Любовь и ненависть

старше. Я спрашивала Лиду:

– Очень трудно здесь жить?

– Зимой трудно, - отвечала Лида.
– Темнота действует на

нервы, и спать все время хочется. Темно и темно. И днем

темно и ночью темно.

– Так уж и темно: а электричество на что?
– сказал Захар.

– Вы ее не очень слушайте, Арина Дмитриевна, она наговорит

вам разных страхов-ужасов с три короба. Это когда без дела

сидишь, тогда и спать хочется, и ночь долгой кажется, и всякая

там всячина. А на работе обо всем на свете забываешь.

Работа от всех бед человека спасает. Это от безделья всякие

глупости в голову лезут, когда не знаешь, куда себя деть.

– А ты почем знаешь? Ай часто бездельничать

приходилось?
– спросила Лида.

– Часто не часто, а выпадало. Зимой в колхозе, когда лес

не вывозили, что делали? Баклуши били, самогон пили.

Словом, я так вам скажу: когда у человека есть любимое дело -

ему ни черта не страшно.

– Будто ты рыбаком на свет родился, - поддела его Лида

дружески.

– Вот на земле родился, а полюбил море, да еще как

полюбил. Вы знаете, Арина Дмитриевна, до чего оно свирепо

бывает, когда разгуляется ветрило. Только держись. Вот вы

говорите: когда от Завирухи до Оленцов шли, сильно качало,

ну, словом, порядком.

– Ой, не говори, вповалку лежали, - подтвердила Лида.

– А нешто это шторм был? От силы четыре балла. А вы

представьте себе в два раза больше - восемь баллов, когда

все, как в колесе, вертится - не поймешь, небо над тобой или

море. Тут хотел бы полежать распластавшись, а приходится на

ногах стоять и дело делать. Вот тогда себя настоящим

человеком чувствуешь, словно сильней тебя никого на свете

нет. Вы представляете - случалось так, что двое суток

болтались в море попусту - ну ни одной рыбешки! Уже хотели

было возвращаться - тем паче что волна разыгралась не на

шутку. И тут видим - стая чаек. Ну, значит, неспроста они

уцепились, - значит, богатую добычу поймали. Мы сразу туда.

И не ошиблись - большущий косяк сельди, понимаете, не

трески, а сельди. Она не часто сюда подходит. А тут черным-

черно. На взлете волны так прямо серебром переливается.

Траулер наш, как пустую бочку, во все стороны швыряет, то

вверх поднимет, то со всего размаху бросит вниз. Капитан

кричит: "Держись, ребята, такой случай нам никак нельзя

упустить! Тут уж не до шторма - был бы улов". Ну и поработали

мы тогда - никогда в жизни мне ни до того, ни после не

приходилось так работать. Все тело стальным сделалось. Я до

сих пор удивляюсь: и откуда столько силы враз появилось.

Улов был самый большой за последние пять лет. А как

работали! Красиво, ух, как красиво! Вот бы картину такую

нарисовать.

Вот он, оказывается, какой, Захар - простой и сильный, с

огненными, карими, искрометными глазами, литыми

мускулами, горячим беспокойным сердцем.

Однажды я спросила Лиду, что заставило их бросить

родной дом и ехать бог знает куда и зачем по своей доброй

воле.
– А все Захар - поедем да поедем. Ему в деревне скучно

было, все настоящего дела искал, да никак не находил. И в

МТС было попробовал - не понравилось, на льнозаводе месяц

поработал - тоже не по его характеру, не мужское это дело,

говорит. Опять в колхоз вернулся. А тут вербовщик приехал в

деревню, матрос демобилизованный. Сходку собрали. Больно

уж красиво про Север рассказывал. У нас сразу четыре семьи

записались. Захар первым. Даже со мной не посоветовался.

Сначала завербовался, а потом меня стал уговаривать. Я

закапризничала: говорю - раз так поступаешь, поезжай один.

Не жена я тебе. "Ну что ж, - говорит, - придется одному ехать,

если ты испугалась". И стал по-серьезному собираться. Я его

знаю - коль решил, так на своем настоит. Поворчала я,

поворчала да и решилась: какая же это семья, когда врозь?

Вот и приехали. Дом получили, работать стали. Живем не

жалеем. На будущее лето в отпуск в Крым поедем, к теплому

морю. По пути, может, к родным заедем. Деньги у нас есть и

еще заработаем.

У Новоселищева тяжелый, упрямый взгляд, светлые,

всегда влажные глаза, большой лоб и квадратное лицо.

Донашивает жалкие остатки когда-то пышной шевелюры. Шея

красная, упругая, как у быка. Пальцы короткие, толстые,

неуклюжие, но, должно быть, силы в руках достаточно. Все

зовут его по должности - председателем. Ему это нравится.

Председателем Оленецкого колхоза работает Михаил

Новоселищев без малого десять лет. Сразу как война

кончилась, демобилизовался он - служил на флоте здесь, на

Севере, - и остался в Оленцах. Его избрали председателем.

Говорят, неплохо работал, особенно в первые годы. Он из

детдомовцев, родных нет. Два года назад от него ушла жена -

уехала в Мурманск, устроилась там на работу в торговой сети.

Официально не разводились. По слухам, они встречаются

раза два в году в Мурманске, конечно, потому что в Оленцы

она "ни ногой", - должно быть, стыдно людям на глаза

покатываться. Работала здесь заведующей магазином, лихо

обманывала покупателей, сама делала наценки почти на все

товары. Ее поймали, судили, дали три года условно. Вот она и

сбежала.

Муж о ее проделках ничего не знал. Да чуть ли и не сам

разоблачил ее. Во всяком случае, в его честности здесь никто

не сомневается и тень жены-воровки не пала на него. Звезд с

неба не хватает, хотя человек он как будто и неплохой. Вот