Luminosity - Сияние разума

“Это волки не из моей стаи, я точно знаю, — вот что она написала в ответ. — Я проверяла. Но между мной и Бекки отношения достаточно напряженные, и я не слишком много с ней общаюсь — в основном, по поводу насущных дел, вроде того, где кто будет сегодня дежурить, чтобы знать, где находятся наши стаи, и не пересекаться друг с другом. Самый отстой в том, что наши стаи склонны драться. Оказывается, волки не-альфы могут сами выбирать себе стаю, и она собирает у себя самых жестких противников вампиров, которые готовы напасть даже на Гарри, Сью и Коди. Если ты знаешь, где был тот вампир, то я смогу тебе сказать, был ли там кто-то из моих ребят”.

Но я не знала — у меня были только догадки. “Сможешь прямо спросить ее?” — написала я в ответ и приложила описание Лорана.

После этого ответа от нее не было два дня, и я в свободное время занималась тем, что мельтешила возле Джанны, обсуждала наши будущие родительские обязанности с Эдвардом и размышляла, что я буду делать, если узнаю, что Лорана убила стая Бекки.

Я до сих пор не знала, что на это ответить, когда получила письмо от Рейчел. “Обещай мне, что не обидишь мою сестру за то, что она убила твоего друга”, — вот и все, что она написала.

“Он не был мне другом, — написала я в ответ. — Если он пришел на вашу территорию, значит, он собирался убить кого-нибудь из Ла Пуш или Форкса, он мог бы убить даже Чарли — я, правда, больше бы хотела, чтобы вы взяли его в плен вместо того, чтобы убивать, потому что, если Ирина когда-нибудь узнает об этом, вас ждет небольшая война”. Я объяснила отношения между Ириной и Лораном и причину, по которой остальные Денали терпели его образ жизни. Если Ирина выяснит, что случилось с ее Лораном…”

Я не очень хорошо знала Ирину. В своей жизни я встречала только одного вампира, который потерял свою пару — это был Марк, и я ни разу не замечала, чтобы он произнес хоть слово. Он ходил, дотрагивался до руки Аро и сидел, уставившись в пространство — и я не видела, чтобы он еще что-то делал. Я не знаю, как давно умерла его пара, или чем он занимался, когда горе только настигло его. Следующим наиболее доступным для меня источником информации было представить, что Эдвард мертв.

Все мое существо противилось этой мысли и не позволило представить все в деталях. Это было единственное понятие в мире, которое невозможно было вообразить. Я могла представить, что возвращаюсь в то состояние агонии, которое было при обращении, хотя оно было непередаваемо мучительным. Я могла вообразить свою собственную смерть, хотя я любила жизнь и надеялась жить вечно. Я могла представить, как Джанна не может выносить ребенка, и малышка Элспет погибает, хотя с каждым часом я чувствовала себя все более привязанной к своей будущей дочери.

Но Эдвард должен был существовать, или что-то было в корне не так с существующей вселенной.

Вне себя от необоснованного волнения, я восстановила в своей мысленной картине прежние имена и постепенно заставила взбунтовавшийся разум успокоиться. Что если Ирина узнает, кто убил Лорана? Это было гипотетически возможно. А мой муж в безопасности, он не был убит стаей антивампирски настроенных волков, мой Эдвард будет моим вечно.

Я написала, что если Ирина выяснит, что случилось с ее Лораном, она убьет того, кто его убил, или погибнет, пытаясь это сделать. Остальные члены ее ковена могут ей помочь.

Я отправила письмо и пошла искать Эдварда, чтобы успокоить свой смятенный разум.

*

— Что случилось с парой Марка?— спросила я Эдварда через некоторое время.

— С Дидим? Она умерла, — ответил Эдвард. — Меньше чем через год после того, как Аро ее обратил. Марк встретил ее сразу после обращения. Марка не было с ней во время ее смерти, поэтому он не знает подробностей, но Аро нашел ковен вампиров, убивших ее, и они вместе с Марком их уничтожили. Она была сестрой Аро, — добавил Эдвард.

