Любовь длиною в жизнь. Часть 2: Я буду ждать тебя

За своими размышлениям он не заметил, что Натали прекратила свои пляски и замерев напротив, в нескольких шагах, стоит и смотрит на него. Весёлая улыбка так и осталась на её губах. Пытаясь отдышаться, она тронула свои непослушные локоны, которые выбились из причёски и неровными волнами спадали на плечи. Щёки Наташи раскраснелись от танца, а глаза сверкали особенно ярко.

Не говоря ни слова, он подошёл и подхватил её на руки. Княжна обняла его за шею, и её лицо оказалось совсем близко. Чувствуя горячие пальцы Натали на своей коже, он стал целовать её до тех пор, пока дыхание не перехватило и он, оторвавшись от губ, но не от глаз, практически на ощупь не донёс её до спальни, где можно было хоть на короткое время забыть обо всём; где не было никого, кроме них двоих.

Александр Николаевич совершенно ясно осознавал, что именно сейчас живёт. Минуты с Репниной дарили ему самого себя и всякий раз, возвращаясь к ним в своих воспоминаниях, он обнаруживал одну поразительную вещь: что таким, как с Наташей — он больше никогда и ни с кем не будет. Только она знает его настоящего и только ей он будет принадлежать целиком и полностью, без остатка.

***

На рассвете их ждало прощание. Одевшись и тихонько спустившись вниз, чтобы никого не разбудить, Наташа с Александром направились к входной двери. Там Репнина помогла любимому облачиться в меховое пальто, а сама накинула свою любимую лёгкую шубку. Они вышли на улицу — в красоту зимнего утра с чистейшим синим небом, алой полоской рассветного солнца и нежно-голубым искрящимся снегом. Морозный воздух освежал лучше любого умывания. Восхищённая Натали осталась любоваться раскинувшимся пейзажем на крыльце, пока Александр Николаевич ходил за своим конём. Вернувшись, он подошёл к ней вместе с вороным Пегасом, и княжна ласково погладила того по пышной гриве.

– Как у вас дела с Мишей? Он по-прежнему зол? Или сменил-таки гнев на милость?
– спросил цесаревич в надежде услышать хорошие новости.

– У нас с ним всё по-прежнему.
– переменившись в лице, ответила Наташа.
– Если даже не хуже: с того самого дня, как он увидел нас с тобой здесь — больше я его не видела. Он, видимо, преисполненный отвращения, решил вовсе не ездить ко мне.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, вы непременно должны помириться.
– сказал Александр озабоченно.

– Боюсь, для этого моего брата нужно хорошенько стукнуть!
– воскликнула Репнина, но тут же осеклась.
– Обещай мне, что не будешь пытаться образумить его. Я не хочу, чтобы вы оба наломали дров, наговорив обидных слов, или… - «перестреляли друг друга» хотела закончить она, но вовремя себя остановила.

– Я обещаю, что не наломаю дров.
– уклончиво проговорил он, улыбаясь. Однако видя, что Наташа уже готовиться спорить с ним, обнял её и поцеловал.
– Мне пора.
– Александр ловко забрался на коня.
– Лучше ты мне обещай, что напишешь. С тех пор, как ты здесь поселилась, в Зимний не прилетело ни одного письма.

– Я рада написать тебе тысячу писем, но опасаюсь, что их может прочесть кто-нибудь чужой. Ты понимаешь, о чем я. Поэтому для нашей безопасности будет лучше, если мы воздержимся от переписки.
– Натали посмотрела на него, явно храбрясь перед новой разлукой.
– Всё, езжай и ни о чём не беспокойся.
– Она улыбнулась и ещё раз погладила лошадь цесаревича.
– К нашей следующей встрече я припасу кучу новостей, которыми буду утомлять тебя весь вечер.

– В таком случае я буду утомлять тебя своими поцелуями, объятиями… - Александр поймал её взгляд.
– Я люблю тебя. Не забывай об этом.

Он развернул Пегаса и, не оборачиваясь, поскакал прочь. Наташа провожала его удаляющуюся фигуру, пока та окончательно не скрылась в снежной дымке.

