Любопытство - не порок, но оно наказуемо

Мой нос, наконец, перестали зажимать. А дальше произошло то, отчего если бы я не разыгрывал утопленника, то треснул бы сейчас себя ладонью по лицу, убиваясь над тупостью ситуации. Волк осторожно коснулся моих губ. Ну и что ты делаешь, придурок? Если бы все было по-настоящему, я давно бы уже отбросил копыта. Надо прекращать этот трагифарс. Обнимаю Вернера за шею и ласкаю его нерасторопный в спасении рот своим языком. Он мне не ответил, но, в принципе, мне это было и не нужно, я просто хотел таким образом поставить жирную точку, закончив происходящий идиотизм. Главное, что меня пока не собираются убивать, а это уже дорогого стоит. Я предоставлю своим гостям самый радушный прием, потому что умею быть благодарным.

…

Являясь по своей сути жаворонком, я проснулся первым. Мы вчера сильно умаялись… особенно Вернер. Он выплеснул столько эмоций, крича: «Убью!», - после того, как «спас» меня.

Утро встретило меня яркими лучами солнца с танцующими пылинками и стояком. Причем утренний стояк был у всех. Выбираясь из-под кучи тел, я даже тихо застонал, нечаянно задевая своей выпирающей частью тела спящих. Когда вернулся в спальню, Вернер и Рио продолжали спать. Вот сони! Надо им отомстить за мое вчерашнее утопление. Чуть не задушили меня, поганцы!

Снова выхожу из спальни и возвращаюсь обратно уже с полупрозрачными женскими трусиками, украденными у горничной. Осторожно, руками карманника снимаю со спящих плавки и надеваю взамен их кружевное белье. Поражаюсь тому, что гости до сих пор не проснулись. Ну что ж, продолжим. Вместе с трусиками я стащил красную помаду и синие тени. Красить я не умею. Нет, забор бы я покрасил, но лицо... Короче, маляр из меня вышел потрясающий, потому что когда я растолкал сонь, парни заорали, отпрянув друг от друга. «Это они еще не видели трусишки!» - с гордостью подумал я. Вернер схватил с тумбочки помаду и стал гоняться за мной, грозя расправой. Вместе с Рио они повалили меня на постель, оседлали и разукрасили. Когда они, довольные своим художеством, оборжали меня с ног до головы, я невзначай обратил внимание на их пикантный низ. Ой, что тут началось! Мне чуть не оторвали мужское достоинство! Еле спасся!

…

Днем у меня были дела. Однако я не стал в открытую сковывать передвижения своих гостей, предоставив им всю мнимую свободу. Я лишь ограничился распоряжением исполнять все их просьбы и следить за их комфортом.

…

Дверь дешевого гостиничного номера отворилась, и в помещение вошел подосланный человек Грека. Он был поглощен своими мыслями, поэтому не сразу заметил мою фигуру, тихо ожидающую его на кровати.

– Здравствуй, Морис, – человек дернулся, намереваясь выбежать из номера, но дверь оказалась заперта снаружи. Судорожные движения в панике, бесполезное дерганье дверной ручки, пот, выступивший по кромке лба, – позабавили меня. В то же время мне было совсем не до смеха. – Что ты так нервничаешь, брат? Ты в чем-то провинился?

Кажется, у молодого человека лет тридцати началась истерика. Он громко задышал, на его глазах выступили слезы, и головой он то и дело мотал из стороны в сторону, видимо, пытаясь убедить меня, что он не виноват. Прижавшись к двери спиной, Морис стал сползать по ней вниз.

– Неужели ты наивно полагал, что можешь спрятаться от меня? – на меня смотрели глаза, полные ужаса.
– Сколько ты мне служишь? Семь месяцев? Знаешь сколько потерь ты мне принес? И я сейчас говорю не о деньгах, а о доверии партнеров по бизнесу, чьи ожидания я не оправдал.

– Я не виноват! Меня заставили! Грек обещал замучить мою сестру до смерти! У меня не было выбора! Я не мог поступить иначе, Дон Сильво! – дрожащие губы прошептали хриплое: - Пощадите.

– Ты не прав, Морис. Выбор есть всегда, - я поднялся с кровати и подошел к шестерке Дамианоса. Сев на корточки рядом с ним, продолжил: - Например, ты мог бы попросить у меня помощи. Насколько я знаю, что обо мне говорят, - своих людей я не бросаю. И верность свою показать тоже мог, рассказав о планах Грека. Однако ты предпочел пойти на поводу у мерзавца, поставив всех под удар. Ты предатель, Морис, и ты умрешь.

– Пощадите!
– рыдал взрослый человек, подобно ребенку.

– Нельзя, Морис, - я протянул руку к шее парня, не намного младше себя, - это моя репутация, мой авторитет. Что скажут обо мне мои люди и партнеры, когда узнают, что я оставил в живых предателя? Раньше надо было думать, Морис.

…

Морис сбежал далеко, да только мои ищейки были дальше. Поэтому я вернулся домой из воспитательной поездки только к ужину. Мне сразу донесли, что Рио весь день слонялся по особняку и большинство времени провел в тренажерном зале и бассейне. Вернер был в доме только до обеда, читая в библиотеке, а потом отлучался по своим делам в город. Он вернулся за час до моего возвращения.

Второй день меня мучил вопрос: кто вмешался в мои дела и убил Грека? Акцент помогал понять, что это были гости из России. Как они связаны с нашим мальчиком? Почему они оказали так называемую помощь, но не захватили парня с собой? Какие у чужаков цели? Я не знал. А раз я не знал – я проигрывал.

– Босс! – юношеский голос вывел меня из раздумий. Ко мне спешил Гримм. Подлетев ко мне, он подпрыгнул и повис на моей шее. – Босс, я так скучал! – маленькая, веселая птичка. В дальнем углу за кадкой с пальмой я заметил силуэт Рио. Я никак не мог поймать равновесие, поэтому обнял Гримма в ответ и подсадил его под бедра как ребенка.

– Гримм, почему ты здесь? Разве ты не должен быть у господина Дайела? – Тим Дайел, известный антиквар, был уговорен мной взять к себе в ученики Гримма. Нет, я не хотел делать из него ювелира. Мне надо, чтобы малыш хорошо разбирался в драгоценностях и произведениях искусства.

– Я так соскучился, дон Армандо! Сеньор Дайел отпустил меня на пару дней. Дон Армандо… - и мой хрупкий, светловолосый мальчик принялся осыпать мое лицо поцелуями.

– Гримм, успокойся, - мне стало крайне смешно от столь эмоционального порыва воспитанника.

– Я люблю Вас.

– Гримм, мальчик мой, я тоже по тебе скучал, - перехватив парня за талию, я спустил его на пол. – Но не стоит признаваться в любви старому ублюдку, - рассмеялся, взлохматив шелковые пряди его волос. Как мне объяснить этому светлому недоразумению, что я, хоть и всеяден, но все же больше предпочитаю баб?.. Я уже и так, чтобы он был подальше от меня и лишний раз не забивал себе этим голову, отправил его учиться.
– Иди распаковывай вещи и переоденься к ужину.