ЛЮБЛЮ

одних четвертных билетов, что по её мнению должно было всё объяс-

нить и исключить всякий спор на подобную тему.

– Совести у вас нет, вы же старая женщина, вам самой скоро

умирать, – сказал стоявший за Пашкой мужчина и хотел было ещё по-

совестить бессовестную, но сдержался и обратился к Поспелову. –

Погоди, паренёк. У меня есть мелкие, я тебе разменяю.

Вернувшись домой, Пашка увидел ящики с водкой, стоявшие на

кухне, купленные под «свидетельство о смерти» отчимом и дядей

Колей Кирькс. Водка была «Столичная» в бутылках по восемьсот

пятьдесят грамм, одну из которых открыли для ужина.

– Зачем столько? – Спросил Пашка, удивляясь.

– Не твоего ума дело, – закричал Пацкань, сидевший за столом

вместе с матерью, дядей Колей Кирькс и Полиной Петровной Макее-

вой, которая не ела, не пила и, увидев Пашку, тотчас расплакалась.

– Павлик, миленький, где же ты был? – Говорила она, подходя к

нему и стирая с глаз слёзы. – Я всё ждала тебя, дождаться не могла.

Переживала.

– Вчера в морг ездил, гроб заносил. А сегодня в магазине был.

Зачем вам не сказали? И я уже большой, крёстная, не надо за меня

волноваться.

– 16 –

Пашка говорил дрожащим голосом, чувствуя в себе нарастаю-

щее желание заплакать.

– Как, гроб заносил? – Спросила Полина Петровна. – Сам нёс?

Нельзя близким родственникам.

Полина Петровна посмотрела на Лидию Львовну и та, чувст-

вуя себя виноватой, голосом, которого давно уже Пашка не слышал,

тихо сказала:

– Не смотри так, Полина. Кому же, как не сыну?

– Да. Нашей вины нет. Всё неожиданно случилось, – поддержи-

вая жену, добавил отчим и стал пасынку отвечать на вопрос, задевший

его за живое.

– Вот ты спрашиваешь, водка зачем? Спрашиваешь, не подумав.

А, к примеру, если люди придут, что, Павел, я на стол им поставлю?

Запомни, Павел, нельзя перед людьми лицом в грязь падать. Нельзя

никогда, ни в каком случае.

Два месяца назад у Пашки умерла бабушка, единственный че-

ловек в доме, который его понимал. Первым ударом после её смерти

было для него увидеть Лидию Львовну, жадно обыскивающую без-

дыханное тело своей матери. «У неё золото должно быть, и крест се-

ребренный, тяжелый», – кинула она в своё оправдание. Золота и се-

ребра не нашла, а сына своего в тот день потеряла.

На бабушкиных похоронах Пацкань напился так, что упал в

выкопанную могилу. Пашка этого не видел, рассказывали. А, на по-

минках пел и не раз порывался пуститься в пляс. В тот же день вече-

ром, в комнату, отданную Пашке, зашла целая ватага из числа при-

шедших помянуть, и, не стесняясь его присутствием, стала делить то,

что после бабушки осталось.

Делить особенно было нечего, но так пришедшим этого хоте-

лось, что никак не возможно было без этого обойтись. Родная сестра

Лидии Львовны, прилетевшая на похороны аж из Благовещенска, не

могла же вернуться домой с пустыми руками. Забрала шёлковые за-

навески и капроновую тюль. Кто-то забрал фарфорового воробья,

стоящего на трюмо, кто-то трюмо, напольный коврик и люстру. Сло-

вом, кому что досталось.

Пацкань в разделе имущества тоже принимал живейшее уча-

стие, а так как ничего тёще не дарил и забирать назад было нечего, да

– 17 –

и куда забирать из собственного дома, то по разделу, самым серьёз-

ным образом, получил старое, потёртое бабушкино платье.

У находившейся на поминках Тоси, жены Глухарёва, он тут же, со

свойственной ему практичностью, стал справляться, что из этого

платья можно сделать.

– Брюки сошьёшь?

– Не получится, – прикидывая платье к ногам Мирона Христо-

форыча, серьёзно отвечала Тося, – материала не хватит.

– А трусы?

– Для трусов материал не подходящий. Хотя можно попробовать.

– Попробуй. Да? Попробуешь?

Этот разговор стал для Пашки последней каплей. Он тихо вы-

шел из комнаты, оделся и побежал к Макеевым. В тот же день у него

поднялась температура, он заболел и ночевал у них. Утром за ним

пришла Лидия Львовна.

– Домой не вернусь, – при всех сказал он.

И пока температура не спала, действительно жил у крёстной.

Но, как только температура прошла, его стали убеждать и уговаривать

вернуться к матери, на что пришлось ответить рассказом про бабуш-

кино платье, которое пошло отчиму на трусы.

После рассказа от него отстали, а Полина Петровна имела с

пришедшей за ним матерью, долгий разговор, который закончился

ссорой, угрозами Лидии Львовны прийти в другой раз с милицией и

хлопаньем дверью. Угрозы её никого не напугали, но когда, через

день Лидия Львовна пришла за ним во второй раз, то все в семье Ма-

кеевых как-то виновато молчали, а она чувствовала себя победитель-

ницей. Галина, дочь Полины Петровны, его двоюродная сестра, ска-

зала, что жить ему надо дома, у матери, что у него теперь своя комна-

та, и никто не будет мешать.

– Не упрямься, Пашкин, ты не маленький, – такими словами се-

стра закончила свою речь и надела на него куртку.

Пашка понял, что жизнь его в доме у Макеевых закончилась.

– Я вас люблю, а вы меня не любите, – сказал он тогда и запла-

кал. – А ты, Галя, самая злая! – Крикнул он, уходя и глотая горячие

слёзы.

– 18 –

Кроме бабушкиной смерти и всех страданий, выпавших на его

долю, с её смертью связанных, более всего огорчала Пашку ссора с

Макеевыми, с дорогими сердцу людьми. И огорчала тем сильней, что

не видел возможности помириться. «Вот если б вдруг вернулся отец, –