Лягушонок на асфальте (сборник)

лишь на мгновение задержавшись возле длинношеей женщины. И в памяти

Маши только и скользнул стальной цилиндр нейтрализатора да толстенные

коленья - вытяжная вентиляция.

– Тетя Кира, что за специальность у дежурной по установке?

– Аппаратчица.

– А дети у нее есть?

– Сын.

– Искусственник?

– Искусственник.

– Значит, предупредили, когда она устраивалась аппаратчицей?

– Предупредили.

– Отчим говорит - не предупреждают. Он сам на пиридиновой установке

работает.

– Думается, обязательно предупреждают и в отделе кадров и в отделе по

технике безопасности.

– Хмырь... отчим доказывает: предупреждать - без аппаратчиц останешься.

Позже им сообщают, когда они привыкнут к месту.

– Не должно быть.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Установки герметизируют, чтобы не выделялись пары пиридина.

– Тогда почему ее сын искусственник?

– Предосторожность. Кормила бы грудью... а вдруг бы ребенок умер?

– Почему пиридин именно в груди скапливается?

– Такая у него особенность.

– Раз вредная установка - женщин не принимать.

– Пиридин вреден и для мужчин.

– Закрыть установку.

– Следуя твоей логике, нужно прикрыть весь коксохим... Необходимость,

Машенька! Без пиридина не обойтись ни фармацевтам, ни медикам, ни

химикам.

– А нельзя ли и здоровье и коксохим?

– Задача прекрасная. Учись. Решай.

– Почему я «решай»? А вы?

– Мы, в смысле наше поколение, решаем. Вы присоединитесь. Новое

поколение хорошо тем, что ему кажется: до него туго понималось и медленно

нейтрализуется зло сопутствующее промышленным энергиям, сырью, без

которого не выплавишь первостепенных металлов, не запустишь двигателей, не

совершишь открытий. В школе почему-то не принято затрагивать эту тему. В

понятие прогресс вкладывается лишь положительный смысл. Дескать, издержек

прогресса нет, и люди зачастую трудятся на вредных и опасных производствах

только по сознательности, а не по необходимости и потому, что другого выбора

не было.

– Вы не совсем правильно... Историк нам много всего объяснял. У него

девиз: в правде - движение. Татьяна Петровна, по-английскому. . У нее обо всем

спрашивай, и она откровенно ответит. Мы и сами с усами: между собой чего-

чего не обсуждаем.

– Рада.

– Тетя Кира, почему маленькими все умные?

– Достоинства проверяются в сгорании, если рассматривать человека, как

уголь. В сгорании обнаруживаются его прежние свойства и создаются новые.

Грубое уподобление: дети - уголь, общество - печь, взрослые - коксовики. В

определенных условиях, по определенным нормам, схемам, разработкам

взрослые и общество «спекают» из детей граждан. Потом, способствуя

производству духовного и материального продукта, эти граждане выявляют свои

первичные и вторичные свойства. Пластичность. Калорийность. Нет, заменим

калорийность на пользу, пользотворную способность. Почность. Зольность...

«Здорово я ее завела!» - восторженно подумала Маша.

– Вы интересно... Но я не совсем про то. Я заметила: маленькие все умные.

Нормальные маленькие. Станут первашами - некоторые, смотришь, тупы.

Дальше, дальше. Смотришь, приглупленные выявились. В одних яслях со мной

были Миша Моховой и Нинка Нагайцева. И в детсадик вместе попали, и в

школу. Старухи говорят: «Что не боле, то дурней». Так и Миша с Нинкой. В этом

году меня как стукнуло в голову: «А Моховой-то дундук»; «А Нагайцева-то

глупындра». Вы не рассердитесь, тетя Кира. Но больше дураков, чем среди

взрослых, нигде нет. Мы иногда придумаем шкодный вопрос и задаем учителям.

Раз с Митькой Калгановым придумали. Физичка Екатерина Тимуровна пришла в

класс. Митька встает и спрашивает: «Екатерина Тимуровна, ни Михайло

Иванович Ломоносов, ни Майкл Фарадей не учили этому, однако я спрошу: все

рождаются равными, а откуда берутся валютчики и бюрократы?» А еще Митька

при встрече со своими родителями выдает коронную фразочку: «Взрослые?

Взрослые любят критику. И самокритику тоже».

– Вы не без яду!

– Какой там яд, тетя Кира? Мы покорные существа. Слегка поострим, на том

наши обличения и закончились.

Кира шла в тени, Маша - на солнцепеке. Их разделяли стволы тополей. Едва

мимо них проехал кургузый автопогрузчик, Кира перевела Машу через шоссе.

Вступив в прохладу турмы - угольной башни, Маша покачнулась: так резок

был переход из упругости зноя в невесомость тени.

Турма громоздилась под облаком, окутываемая дымом. От нижней части

турмы вправо и влево простирались батареи коксовых печей. Все сооружение:

угольная башня и коксовые печи - напоминало перевернутую букву «Т»; оно

ничем не отличалось от того, которое Маша видела издали в Железнодольске.

Она знала от Хмыря, что вдоль одной стороны катаются

коксовыталкиватели, а вдоль другой - двересъемные машины.

Какой-то неуклюжий громадный красный агрегат стоял на рельсах. На его

высокий мостик выскочил человек в толстой суконной робе и войлочной шляпе,

задержался у круглых железных перил, взглянув на огненный квадрат, и нырнул

обратно в кабину.

Маша заинтересовалась этим огненным квадратом и чуть не ахнула, подойдя

к агрегату поближе: то был не квадрат, а полая, вертикальная кирпичная камера,

ее бока, раскаленные, гладкие, источали золотисто-розовое марево, и сквозь это

марево чернела неподалеку «глава» домны и виднелись барашки - распадался в

небе след реактивного самолета. Кира подошла к ней и объяснила, что