— Аро, кажется, перенес ее потерю гораздо лучше, чем Марк, — заметила я.

Эдвард кивнул.

— Я никогда не слышал, чтобы Аро вообще думал о Дидим. А Марк, кроме нее, больше ни о чем не думает, так что все, что я знаю, я узнал от него. Аро любил ее, но… это совсем не одно и то же. Это как Иларио и Джанна — в противоположность Мэгги и Джанне. Иларио ее брат, и это очень человеческий сорт взаимоотношений. Он любит ее, он сделает все, что в его силах, чтобы ее защитить, но он может в конечном итоге продолжить жить дальше, если она умрет. У Мэгги другое положение.

— Через какой ад сейчас приходится проходить Ирине, — сказала я, ближе прижимаясь к Эдварду. Мой, мой, мой… Я знала, что мой мозг был поражен жутковатой магией связей в паре вампиров. Я на это подписалась еще тогда, когда сказала, что готова к обращению. И если бы я так не сделала, тогда бы я в итоге умерла от болезни или от старости, и Эдвард потерял бы меня, и ему бы пришлось пройти через такой же ад, а я была бы мертва, и у меня не было бы Эдварда, и это было неприемлемо. Намного лучше для нас быть бессмертными и быть вместе. Хотя мне становится не по себе, когда я начинаю думать над тем, сколько уязвимостей в нашем бессмертии.

— Она еще не убедилась, что Лоран мертв, — сказал он, поглаживая мои волосы. — У нее еще есть надежда.

— Как долго она будет продолжать надеяться? Если он не приходит и не приходит, и продолжает не приходить домой…

— Это не будет длиться вечно, — признал Эдвард. — Но, возможно, дольше, чем ты можешь подумать.

Потому что, кроме всего прочего, даже отчаянно обманываясь, можно чувствовать себя лучше, чем с такой черной дырой горя внутри, которую я даже не могла себе представить. Но Ирина сейчас как раз это переживала. Что бы она ни думала, но ее худший кошмар — или настолько близкое к нему состояние, что разницы почти не было — уже воплотился в реальность. А я скрывала от нее жизненно важную информацию.

Потому что если я не буду это делать — она умрет и прихватит с собой одного или двух волков.

Выберет ли она смерть, если узнает, что случилось с Лораном? Возможно, что она сначала захочет уничтожить всю стаю Бекки — возможно, и всю стаю Рейчел, а то и все племя квилетов — кто знает, кого она объявит виновным — но после всего этого? Когда она полностью свершит свою месть, как-то вылавливая волков по одному, пока они не закончатся, а она еще будет в живых, что будет с ней дальше?

Я была уверена, что знаю, как поступил бы Эдвард. Я поняла это еще до того, как меня обратили. Для него была характерна трагическая жертвенность, он не захотел бы жить в мире, в котором не было меня. Насчет Ирины — я не была в этом уверена. Будет ли она считать, что стоит жить дальше? Будет ли она вообще об этом задумываться?

Я внезапно подумала — что же случится с волком, если умрет тот, на кого он запечатлен? Те, на кого они запечатлелись, были смертными людьми, без необычайной живучести или увеличенной продолжительности жизни. Может быть, именно поэтому в племени нет доживших до сего дня столетних волков из последней стаи; возможно, они все были запечатлены и забросили свой режим, при котором они не стареют — они перестали время от времени перекидываться в гигантских волков, чтобы им не пришлось надолго пережить своих любимых. Когда маленькая Клэр дорастет до Квила, неужели он тоже перестанет обращаться в волка, и его физический возраст начнет увеличиваться — ему будет тридцать, сорок, пятьдесят лет, так же, как и ей, и ему не придется оставаться молодым, в то время как она станет стареть, и не придется долго жить, когда она уже умрет? А Джаред — возможно ли, что он уже пытается взять под контроль свои способности, чтобы его подружке — одного с ним возраста — не пришлось бы стареть больше него?