблю, и не позволю обидеть.

– Я тебя тоже…. Тоже люблю! – всхлипывала я, перебирая пальцами его воротник.

И тут объявили о рейсе. Я судорожно всхлипнула, повернула голову и в окне увидела белоснежный самолет.

Дани легко улыбнулся и завел мне за ухо особо неопрятно торчавшую прядь. И тут он с длинным вздохом отпустил меня. Дани взял свою сумку и ласково посмотрел мне в глаза. Я вцепилась в его свободную руку и не выпускала до тех пор, пока длинные пальцы Дани не выскользнули из моей ладони.

И тогда я ощутила огромную, нескончаемую пустоту. Она обволокла меня изнутри, проникая везде. Дани неотрывно смотрел на меня, пока не скрылся за поворотом. Затем я почувствовала, как во мне все похолодело – я не увижу его очень долго. Никто больше не успокоит меня, не обнимет так, как это делал он.

Из аэропорта я вышла в ужасном состоянии. Меня всю сотрясали рыдания, колотило мелкой дрожью.

Я села в машину и тускло сказала:

– К Гаяне.

Уже полностью стемнело, и мимо меня пролетали яркие огни улиц, совершенно безразличные мне. Я чувствовала, что довольно внушительная часть моей души сейчас летит в сторону Лондона. Это убивало меня.

Когда я вошла в квартиру, Гаяна уже была дома. Она разложила чемодан посреди холла и бегала из комнаты в комнату, скидывая внутрь все новые вещи. Заметив меня, она подняла голову и спросила:

– Ну, как теннис? – и, увидев мои опухшие глаза, добавила: - Ты что, проиграть?

И тут меня прорвало. Я кинулась к ней и заревела что есть мочи, совершенно не сдерживаясь. Руки Гаяны тут же обхватили меня, она удивилась, но виду не подала. Всхлипывая и икая, я рассказала ей все-все, не утаивая ни слова. Она не хмурилась, не улыбалась, а слушала и кивала. И лишь когда я закончила, она повела меня в гостиную, усадила на диван и ушла. Через минуту она вернулась с бокалом темной плескающейся жидкости.

– Пить, - приказала она, протягивая мне. – До дна.

Я послушно опрокинула в себя бокал и вытаращила глаза. Чистый виски обжег горло, спускаясь в желудок.

– Успокоиться? – серьезно спросила Гаяна, и я, кивнув, шмыгнула носом.

– А теперь слушать. Я не удивиться, услышав такое о твой учитель. Еще тогда я заметь, что он смотрел на тебя особо. Ты нравиться ему давно. Я не одобрять, но это факт.

– Я… ты же видела его, - застонала я.

– Красавчик, - подтвердила Гаяна. – Но и ты не недооценивай себя. В тебе есть то, что почти не остаться в других.

Я удивленно посмотрела на нее. Гаяна вернула мне насмешливый взгляд.

– Естественность. Неиспорченность. Я гордится тобой. А что касаться Дани, - она смешно сделала ударение на последнюю букву, я усмехнулась, одновременно всхлипнув. – Я сожалеть. Вы быть близки, полагаю?

Я лишь кивнула.

– Он не оставить тебя. Он всегда здесь, - она указала мне на грудь, и я непроизвольно взялась за висевший кулон.

– Спасибо, мам, - шепнула я. Она ласково улыбнулась и потрепала меня по голове. Затем подпрыгнула на месте.

– Черт! Я не успеть собраться завтра, нужно делать много работа.

– Помочь? – спросила я, пытаясь встать с дивана, но она толкнула меня обратно.

– Отдых. Я сама. И да… я понимать, что все свалиться сразу. Ты вряд ли улететь со мной. Мне будет не хватать тебя этот месяц.

– Месяц? – вскрикнула я. – Целый месяц?!

Она кивнула, и на ее прекрасном загорелом лице появилась вымученная улыбка.

– Я… - я сглотнула. – Я скажу тебе завтра.

– Что? Ты мочь лететь? – на ее губах появилась тень обнадеживающей улыбки.

– Я подумаю, - я тоже выдавила что-то подобное и встала. Гаяна легко поцеловала меня в щеку и проговорила:

– Иди к себе. Я позвонить Андрей, что ты остаться здесь.

Сегодня предстояло решить огромную проблему.

Упав на кровать, я задумалась. Что если я уеду с ней? Буду в Париже, вдали от всех распрей и склок? Не буду видеть Егора и, может, перестану думать о нем? Избегу неприятностей и неловкости с Романом Владимировичем? Дам перерыв нашей дружбе с Мариной?

Это звучит здорово и так привлекательно, но что-то мешает мне. Страх.

Я боюсь, что если уеду, обо мне забудут. Егор будет счастлив со своим «ангелком», Марина – с Миком, и вернется к своим шестеркам. Роман Владимирович… а он продолжит вести уроки как ни в чем не бывало. Дани встретит в Лондоне девушку, полюбит ее и забудет обо мне.

Все это мешало сосредоточиться на главном: что делать.

И покуда в моей голове шло настоящее сражение, я уснула.

7.

Я открыла глаза и удивленно моргнула, увидев перед собой папино лицо.

– Хэй! – я приподнялась на подушки и снова поморгала. – Сколько времени?

– Семь, - ответил папа, улыбнувшись мне. – Гаяна позвонила мне вчера вечером, сказала, чтобы я заехал перед работой. Последнее время почти не вижу тебя дома.

– Много всего произошло… - уклончиво ответила я и тоже улыбнулась, шокированная, что это устроила Гаяна. – Как ты? Все в порядке?

– У меня все отлично. А ты?

Я пожала плечами.

– Хорошо…

Папа слегка нахмурился:

– Раньше ты мне не врала.