Любовь моя

— Слава — то еще счастье! Мне бы хватило признания. — В голосе Ани слышались трагические нотки. И в этом она была вся: воспринимать чужую беду и чужие проблемы как свои собственные.

— А на какие шиши жила бы? Кто бы аннулировал твои накопляющиеся долги по квартплате? Ты — неисправимый оптимист? Не похоже. На одних высоких материях окочуриться можно, — рассмеялась Инна.

— Поражаешь предусмотрительностью. Деньги — плевое дело. Человеку для скромной жизни, в принципе, не так уж и много надо. Мне голод не грозит, я хлеб свой насущный уроками зарабатываю и пенсию хоть с задержками, но получаю.

Меня усредненная нормальность всегда раздражала. Рамки давили. Я мечтала о просторе, хотелось выскочить из накатанной колеи и мобилизоваться так, чтобы полностью отдавать свои силы и знания. Но мешали. Да и теперь…

«О чем она? В работе с детдомовцами не давали развернуться или были и другие запросы? Тихоня больно много о себе воображает? Кто бы мог подумать?» — удивилась Жанна.

— Хотелось явить чудо? Отрадно! — скорчилась в припадке смеха Инна. — Но видно лафа восторженности недолго длилась? Сочла любовь к детишкам рукой судьбы, знамением свыше и перестала мечтать? Какая область науки из-за этого понесла значительный урон? Полупроводники, лазерная техника или вузовская педагогика? Может, ты намекаешь на что-то нам неведомое? Жизнь — штука препаскудная, кому угодно может мозги набок свернуть. Не переживай. Времена чудес и фантазий давно минули. Оглянись вокруг: теперь жизнь интересней и богаче любой фантастики.

Аня обидчиво отвернулась. Откровенного разговора о проблемах в детдомах не получилось. Инна не воспринимала ее всерьез и могла только высмеять.

*

— По моему мнению фэнтези — это разукрашенный мир, приманка для читателей. Она не открывает человеческие души. Ею увлекаются люди, желающие уйти от реальности. Особенно не люблю историческую фантастику. Не уважаю этих авторов. Я бы взашей гнала их из Союза писателей.

«Как неожиданно развернула разговор!» — усмехнулась Лена и возразила:

— А если она на основе архивных документов?

Лена понимала всю неискренность слов Инны, потому что знала вкусы подруги и ее широкие литературные предпочтения. «В ее рассуждениях всё как-то нарочито, неестественно. Опять ее нездоровье вызывает на спор», — поняла она.

— Инна, ты виртуозно перескочила с физики на лирику. Таково твое искреннее мнение о фантастике? Я не ослышалась? Мне не привиделось, не брежу ли я? Ты как всегда в своем репертуаре, — сказала Аня.

— Мама учила в любой момент быть во всеоружии.

— Я не растрогалась и не умилилась. Ради разнообразия переключись на что-либо другое, а заодно и форму общения поменяй. Полезно, — покровительственным тоном посоветовала Жанна.

«Топчутся на месте. По второму кругу пошли, — безнадежно вздохнула Лена. И вдруг подумала с грустью: «А ведь мне, когда вернусь домой, будет не хватать этой их тягомотины и занудливости. Пройдет не так уж много времени, и я стану вспоминать нашу встречу с превеликим удовольствием, с радостью и печалью или с веселым сожалением. В зависимости от настроения. Ведь сегодняшний день никогда не вернется, его невозможно будет повторить».

Жанна, оглядевшись и убедившись, что ожидать ей помощи не от кого, продолжила:

— Фантастика ей не нужна! Очень может быть, что это имеет место для некоторых взрослых. Тут я затрудняюсь делать выводы. Но для детей — это возможность выйти в космос, в параллельный мир, расширить пространство своей души. Фантастика уносит за горизонт обыденности, ведет за собой и только вперед. Она освещает мир и развивает изобретательские способности. Читает ребенок книгу и вдруг у него озарение! Это автор подвел его к маленькому, но такому важному для него открытию! Отложилось в голове?

Лена поняла, что Жанна всерьез восприняла слова Инны и предположила ответный удар.

«Я несу ахинею? Она не понимает бестактности своих слов? По ее выходит, что я глупая?!» — разозлилась Инна и ответила Жанне презрительно:

— Не твоя забота меня просвещать и успокаивать. Я ни в адвокатах, ни в защитниках, ни тем более в учителях не нуждаюсь.

— Это мы точно переживем, — очень тихо сказала Аня и незаметно подмигнула Жанне.

— Извини, не согласовала с тобой, — надменно отреагировала Инна.

«С чего это вдруг Лена так мягка и предупредительна с Инной? Почему ей потворствует? Чем та ее приваживает? Ну и подругу себе подыскала! Ей же отбрить Инку ничего не стоит. Почему тогда не принимает огонь на себя? А может, она со всеми так деликатна? В конце концов, это не мое дело», — в который раз недовольно передернула плечами Жанна и предложила:

— Сменим тему? Она не заслуживает нашего внимания.

— Валяй.

— Инна, ты опять уперлась и не хочешь ничего слышать? — не поняла Аня. Очевидно задумавшись или отвлекшись, она пропустила ее ответ на пожелание Жанны.

«Совсем как игра в испорченный телефон», — недовольно пробурчала Жанна. Ее всё раздражало.

— А как же мое гениальное врожденное чувство такта, бесконечная доброта и незапятнанное имя? Мне их необходимо проявлять. — В глазах Инны вспыхнул огонек противного удовольствия. — Анечка, я заявляю со всей прямотой, на которую только способна, что меня охватило бы огромное чувство признательности за твои слова одобрения моего мнения.

«Из мелкого тщеславия донимает меня? Снова срамить и позорить возьмется? Ушла бы я отсюда, так бы и растворилась во тьме! Жаль, что ночью поблизости приткнуться больше негде», — сердито подумала Аня, пытаясь вникнуть в слова Инны.

«Не понять Иннины шутки прямолинейной Ане, — подумала Лена и неожиданно поймала себя на мысли, что с трудом выносит удовольствие, которое испытывает ее подруга, дразня Аню. И она, прячась за спиной подруги, многозначительно приложила палец к губам. Поэтому ответом Инне было молчание женщин, пытающихся разгадать причину Лениного жеста.

«Инке показалось мало того, что она уже наговорила? А вдруг нам опять заварушки не миновать? Паясничает? Ушибленная на голову. И ведь довольна собой, не терзают ее сомнения. Но как обставляет свой «выход», как умеет произвести впечатление, очаровать! Считает, что я сама по глупости напрашиваюсь на ее колкости? Не человек, а стихийное бедствие. Самоуверенная, надменная, наглая. Преподнесла мне очередной наглядный урок своего нестандартного общения? Она чувствует свою исключительность? Все это показной шик. По типу того, как в студенческие годы Серафима читала нам стихи неизвестных поэтов, которых сама возводила в ранг великих, а потом во всеуслышание презрительно удивлялась тому, что мы их не знаем. Мол, какие вы все серые. Беспроигрышный прием.

Нет, Инка конечно отсутствием ума не страдает, но намного ли она отличается от меня? Она в одном преуспела, я в другом. Что дает ей право говорить со мной с пренебрежением? Я скромно пытаюсь убедить себя в том, что поступаю правильно, а она так все больше с сахарной улыбочкой… То резкая, то провокационная, а то так и сыпет шуточками, но ведь не всегда умными. И я была бы полной идиоткой, если бы во всем ей доверяла. Не поддамся! Не сочту ее поведение сколько-нибудь важным для себя. Ох, насилу в руки себя взяла.