Лужок черного лебедя

– Отдай мою рыбу, тварь! – кричала мама. – Чертова цапля!

Голова мистера Касла появилась над забором, как кукла в кукольном театре.

Мама, потрясенная, смотрела, как цапля медленно растворяется в небе.

Отец наблюдал за ней сквозь окно на кухне. Он не смеялся. Ведь он победил.

Если б я мог, я бы бил этот дурацкий мир по его дурацким зубам до тех пор, пока этот дурацкий мир не понял бы, что «не навредить» в тысячу раз важнее, чем «выиграть».

6. ПРИЗРАКИ.

И вот он я, стою на пороге дома мистера Блейка, привязываю хлопковую нить к дверному молотку, и мне так страшно, что еще чуть-чуть – и я обделаюсь. Молоток тяжелый, латунный, в виде рычащего льва.

У меня за спиной, вдали, на детской площадке, сидят ребята. Росс Уилкокс жестами подначивает меня: «давай, мол, не тормози». Дафна Маддэн сидит рядом с ним на шведской стенке. У нее над головой, подобно нимбу, светится уличный фонарь. Интересно, о чем она думает? Гилберт Суинярд и Пит Рэдмарли медленно раскручивают карусель и наблюдают за мной. Дин Моран и Плуто Новак сидят на детских качелях. Я вижу огонек сигареты в зубах у Новака. Это из-за него я стою сейчас здесь и рискую жизнью.

Мистер Блэйк забрал наш футбольный мяч после того, как мы в очередной раз запульнули его к нему на задний двор. И Новак сказал: «Старый хрыч, кажись, напрашивается на «вишневый стук». «Вишневый стук» – звучит почти поэтично, но на самом деле это довольно мерзкое занятие. Ты стучишь в дверь и убегаешь до того, как хозяин успеет открыть. И это лишь на первый взгляд выглядит, как невинный розыгрыш. Но – смысл в том, чтобы довести свою жертву до ручки: кто это был? Ветер? Шкодливый ребенок? Или, может быть, кто-то следит за тобой, проверяет, дома ли ты, чтобы ночью влезть через окно в твою спальню и перерезать тебе глотку? Почему из всех домой он выбрал именно твой дом?

Да уж, «вишневый стук» - штука ужасно неприятная.

Или во всем виноват Росс Уилкокс? Если бы он не тискал Дафну прямо у меня на глазах, я, может быть, просто свалил бы домой, едва услышав о «вишневом стуке». Я, может быть, не стал бы хвастаться, рассказывать историю о том, как мой двоюродный брат Хьюго однажды привязал конец хлопковой нити к дверному молотку и довел своих соседей до безумия бесконечным стуком в дверь с безопасной дистанции.

Уилкокс отмахнулся.

– Он увидит нить.

– Не увидит, – огрызнулся я. – если мы используем черную нить и будем отпускать ее после каждого стука, так, чтобы она стелилась по земле.

– Откуда ты знаешь это, Тэйлор? Сам-то ведь никогда ничего такого не делал.

– Еще как делал! Когда был в гостях у двоюродного брата. В Ричмонде.

– В Ричмонде? Где это, млять, вообще?

– Практически в Лондоне. Было очень весело.

– Должно сработать, – сказал Плуто Новак. – Самое сложное: привязать нить.

– Для этого нужны яйца, – на Дафне были облегающие джинсы.

– Да ну, – я махнул рукой. – Проще простого.

На самом деле это совсем непросто – привязать хлопковую нить к дверному молотку, когда одно неловкое движение означает смерть. Мистер Блэйк смотрел девятичасовые новости – диктор рассказывал о войне в Бейруте. Из открытого окна пахло жареным луком. Говорят, у мистера Блэйка есть пневматическая винтовка. Он работал в Ворчестершире на фабрике по производству шахтерского оборудования, но потом его уволили, и с тех пор он бездельничает. Его жена умерла от лейкемии. У него есть сын, Мартин, ему где-то двадцать. Однажды ночью (если верить Келли Моран) они сильно поругались, и с тех пор Мартина никто не видел. Говорят, он пару раз присылал письма: одно – с буровой вышки где-то в северном море, другое – с консервного завода на Аляске.

Короче, когда речь зашла о том, чтобы привязать нить к дверному молотку, все пацаны дружно слились, и, услышав, что это готов сделать я, они были чертовски впечатлены. Но мои пальцы дрожали, пока я пытался завязать узел вокруг латунной львиной головы.

Готово.

У меня пересохло в горле.

Предельно осторожно я опустил молоток.

Самое главное теперь – не паниковать и не думать о том, что мистер Блэйк и мои родители сделают со мной, если узнают.

Я отступал, разматывая клубок ниток, стараясь двигаться медленно, так, чтобы не шуршать гравием под ногами.

Столетние деревья во дворе у мистера Блейка отбрасывали тигровые тени.

Ржавые петли ворот скрипнули, словно стекло, вот-вот готовое треснуть.

И вдруг я услышал, как грохнуло, открываясь, окно. Я увидел дуло винтовки, и дробь угодила мне в шею.

Звук телевизора резко стих, и я понял, что окно на самом деле захлопнулось, а не открылось. И в шею мне попала совсем не дробь, а какая-то букашка.

– Ты бы видел свою морду, когда окно закрылось, – начал ухмыляться Росс Уилкокс, стоило мне вернуться на детскую площадку. – Небось в штаны наложил, а?

Но никто не поддержал его.

– Ну, он хотя бы сделал это, Уилкокс, – сказал Пит Рэдмарли.

– Угу, – Гилберт Суинярд сплюнул, – кишка у него не тонка.

– Отличная работа, Джейс! – сказал Дин Моран.

Я послал Дафне телепатический сигнал: а вот твой дебильный бойфренд зассал.

– Ну что, начнем танцы, малыши? – Плуто Новак встал со своей стороны детских качелей, и Моран грохнулся землю и откатился прямо в грязь с хлюпающим звуком. – Давай нить, Джейсон (впервые он назвал меня «Джейсон», а не «Тэйлор» или «ты»). Пора преподать урок этому дрочиле.

Польщенный его тоном, я передал ему клубок.

– Эй, я хочу быть первым, Плут, – сказал Пит Рэдмарли. – Это мои нитки.

– Ой, не гони, а? Ни хрена они не твои, ты стащил их у своей бабули, – Плуто Новак разматывал клубок, пока взбирался на горку. – И вообще это серьезное дело, здесь нужно мастерство. Готовы?

Мы кивнули и замерли в невинных позах.

Плуто Новак слегка потянул за нить и осторожно отпустил.

Латунный лев ответил нам. Раз, два, три.

– Мастерство, – сплюнул Плуто. (Немного его «мастерства» попало на меня.)

На площадке повисла тишина, такая густая, что хоть ножом режь.

Плуто Новак, Суинярд и Рэдмарли переглянулись. И посмотрели на меня так, словно я был одним из них.

– Да? – мистер Блэйк появился в прямоугольнике желтого света. – Кто здесь?

Это, думал я, пока моя кровь закипала в жилах, может плохо кончиться.

Мистер Блэйк вышел на порог.

– Здесь кто-нибудь есть? – он смотрел на нас.

– …отец Ника Юи продает старый Сузуки Тома Гранту Берчу… – говорил Пит Рэдмарли таким тоном, словно мы тут уже давным-давно сидим и общаемся.