Любовь и ненависть

начала хотя бы для Ирины. Она врач, с ее специальностью

устроиться легко, особенно в большом городе. Я о своей

будущей работе пока еще не думал. Я был растерян.

Ирина предложила ехать прямо в Ленинград, сначала

определиться, а потом уж можно и в деревню наведаться. Я не

соглашался.

– Если тебе не хочется ехать в деревню, езжай прямо в

Ленинград. А мы с Катюшей навестим мою мать. Ты хочешь к

бабушке Тоне?
– спросил я Катюшу.

– Хочу. Только с тобой и с мамой.

– А к бабушке Поле хочешь?
– спросила Ирина.

– Тоже хочу. Только вместе с вами.

– Ну тогда поедем к бабушке Поле, - сказала Ирина.

У бабушки Поли, в моей родной деревне, Катюша была

всего один раз три года назад, совсем еще маленькая,

двухлетняя, и теперь она не помнит ни бабушку, ни деревню,

хотя все время говорит, как она будет там кормить цыпляток и

собирать на грядках клубнику.

Катюша спит с Ириной на нижней полке. Уже далеко за

полночь. Через три часа - Москва. А я не могу уснуть и уж,

наверно, до самой столицы не сомкну глаз. Мне никак не

удается избавиться от тягостных дум. Я не нахожу верного

ответа на самый главный вопрос своей совести и сердца: как

могло случиться, что я, посвятивший всю свою жизнь Военно-

Морскому Флоту, командир дивизиона противолодочных

кораблей, старший офицер, которому нет и сорока, который,

можно сказать, в расцвете сил, уволен в запас?

В длинном коридоре купейного вагона в этот ночной час

пусто. Поезд долго идет без остановок, и это не мешает мне

думать. Я смотрю в черное окно и много курю. Раньше я не

курил. Ирину это беспокоит:

– Очень вредно начинать курить в твоем возрасте.

Я молчу. Я знаю, что начал курить не всерьез. Это

пройдет. Придет время - все утрясется. А сейчас - я думаю.

Вернее, вспоминаю и анализирую. На флоте мне везло:

служба моя на кораблях шла исправно, начальство меня

ставило в пример. Как-то командир базы намекнул не без

сожаления, что меня собираются перевести в штаб флота.

Правда, со мной еще никто не говорил, но эта новость

нисколько не обрадовала: я не хотел уходить на берег, пусть

даже с повышением.

Однажды в наши края пожаловал заместитель министра.

Не военный - гражданский. Событие не такое уж

знаменательное. Министров в нашем государстве много, и у

каждого есть замы, и они часто разъезжают по своим

"епархиям". Этот зам особенно слыл непоседой. И разъезжать

он любил в сопровождении своего зятя - редактора

малоизвестного ведомственного журнала "Новости" Марата

Инофатьева. Я знал о карьере Марата: на флоте об этом

много судачили. Рассказывали со всеми подробностями о его

женитьбе. И хотя все могло казаться анекдотом, злостным

вымыслом, на флоте верили, что с ним это было именно так.

Верили и мы с Ириной: мы-то лучше других знали Марата

Инофатьева. Марат искал себе невесту в "высших сферах".

Потерпев фиаско на военно-морской службе, он решил делать

карьеру по гражданской линии. Он понимал, что к вершинам

жизни его может вывести только жена - дочь не просто "власть

имущего", а к тому же и "перспективного" родителя. Отец

Жанны - так звали жену Марата - вполне отвечал этим

требованиям. Марат искал себе невесту в летние месяцы на

приморских пляжах. Но с Жанной познакомился на своей

помолвке. Да, да, во время помолвки с Надей - юной дочерью

генерал-полковника, который, по имеющимся у Марата

сведениям, непременно станет обладателем маршальского

жезла. Генеральская дочь имела неосторожность пригласить

на свой торжественный праздник свою университетскую

подругу - дочь замминистра. Святая наивность, она плохо

знала жизнь и, очевидно, ничего не слышала о коварстве

соперниц. И еще меньше знала своего жениха. И уж никак не

могла предположить, чтобы рыжая некрасивая Жанна могла

приглянуться такому видному мужчине, как Марат. Не жениху, а

просто мужчине. Я никогда по видел этой девчонки, но, по

рассказам людей осведомленных, она не отличалась ни

красотой, ни умом, ни какими-либо другими талантами. Но она

была дочь "перспективного" родителя, и это обстоятельство

решило судьбу Марата и Нади. Их отношения дальше

помолвки не пошли, свадьба расстроилась, а через полгода

Марат стал мужем Жанны.

Его тесть Никифор Митрофанович Фенин -

увлекающийся энергичный человек, по самую маковку набитый

различными идеями и новшествами, - торопился освободиться

от этого распиравшего его бремени. У Фенина были обширные

связи, поэтому для зятя подходящее место нашлось быстро. И

все же я был очень удивлен, когда услыхал, что Марат

редактирует хоть и заурядный, но все же журнал. Я давно знаю

Марата, но никогда в жизни не замечал в нем ни малейших

наклонностей к журналистике. Мне кажется, он и газеты читал

от случая к случаю. И вдруг - редактор. Пожалуй, я меньше бы

удивился, если б увидел его в должности командующего

флотом. Чего не бывает на белом свете в наш стремительный

и беспокойный век! Впрочем, я увидел Марата у нас на флоте

в президиуме собрания в Доме офицеров. Я не сразу его узнал

в штатском костюме. Он очень изменился. Поразительно

изменился. Полнота придала ему какую-то весомость,

внушительность. Некогда смуглое красивое лицо округлилось и

порозовело, волосы заметно поредели. В темных глазах