Лягушка-путешественница

В комнатке воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух да лёгким шумом с трудом пробивавшихся сквозь стены аплодисментов.

– Я простой человек из плоти и крови, - голос Ники дрогнул.
– Нет во мне никакого волшебства. Иногда появляются какие-то мысли...

Путешественница неопределённо пожала плечами, всё же не решаясь полностью разрушить ту легенду, которую когда-то так удачно "скормила" команде Картена.

– Но они приходят помимо моей воли...

Румс сделал шаг, и она почувствовала его дыхание с запахом чеснока.

– Тогда, умоляю, откройтесь! Кто вы на самом деле? Я готов поклясться на крови, призывая в свидетели Питра, Нутпена и самого владыку Тарата мрачного Дрина, что сохраню вашу тайну и никогда не открою её никому до самой смерти!

"Какой он... красивый!" - внезапно подумала девушка, и ей впервые захотелось кому-то поверить и поделиться давящим душу тяжким грузом тайны.

– Зачем это вам, господин Фарк?

Глаза молодого человека сверкнули, когда он выпалил:

– Я должен знать, кого полюбил! Чей образ преследует меня днём и ночью, перед кем я чувствую себя безусым мальчишкой, впервые увидевшим прекрасную женщину!

Непередаваемое ощущение сладкой истомы ударило в голову, а по телу вновь пробежали мурашки. Вот только на этот раз холодок от их невидимых лапок уже не пугал, а будоражил и волновал кровь.

– Ни к чему храброму воину шутить такими вещами, - с трудом вытолкнула из пересохшего горла путешественница.
– У вас есть невеста. Вестакия - красивая девушка. Она вас любит...

– Вестакию мне выбрал отец!
– резко, почти грубо оборвал её Румс.
– Тогда мне было всё равно. Да, она хорошая девушка, и я её давно знаю. Но сейчас всё по-другому! Из-за вас моя жизнь изменилась. Теперь всё не так! Не знаю, как объяснить, хотя и изучал риторику. Просто я должен сказать вам о своей любви, иначе светлая Диола покарает меня за молчание, а сам я до конца своих дней буду жалеть, если не признаюсь вам в своих чувствах.

"Вот батман!
– мысленно охнула Ника.
– Мечта сбылась, и что дальше?"

Она замерла, не замечая, как побледневшие пальцы крепко вцепились в края накидки.

– Тогда зачем вам знать, кто я?
– нашла в себе силы усмехнуться путешественница, ухватившись за слова собеседника.
– Разве от этого ваше отношение ко мне изменится? Если так, то какая же это любовь?

– Нет, нет!
– отпрянув, замотал головой десятник.
– Будь вы хоть богиней, хоть беглой рабыней, я люблю вас! Но если вы не можете ответить мне тем же, то хотя бы скажите, с кем навеки связала меня Диола? Иначе я не знаю, как жить и что думать?

Однако взволнованная речь молодого человека словно прошла мимо ушей девушки. В душе её и без того царил настоящий сумбур абсолютно противоречивых чувств и желаний.

"Вот батман!
– чуть не выла Ника, не в силах переступить ту последнюю черту, отделявшую здравый смысл от всё больше охватывавшего её безумия.
– Ну, что он стоит, как столб?! Чего ждёт?! А-а-а-ах! Да пропади всё пропадом!"

Отрешившись от всего, словно бросаясь в драку или ледяную воду, путешественница шагнула к сыну консула, и обхватив его голову, совершенно неожиданно для Румса и самой себя неловко, но решительно впилась губами в губы молодого человека.

К чести кавалериста, он тут же опомнился, показав попаданке, как целуются горячие канакернские парни, после чего у девушки окончательно "поехала крыша". Пока она торопливо развязывала пояс на хитоне десятника, тот, пыхтя и шипя сквозь стиснутые зубы, пытался справиться с её завязками. Молодость и задор справлялись с препятствиями и потруднее. На миг в голове Ники чёрной молнией вспыхнуло воспоминание о тех негодяях, которые когда-то её изувечили, однако быстро развеялось под сильными, но удивительно ласковыми руками Румса.

Разнежившись, девушка словно воспарила над собой. Время потеряло свою беспощадную власть: то растягиваясь, то сжимаясь, и с каждой секундой или часом она поднималась всё выше к нестерпимо сверкавшему солнцу. Не в силах терпеть нарастающий жар, путешественница застонала сквозь стиснутые зубы, но даже не подумала прервать свой волшебный полёт, закончившийся огненной вспышкой, вырвавшей из груди крик полного и абсолютного счастья.

– Теперь я знаю, что и тебя Диола привязала любовью ко мне, - хрипло рассмеялся довольный Румс, в изнеможении привалившись к стене.

– Откуда такое самомнение?
– хихикнула Ника, поудобнее устраиваясь у него на коленях.

Молодой человек взъерошил ей волосы.

– Иначе ты бы не снизошла до меня, небожительница.

Девушка тихо рассмеялась, уткнувшись лбом в сильное плечо. На душе и в теле воцарилась удивительная умиротворённость, а убогая каморка показалась самой уютной комнатой в мире.

Румс склонился к уху возлюбленной, хихикнув от щекотки, та ещё теснее прижалась к нему.

– Я хочу, чтобы ты осталась и вышла за меня замуж.

Боясь признаться самой себе, путешественница ждала и в глубине души надеялась услышать подобные слова. Но всё же они прозвучали неожиданно.

Всё ещё не желая выбираться из солнечного кокона и разрушать то необыкновенное состояние, в котором находилась, Ника снизу вверх взглянула в глаза молодого человека и с улыбкой покачала головой.

– Это не тебе решать, Румс. Ты прекрасно знаешь, что консул Фарк не даст согласия на наш брак.

– Я взрослый человек!
– брови десятника конной стражи сурово сошлись к переносице.
– Если отец будет против, мы уедем в другой город или даже в Империю. Умелые мечи и искусные наездники везде в цене. Не сомневайся, любимая, я сделаю тебя счастливой.

Чувствуя, как исчезает куда-то ощущение счастья, девушка осторожно высвободилась из его объятий и сползла с колен.

– Я кое что слышала о ваших обычаях. Тебя проклянут и лишат наследства.

– Пусть так!
– секунду подумав, тряхнул головой Румс.
– Я готов...

– Молчи!
– наклонившись, путешественница легонько поцеловала его в губы, но когда молодой человек попытался притянуть её к себе, ловко увернулась и отступила.

– Очень приятно, что ради меня ты готов отказаться от гражданства, - подняв с пола трусики, Ника хихикнула, вспомнив, сколько недоумения вызвал у кавалериста данный предмет туалета.
– Стать метеком и даже снова пойти служить в легион...

– Я...

– Пожалуйста, дай мне сказать!
– взмолилась девушка, завязывая верёвочку, выполнявшую функцию резинки.
– Я не приму от от тебя такой жертвы. Понимаешь?

– Нет, - обескураженно покачал головой молодой человек.

Поднимая платье и повернувшись спиной, чтобы скрыть слёзы, путешественница продолжила доламывать остатки недавнего счастья.

– Я верю, что сейчас твои чувства ко мне глубоки, как море, и чисты, как горный ручей...

"Вот ведь, даже заговорила на местный манер, - невесело усмехнулась она про себя.
– Почти стихами".