Любить — это так просто!

При обычных обстоятельствах в такой поездке не было бы ничего предосудительного, но в данном случае... Едва ли благоразумно бросаться в омут нового увлечения, не успев разобраться со старой привязанностью. Прежде всего следует решить, что делать с Джереми. Получается, что она позволила Брейди воспользоваться его отсутствием. Практически ничего не изменилось с тех пор, как Трент уехал, если не считать разговора с Бобби Долтоном. Брейди не был объективен в своих разоблачениях, да и служитель Фемиды, по-види­мому, тоже. В конце концов, они с Брейди старые друзья.

Не зря говорят, что утро вечера мудренее. Немного отдохнешь, отвлечешься — и все становится на свое место, обретаешь способность увидеть ситуацию холодным, беспристрастным взглядом.

Тут раздался тихий стук в дверь, она чуть-чуть приоткрылась, и в спальню просочился свет из коридора. На пороге появился стройный силуэт Мануэлы.

— Сеньорита, — тихо позвала экономка, — вы не спите?

— Нет, Мануэла, входи.

— Извините за беспокойство, доктор, — продолжала та, приближаясь к кровати, — но сеньор Трент, он здесь...

— Джереми! — Джейн испытала легкий шок.

— Да, сеньорита. Сказал, что волновался за вас, потому и прилетел. Похоже, он очень встревожен, попросил меня узнать, спите вы или нет.

Джейн была вне себя от изумления, к которому примешивался непонятный страх. Через секунду послышался голос Джереми:

— Джейн...

Он стоял в дверном проеме, вглядываясь в полумрак спальни.

— Да, Джереми, — ответила она, — я уже проснулась.

Он нерешительно топтался на пороге.

— Извини за вторжение, дорогая, но мне нужно было тебя увидеть.

— Зажги свет, Мануэла, — попросила Джейн, поправив одеяло.

Экономка подошла ближе, включила лампу, стоящую на тумбочке у кровати. Комнату озарил теплый, неяркий свет. Не двигаясь с места, Джереми с тревогой смотрел на Джейн.

— Прошу прощения за беспокойство, — произнес он, — но после нашего разговора по телефону я не находил себе места и потому решил немедленно приехать.

Он впервые говорит таким тоном, отметила Джейн.

— Напрасно, — ответила она, — ничего не случилось.

Джереми шагнул в комнату, глянул на Мануэлу. Джейн поняла, что он хочет поговорить с ней наедине.

— Спасибо, Мануэла, — сказала она, — можешь идти.

— Принести вам что-нибудь?

— Разве что чаю. Джереми, выпьешь со мной чаю?

— Конечно, если хочешь.

Мануэла удалилась, оставив дверь приоткрытой. Джереми подошел и плотно закрыл ее. Джейн ощутила смутную тревогу. В ее глазах он уже не был прежним Джереми; казалось странным, что всего несколько дней назад он провел ночь в ее постели.

Обернувшись, Трент впервые улыбнулся.

— Как я рад тебя видеть, дорогая, — произнес он.

— Я тоже.

Джереми медленно направился к кровати. Сердце у Джейн замерло. Она вгляделась в его лицо, пытаясь определить, в каком он настроении. Обычное дружелюбие и сочувствие исчезло, сменившись явной тревогой, гладкий лоб прорезали глубокие морщины.

— В мое отсутствие у тебя появился новый друг, — сказал он. В его тоне не было обвинения, простая констатация факта.

— Друг?

Джереми указал на плюшевого медвежонка, лежащего рядом с ней; его губы искривила чуть заметная усмешка.

— А-а... — Джейн схватила игрушку, прижала к груди. — Да, это мой новый друг.

— Забавно, как неожиданно проявляются люди, с которыми давно знаком. — Он присел на кровать, на то место, где несколькими часами раньше сидел Брейди, и взял Джейн за руку.

— Сегодня я ездила в клинику. Там было много мягких игрушек, вот я и захватила одну домой.

— Значит, мне незачем ревновать?

Она покачала головой.

— Да, ни малейшего повода.

Джереми наклонился поцеловать ее. Джейн чуть отвернулась, подставив щеку. Его губы были холодны как лед.

— Ты, значит, была в клинике? — спросил Трент. — Удивлен. Я-то думал, что ты захочешь там появиться только после полного выздоровления.

— Решила немного развеяться... Думала просто нанести визит вежливости, но Джоан Бош осталась одна, а в приемной скопилась большая очередь. Сама не заметила, как включилась в работу.

— Надеюсь, ты не слишком перетрудилась. Самое главное — твое здоровье. Больными пусть занимаются другие врачи.

Джейн ощутила смутную досаду: Джереми не одобрил поступка, который она считала своим достижением. Хотя чему тут удивляться? Он и раньше придерживался подобного мнения, но прежде такое отношение казалось ей проявлением любви и заботы, а теперь вызывало серьезные сомнения: может, он предпочитает, чтобы она как можно дольше оставалась беспомощной и зависимой?

— Тебе не понравились мои слова, — заметил он.

Джереми всегда с легкостью угадывал ее мысли. С самого начала их знакомства она считала эту способность доказательством его чуткости, признаком духовной близости. А теперь...

Сжимая ее пальцы, он заглянул ей в глаза. Джейн смотрела на него и спрашивала себя: кто

этот человек? Надежный, внимательный друг или злобное исчадие ада, каким его представил Брейди Коулман? Ей стоило больших усилий не отшатнуться от него.

— Не понравились? — повторил он свой вопрос.

— Ну что ты, конечно, нет. Ты так обо мне заботишься. Подобное отношение заслуживает уважения.

— Но что-то не так, я же вижу, — мягко произнес Джереми, и в его голосе прозвучало подозрение. Или ей это показалось? Может, ее мучают угрызения совести за то, что она мысленно ему изменила?

Не выложить ли сразу все карты на стол? — мелькнуло у Джейн в голове. Нет, нельзя, неизвестно, что из этого выйдет. Неважно, обоснованны обвинения Брейди или нет, все равно риск слишком велик. Не время выяснять отношения, к открытому столкновению она не готова, чувствует себя чересчур беззащитной и уязвимой. Неожиданная мысль поразила ее: Джереми всегда играл на ее слабости. С самого начала.