Лужок черного лебедя

И оказался по пояс в холодной воде.

Ты кретин, смеялся мой Нерожденный Брат Близнец, олух, дубина, долбоящер.

Вода лилась из штанин и струилась из карманов, пока я выбирался из пруда. Я был облеплен мелкими мокрыми листьями. Мама взбесится, когда увидит меня. Но сейчас мне лучше не думать об этом, потому что за следующим забором меня ждет самый опасный двор на свете.

Хорошие новости – мистера Блейка в саду не было, и на дальней стороне я увидел ветвистые деревья и пышные кусты. Прекрасное укрытие для Призрака. Плохие новости – прямо подо мной, по всей длине забора располагалась оранжерея. И сам забор высотой три метра опасно дрожал у меня под ногами. Мне пришлось ползти по забору до тех пор, пока я не оказался прямо перед окнами дома мистера Блейка. Если я упаду, я пробью стеклянный потолок оранжереи и долбанусь всем телом о бетонный пол. Или, если упаду в грядку, меня проткнет насквозь стеблем растения, совсем как того священника в фильме «Омен» – его проткнуло упавшим громоотводом.

Но у меня не было выбора.

Моя задница и ладони – все было в занозах к тому моменту, пока я дополз до конца забора. Мокрые штаны были липкие и тяжелые. Я почти упал. Если мистер Блэйк сейчас появится в одном из окон – мне конец. Я снова чуть не упал.

Я наконец дополз до конца оранжереи и спрыгнул с забора.

Плита у меня под ногами звякнула. К счастью, единственным человеком в комнате отдыха мистера Блэйка был Дастин Хоффман в телевизоре – показывали «Крамер против Крамера» (мы смотрели его, когда проводили выходные в Обане. Джулия все время восхищалась и называла этот фильм лучшим в истории). Комната отдыха мистера Блэйка выглядела довольно опрятно и даже как-то женственно, что очень старнно, потому что он живет один и он – мужчина. Лампы с кружевными абажурами, керамические статуэтки, картины с пейзажами из Африканских саванн. Должно быть, его жена купила все это до того, как у нее обнаружили лейкемию. Я прополз под кухонным окном, потом – сквозь заросли кустов и наконец дополз до бочки. Я не знаю, зачем я обернулся и посмотрел на дом – но я обернулся.

Мистер Блэйк выглядывал из окна на втором этаже. Минуту назад он бы точно увидел меня, ползущего по забору (победа неотделима от удачи и храбрости. Надеюсь, у Морана достаточно и того, и другого). На оконной раме я увидел наклейку – знаменитый символ группы Rolling Stones, высунутый язык. Края его были ободраны – сколько раз его уже пытались содрать, а он все здесь. Следы других, содранных, наклеек окружали «язык». Должно быть, это комната Мартина. Но зачем мистер Блэйк зашел туда?

Он выглядел истощенным и просто смотрел в темноту. Что он искал там?

Не меня, это точно. Я был в укрытии из веток и листьев.

Может быть, он смотрел в свои собственные глаза, отраженные в оконном стекле?

Его глаза были похожи на две черные дыры.

Последний двор принадлежит родителям Хлюпика. Его отец – всего лишь мусорщик, но, тем не менее, их двор у нас в деревне считается чуть ли не национальным достоянием. Их сад располагается на самом краю церковной земли. Безумно виляющая тропинка ведет вверх, на холм, и кончается у лавочки, под изящной резной аркой, обсаженной кустами роз. Сквозь огромное окно от потолка до пола я видел Хлюпика, играющего в «Твистер» с двумя мальчишками и каким-то мужчиной (он, видимо, отец мальчишек). Отец Хлюпика вращал стрелку «Твистера». За диваном мерцал телевизор, на экране – последняя сцена «Крамера против Крамера», – та, где мама приходит, чтобы забрать мальчика. Я рассчитал маршрут. Проще простого. Компостная куча у дальней стены – это отличный трамплин. С ее помощью я легко перемахну через забор. Пригнувшись, я направился в сторону арки. В воздухе витал аромат роз.

– Тихо! – сказала тень женщины, сидящая на скамейке в двух метрах от меня. – Ах ты маленькая проказница!

– Ай! – сказала тень рядом с ней. – Малышка опять брыкается?

(Я не мог поверить, что они не слышали меня.)

– Ой, ой, ой… – глубокий вдох. – Она рада тебя слышать. Вот, потрогай здесь.

