Любимые враги

– Ну-у-у, ты, это... Ты, Сеня, того... Ведь имеется коррозия, землетрясения всякие бывают...
– Колобок взял в руки очередную буханку.

Так и не услышав от меня ничего ужасного, он снова расслабился.

– Так ведь хотя бы черепки должны были остаться после всех коррозий и землетрясений, - не отступал сержант.

– Ну не везде. Вот, допустим...
– майор забыл продолжить фразу, поскольку за брошенный им в воду ломоть хлеба разразилась столь ожесточенная битва, что все внимание Колобка переключилось на нее.

– Что самое интересное, в кобонковских учебниках истории, которую имели право изучать только высшие офицеры, жрецы да старейшины - тоже нет никаких сведений о доиндустриальном обществе.

– Их язык все-таки удалось расшифровать?

– В целом - да. В главном - нет.

– А что главное?

– Главное: как переводится имя - Шролл.

– Как?

– Наши дипломированные мудрилы считают - Любимый Друг.

– А ты?

– Я думаю, это не Любимый Друг, а, скорее уж, Любимый Враг.

Внезапно в глубине вод произошло какое-то движение. Огромная темная масса приблизилась к поверхности воды.

Майор и сержант из предосторожности сделали несколько шагов от канала.

Две головы псевдоящера появились из воды и устремили взор свой на стремительно улепетывающую от них группу псевдокрокодилов.

– Любимый Враг, говоришь?
– Колобок зло посмотрел на распахнувшего огромные пасти псевдоящера, погрозил ему кулаком, затем повернулся ко мне и сказал.
– Какой же придурок станет строить храм, чтобы поклонятся сидящему там врагу?

– Более того, не только строить убежище для врага, но создавать его самого, подключая весь свой научно-технический потенциал. Одной кустарной артелью построить такую убойную штуковину, угомонить которую могут только объединенные армии всех государств, невозможно.

– Сами создали?! Не-е, Сеня. Тут ты... того... перегнул палку...

– В электронных схемах каждого кобонковского вида оружия, каждой киберсистемы управления подразделениями боевых роботов, транспортом, приборами управления огнем, артбатареями, лазерными и реактивными установками, а также в каждом узле стратегической и оперативной связи: везде есть чипы, которые срабатывают на неких сигнал. После его получения вся военная техника кобонков начинает действовать только в одном направлении - против Саркофага. Почему?

Псевдоящер погнался за одним из псевдокрокодилов. И, схватив его зубастыми челюстями обеих голов, погрузился обратно в черную бездну Беломора.

– Гм...
– Колобок подошел к берегу и, невзирая на брызги от волн, поднятых псевдоящером, сердито плюнул ему вслед.

– Сам-то Саркофаг ведь совершенно безобиден, - Семен проследовал за командиром.
– Это просто покрытая прочной оболочкой полость. Без амбразур. Без приборов наблюдения. Без люков для выхода подземных торпед и ракетных запусков.

– Гм.

– Выходит одно: вся военная мощь кобонковской техники была направлена против того, кто находится в той полости.

– Зачем?!

– Кобонки, хоть и были со сдвигом, но инстинкт самосохранения имели. Они не хотели, чтобы от междоусобиц гибла вся их цивилизация. Вот и придумали Шролла - саморазвивающуюся систему уничтожения органики. При открытии Саркофага, все войны между народами прекращались и начиналась общая борьба с Любимым Врагом, которого с крупными потерями и всяческими материальными разрушения силой загоняли обратно в Саркофаг. На шестнадцатый раз Шролл одолел кобонков. И самостоятельно вернулся на консервацию в Саркофаг, поджидая тех дебилов, которые выпустят его на свободу.

– Слишком невероятная история. Но даже если так... Через столько времени от этого поганца, небось, лишь ржавчина осталась.

– Между пятнадцатым и шестнадцатым выходом Шролла прошло целых три тысячи лет. А он вышел - бодрый и здоровехенький - и перебил в легкую не менее трехсот миллионов кобонков, если верить их хроникам. Так что, и через пару сотен лет традиция, уверен, будет соблюдена.

– Идиотская у них традиция.

– Она лишь следствие их происхождения.

– Но ученые его так и не выяснили.

– А я выяснил. Именно потому, что начал исследовать их цивилизацию с изучения самого древнего оружия.

– И что выискал? Какой-нибудь самострел? Бумеранг?

– Я не выискал даже наконечника от копья и вообще ничего из того, что характерно, например, для классических древних культур Междуречья, Египта, Греции или Рима.

– Да ну?!

– Зато нашел, допустим, остатки не разъеденной временем артиллерии. Пушечной. Реактивной. Минометной...

– Не ты нашел, Сеня, а люди, специально обученные все находить. А ты только воспользовался результатами их трудов.

– До истинных результатов еще далеко. Я, сударь-майор, пересмотрел голограммы разных видов кобонкских гаубиц, мортир, самоходок, реактивных установок и других орудий смерти... И все найденные при раскопках средства обеспечения прицельности стрельбы я тоже по мере сил обнюхал: бинокли, стереотрубы, дальномеры, гироскопические топопривязчики, детали радиолокационных, метеорологических и звукометрических станций, фотограмметрические приборы...

– И чего ты, Сеня, в кобонках нашел? Они ж давно померли.

– Гораздо любопытней то, чего я у них не нашел, - заявил Колобку Семен.

– Гм.

– Я и тут, как и в случае с поселениями, не нашел развития.

Успокоившись после погружения псевдоящера, по поверхности канала опять засновало всякое зверье, издавая трубные звуки, визг, клекот и протяжные гнусавые вопли.

Семен содрогнулся от вида мерзких тварей, спешно приближающихся к месту, где стояли они с Колобком, и сделал шаг назад.

А вот командир Семена, наоборот, радостно засвистел своим любимцам и замахал им пухлой рукой.

– Развития, говоришь, не нашел, - Колобок достал из вещмешка очередной батон хлеба и начал и его скармливать прожорливым бестиям, ни на секунду не прекращавшим ожесточенно бороться друг с другом.

– Возьмем, к примеру, для сравнения - земную артиллерию, - решил пояснить свою мысль Семен.
– Первые огнестрельные орудия землян были поначалу примитивны - заряжающиеся с дульной части железные кованые трубки с глухой казной, где сверлилась дырка для воспламенения заряда горящим фитилем. Пальба велась каменными и железными ядрами. Потом в Европе было освоено литье орудий из меди и бронзы.