Лягушка-путешественница

Какое имеет значение, сколько времени они знакомы? Дочь морехода доверчиво открыла путешественнице душу, а та туда плюнула, соблазнив её парня. Что, если Румс долго не сможет забыть их мимолётную связь? Какая жизнь ждёт Вестакию с мужчиной, который будет думать о другой женщине? Только теперь попаданка в полной мере осознала значение слов: "муки совести". Ощущение мерзкой, липкой, дурно пахнущей грязи на теле и в душе не проходило. А тут ещё живот заболел! Да так резко, что девушка охнула и скрючилась в клубок.

– Что там, госпожа?
– встрепенулась непривычно чутко спавшая невольница.

– Ты чем меня напоила?!

– процедила сквозь сжатые зубы хозяйка.
– Ой!

– Сейчас пройдёт, госпожа, - зашуршала одеялом Риата.
– Потерпите чуть-чуть. Средство верное, да только больно злое. Вы бы вздохнули поглубже.

Ника была готова сделать всё, что угодно, лишь бы избавиться от рвущей внутренней боли. Несколько раз шумно втянув в себя воздух, она действительно почувствовала некоторое облегчение. Зато со страшной силой потянуло в туалет. Заскрипев зубами, путешественница торопливо зашарила в темноте под лавкой.

– Сейчас, сейчас, госпожа, - засуетилась многоопытная рабыня.

Оказывается, пока её владелица предавалась самоедству, та успела приготовить всё необходимое. Раскутала завёрнутый в шкуры горшочек с тлеющими углями, запалила вначале лучинку, достала ночную вазу, пучок соломы и кувшин с водой.

Чёрный квадрат окошечка посерел, когда вымотанная душевно и физически девушка забылась беспокойным, тягучим, словно сироп, сном.

Когда нудно жужжавший над ухом голос заставил её открыть глаза, комнатушку уже ярко освещали солнечные лучи, в желтоватом потоке которых танцевали свой вечный танец невесомые пылинки.

– Скоро обед, госпожа, - бубнила Риата.
– Поесть вам надо, а то долго не оправитесь.

Мысли в голове ворочались на редкость лениво, никак не желая собираться в кучу, а память словно совсем замкнулась, не желая открывать хозяйке тайны минувшего.

– Вот батман!
– выругалась Ника еле ворочавшимся языком, но и это усилие показалось ей запредельным. Но именно после него перед глазами стали проявляться картины вчерашнего дня и ночи.

Девушка, кряхтя, села на лавке, тут же почувствовав головокружение.

Рабыня торопливо поднесла к её губам бокал с кислым вином.

– Это только в первый раз так тяжело действует, - доверительно сказала невольница.
– Потом легче будет. Пару раз на горшок сходите и все.

Чуть не поперхнувшись от подобной перспективы, путешественница проворчала, пряча глаза:

– Хорошего понемногу.

– Как скажете, госпожа, - с готовностью согласилась женщина, помогая ей подняться.

Шагнув в большой зал из комнатушки, Ника удивлённо хмыкнула, не увидев на полу ни одной расстеленной шкуры или матраса.
– Они что, уже вещи сложили?

– Нет, госпожа, - покачала головой Риата.
– Вынесли посушить на солнышко. Сегодня тепло как летом.

"Тогда надо будет помыться," - тут же решила про себя путешественница, спускаясь по лестнице и морщась от доносившихся снизу женских голосов. Разговаривать с кем-то ей категорически не хотелось.

Жены артистов, сгрудившись вокруг сдвинутых столов, осматривали разложенные на них театральные костюмы. Лукста Мар, взяв какую-то хламиду и моток ниток, пошла к двери, но заметив девушку, то ли проявила заботу, то ли изощрённо поиздевалась:

– Как вы себя чувствуете, госпожа Юлиса? Ваша рабыня сказала, вы заболели. А я заметила, что вам ещё вчера нездоровилось.

– Пустяки, - Ника нашла в себе силы для холодной улыбки.
– Мне уже лучше.

Почти такой же вопрос задал и Гу Менсин, которого она встретила во дворе. Актёр осматривал фургон, откинув боковые и задние циновки, а Анний Мар с Ун Кератом перебирали на скамейке ременную упряжь.

В стороне возле сарая стояла её повозка. Рядом над костерком висел угольно-чёрный котелок с каким-то варевом, которое лениво размешивал палкой сосредоточенно-хмурый Рагул.

"Смола", - догадалась девушка, почувствовав знакомый запах сосен. Заметив заказчицу, раб важно пояснил:

– Сейчас пожиже станет, и начну крышу промазывать, госпожа Юлиса.

Из сарая вышел слащаво улыбавшийся Меркфатис.

– Как я говорил, всё сделано в срок и в лучшем виде, - похвалился он и предложил.
– Посмотрите сами.

– Чуть позже, - покачала головой путешественница, направляясь к уборной.

Вернувшись, она тщательно осмотрела фургон, стараясь не обращать внимание на накатывавшую время от времени слабость. С сожалением Ника убедилась, что лёжа в полный рост, будет упираться в стены головой и ногами. Но зато дощечки оказались подогнаны так плотно, что дуть в щели не должно, особенно, если постелить на пол овчинное одеяло.

Чтобы ночью без осла повозка стояла ровно, по краям устанавливались две подпорки, которые убирались во время движения. С гордостью продемонстрировав данные приспособления, мастер заявил:

– Работа сделана, госпожа Юлиса. Пора окончательно рассчитаться.

– Не совсем, - возразила девушка, кивнув на Рагула, размазывавшего смолу по крыше фургона.

– Но он вот-вот закончит, госпожа Юлиса!
– стал настаивать смотрящий за театром.

– Завтра и рассчитаемся, господин Меркфатис, - заверила путешественница, чувствуя головокружение и словно невзначай опираясь на высокое деревянное колесо.

– Заболели, госпожа Юлиса?
– фальшиво забеспокоился собеседник.

– Мне уже лучше, - со столь же искренней благодарностью улыбнулась Ника.

– В море перекупались, госпожа Юлиса?
– с притворным сочувствием покачал головой бывший раб.
– Или так расстроились из-за разлуки с господином Фарком?

Посмотрев в маленькие глазки отпущенника, попаданке внезапно ужасно захотелось в них плюнуть или выколоть, хотя бы один.

– Давно с кинжалом не тренировалась, господин Меркфатис, - процедила она сквозь волчью ухмылку.
– Отвыкла. Но к завтрашнему дню совсем поправлюсь.

– Так не господин Фарк - причина вашего недомогания?
– не отставал настырный собеседник.

– Что вы!
– натужно рассмеялась девушка.
– Вовсе нет.

Она уже собиралась позорно сбежать от неприятного разговора, но тут её окликнула Лукста Мар, махавшая рукой от дверей дома.

– Обедать будете, госпожа Юлиса?

– Обязательно!
– тут же отозвалась путешественница и ещё раз повторила, обращаясь к отпущеннику.
– Завтра - все деньги завтра, господин Меркфатис.