Расстояние между аркой и забором было достаточно широким, чтобы скрыть меня, но там росли колючие растения, и я не смог бы проскочить без шума.

– Ты тоже любила побрыкаться – была настоящим маленьким акробатом, – сказала старшая тень (я узнал маму Хлюпика). – Это было так, словно ты изучаешь кунг-фу. Мерв всегда был гораздо спокойней тебя, честно говоря, даже когда еще сидел у меня в животе.

– Мне будет даже жаль, когда эта маленькая драчунья решит, что время пришло. Меня совсем не смущает мой живот.

(О Господи! Беременная женщина! Все знают, что если напугать ее, ребенок тут же вывалится у нее из живота. И будет слабоумным, как Хлюпик, и это будет моя вина.)

– Значит, ты уверена, что это будет девочка?

– Да, Элеанор из бухгалтерии провела тест. Она взяла мое обручальное кольцо, продела сквозь него прядь моих волос и подвесила его над моей ладонью. Если оно качается, значит, будет мальчик. Но мое застыло неподвижно. Это значит – девочка.

– Старуха все еще колдует, да?

– Элеанор говорит, что еще ни разу не ошиблась.

(Мои «Касио» говорили, что время почти вышло.)

Игра в «Твистер» в доме завершилась тем, что на полу оказалась гора перекрученных тел – то тут, то там торчали ноги и руки.

– Ты посмотри на них, ну что за дурни! – проворчала мама Хлюпика, впрочем, голос ее был, скорее, довольный.

– Бену очень жаль, мам, но его друг сказал, что Мерва не возьмут работать на склад. После школы, я имею в виду.

– Ну, здесь уж ничего не поделаешь. Бен хотя бы постарался, спасибо ему за это.

(Время, мои часы пульсировали, время! Мне всегда до всего есть дело, и в этом моя проблема. Главная фишка Призраков в том, что им нет дела ни до чего – им на все плевать.)

– Но я очень беспокоюсь за будущее Мерва. Особенно когда мы с Биллом, ну, ты понимаешь, отойдем в мир иной.

– Мам! Ты что такое говоришь?

– Да, но мы все понимаем, что Мерв не может думать о будущем. Он не может думать дальше «завтра».

– Ну, он ведь всегда может рассчитывать на меня и Бена.

– У тебя скоро будет трое собственных детей на шее. А Мерв… Мерв в последнее время все активнее занимается… Билл не говорил тебе? Он застукал его на прошлой неделе с журналом «Пентхаус». Едва одетые женщины во всяких позах.

– Я думаю, это нормально, мам. Все мальчики делают это.

– Я знаю, Джеки, но Мерв необычный мальчик. Как он будет ухаживать за девушками? Я люблю его, но я все время думаю: какая девушка захочет пойти на свидание с парнем вроде него? Как он будет содержать семью? Мерв, как говорят, ни рыба ни мясо. Он недостаточно отсталый, чтобы получать пособие по инвалидности, и недостаточно умный даже для того, чтобы таскать коробки на складе.

– Бен сказал, что они отказали только потому, что у них нет свободных вакансий. Сейчас же кризис.

– Самое печальное в том, что Мерв на самом деле гораздо умнее, чем кажется. Он изображает в школе идиота просто потому, что все ждут этого.

Лунно-серый кот пересек двор. Куранты забьют в любую секунду.

– Бен говорит, что на консервный завод в Аптоне берут вообще всех подряд. Они даже взяли Джайлса Новака, – и это после того, что случилось с его отцом.

(Я никогда не думал об этом. Хлюпик был для меня просто мальчишкой, над которым все смеются. Но я не мог представить себе его двадцати- или тридцатилетним. Подумать только – его мать каждый день совершает ради него маленький подвиг: заботится о нем. А что будет, когда Хлюпику исполнится пятьдесят или семьдесят? Что случится с ним? Это уже не смешно, не так ли?)

– Консервный завод – это, конечно, хорошо, но ведь это не изменит…

– Джэки! – молодой отец выглянул из окна. – Джэкс!

Я протиснулся между колючими кустами и забором.

– Что такое, Бен? Мы здесь! Под аркой!

Колючие розы вонзили шипы в мою грудь и мое лицо.

– Вэнди с тобой? Мерв опять слишком возбудился. У нас тут небольшое ЧП с его подгузником…

– Целых десять минут, – пробормотала мама Хлюпика. – Это рекорд. Хорошо, Бен! – она встала со скамейки. – Я иду!