***

Нередкой гостьей Высокого стала Анна, симпатия к которой росла у Репниной от визита к визиту. Оставив, наконец, сцену, она поселилась в поместье покойного Ивана Ивановича вместе с любимым мужем. В ожидании своего первенца супруги проводили счастливые дни, наполненные прогулками, долгими беседами, а также делами, связанными с переустройством нескольких комнат в поместье. Глядя на то, как ловко получилось у Наташи обустроить дом в Высоком, Анна с воодушевлением взялась за собственную обитель. Она мечтала о красивой детской для будущего сына (или дочки), под которую выбрала просторную комнату на втором этаже, рядом со своими покоями, тоже нуждавшимися в небольшом изменении. И вот, несмотря на своё положение, хрупкая барышня по нескольку раз в неделю, сев в любимые сани, куда-то пропадала, чем вводила в беспокойство Владимира Ивановича. И если бы не кучер Трофим (нанятый заместо покинувшего их Никиты), клятвенно обещавший беречь Анну и ехать очень осторожно - барон Корф и вовсе настаивал бы на отмене этих поездок.

Когда она, в основном под вечер, наконец, возвращалась, то непременно с какими-нибудь милыми вещицами для дома: изящными рамочками, живописными полотнами, необычными каминными часиками, а так же лентами, тканями - словом, со всем, что по её разумению могло пригодиться для украшения и обновления интерьера.

Часто во время этих отлучек она заезжала к Наташе. Поскольку усадьба Высокое находилась по дороге в имение Корфов, можно было немного отдохнуть перед оставшейся частью пути, а так же выпить чаю и душевно поговорить. Натали, всякий раз завидев у парадного входа серую лошадку, бросала все дела и радостно шла встречать подругу. Уютно устроившись в гостиной, барышни подолгу разговаривали. Касались они и темы размолвки Наташи с братом.

– Так значит Михаил Александрович видел вас с Александром Николаевичем здесь, в Высоком?
– спросила как-то Анна.

– Да, вот с тех самых пор он оставил своё занятие навещать меня.
– утвердительно кивнула Репнина.

– Он приезжал к нам в поместье и говорил с Владимиром — кажется, это было несколько недель назад. Правда, муж не стал волновать меня и скрыл детали состоявшегося разговора.

– Думаю, Миша хотел, чтобы вы с Владимиром Ивановичем наставили меня на путь истинный. Или зареклись ездить ко мне.
– недовольно пробормотала Наташа.
– Брат, кажется, надеялся, что от меня все отвернутся, когда узнают о моих отношениях с Его Высочеством, дабы мной было легче манипулировать.

– Возможно.
– вздохнула Анна.
– Но я верю, что он одумается, и вы обязательно помиритесь. Мне кажется, для Вашего счастья, Натали, не хватает только любимого брата рядом.

– Так и есть: мы с ним с детства очень привязаны друг другу и никогда не ссорились больше, чем на пару часов. А тут — я его уже больше месяца не видела.

– И он даже не поздравил Вас с Рождеством?

– Лиза навещала меня на следующий день и передавала тёплые пожелания от них обоих. Но я так думаю, что поздравление от Миши она добавила от себя, чтобы не расстраивать меня.

– Ох, Наташа, я искренне желаю, чтобы вы с Михаилом Александровичем поскорее помирились! Я буду молиться об этом каждый день!

– Спасибо, Ани! Я тоже прошу об этом у Всевышнего ежедневно, равно как и молюсь о здоровье Александра Николаевича и всей царственной семьи!

Возвращаясь в этот день из Высокого домой, Анна поймала себя на мысли, что всё чаще восхищается Натальей Репниной. «Она, помимо бесспорной красоты и ума, наделена добрым и любящим сердцем, что даже важнее.
– размышляла барышня, поплотнее закутываясь меховой шкурой.
– И, кажется, и впрямь у них с цесаревичем глубокое серьёзное чувство, а не мимолётный роман, как мы все думали. Хорошо бы и Михаил понял это!»

На этих мыслях Анна грустно покачала головой, так как вспомнила давно ушедшую боль, которую ей нанёс Репнин, узнав, что она не благородная девица, а обыкновенная крепостная, а также его взгляд, полный ужаса и отвращения.

***

Приехав одним погожим февральским днём от губернатора Двугорского уезда к себе домой, Михаил увидел царскую карету, стоявшую напротив белоснежных колонн усадьбы. У него мелькнула слабая мысль, что это император пожаловал с визитом, однако он быстро её отмёл: Николай Павлович в последнее время мало интересовался семьёй Долгоруких, а все поручения передавались Мише многочисленными помощниками Его Величества. «Значит, к нам пожаловал его сын. Интересно, зачем? Впрочем, я кажется знаю о причине его появления здесь!» - угрюмо подумал князь.