Любовь всей моей жизни
Шрифт:
– Келейный карман - иначе сказать место, где они нас не видят и не слышат, только чувствуют.
– Но я до сих пор не понимаю, почему вижу и чувствую тебя, а этих "Канкорсов" нет?
– Видимо у нас с тобой слишком сильная связь, что позволяет нам видеть и чувствовать друг друга. Я что-то вроде живого воспоминания. А теперь нам пора.
– Да, но для начала нужно навестить твоего отца.
– Мы так не договаривались.
– Знаю, но мне нужно с ним поговорить. Это очень важно. Он каждый раз приходит на день памяти и плачет. А если бы он знал что ты...
– Что я
– перебила его Луиза, - Робин, мой отец никогда ни во что не верил, и не думаю, что когда-либо поверит.
– Мы докажем ему!
– И как ты собираешься это сделать?
– Неужели у тебя нет ничего, что объединяло бы вас двоих?
– Нет.
– Ты уверена в этом?
– Хотя, погоди, есть одно.
– Что это?
– Когда я была еще младенцем, мой отец написал стихотворение, которое читал мне каждый раз перед сном.
"Маленькая Луиза
Закрывай глаза
В твою честь
Поют небеса
Ангел мой
Летит за тобой
Тихо укрывая
Белым крылом"
– Я думаю этого достаточно, чтобы застать его врасплох.
– Ты плохо знаешь моего отца.
– Покажешь мне дорогу к его дому?
– Возьми меня за руку, - сказала Луиза и протянула ему правую руку.
Робин коснулся ладонью пальцев ее руки и они тотчас оказались прямо у дома ее отца.
– Пора, - тихо сказал Робин.
Он подошел к двери старого маленького потрескавшегося здания и с небольшим усилием постучал железной полукруглой ручкой в дверь.
– Вероятно, он спит, или скорее всего отошел не на долго, - сказал Робин разведя руками после минутного молчания.
– Мой отец никогда никуда не выбирается. Он работает в стенах своего дома.
– И что у него за работа?
– Он детский писатель.
– Но почему он предпочел такой неспортивный образ жизни?
– Эпилепсия - единственная причина всему этому. Мой отец состоит из таблеток и сильнейших препаратов. Эта болезнь преследует его с раннего детства, и видимо все чаще дает о себе знать...
– Он живет один?
– Да, но за ним приглядывает соседка. Мой отец еле сводит концы с концами, поэтому миссис Манфри заходит к нему только лишь из жалости, потому, что взять здесь нечего.
Скрип двери прервал их разговор.
– Добрый день, молодой человек. Чем могу вам помочь?
– раздался сиплый ворчливый голос.
– Вы помните меня? Мы столкнулись с вами недавно на улице.
– Ах да, припоминаю.
– Я учусь в средней школе Святого Варфоломея. Она находится в двух кварталах от вашего дома.
– И что же вас привело ко мне?
– Ваша дочь.
– С этой секунды, молодой человек, я не намерен больше с вами разговаривать. Прошу вас уйти, - сказал мистер Бэйкер и без промедления потянул дверную ручку на себя.
– Постойте, прошу вас!
– Ты глупец, если хочешь побеседовать откровенно о моей дочери!
– Вы многого не знаете.
– И не хочу знать, поэтому убирайся отсюда!
Робин дернул дверную ручку на себя и стал медленно цитировать строки стихотворения, что мистер Бэйкер
написал когда-то для своей дочери:"Маленькая Луиза
Закрывай глаза
В твою честь
Поют небеса
Ангел мой
Летит за тобой
Тихо укрывая
Белым крылом"
Мистер Бэйкер смотрел на Робина и его глаза наливались слезами.
– Откуда? Откуда ты знаешь эти строки? Она была тогда еще совсем малышкой, когда я написал его.
– Я знаю, она мне рассказала.
– Рассказала?
– А что, если я вам скажу, что она сейчас здесь и слышит вас?
– Робин, не нужно...
– шепнула Луиза ему на ухо.
– Моя дочь покинула меня, и этот мир пять лет тому назад. Я не хожу к гадалкам, и не склонен верить в приведений и во всяких других неземных существ.
– Очень зря, но об этом она меня тоже предупреждала.
– Ладно, заходи в дом, не будем разводить панику прямо на улице, - сказал мистер Бэйкер, - Сегодня утром ко мне заглянула соседка - миссис Манфри и любезно помогла мне с уборкой. Поэтому прошу не мусорить и особо не расхаживать по дому. Можешь пока разуться в прихожей, а я пойду, поставлю чайник.
– Мистер Бэйкер, я не пришел сюда гонять чаи, мне нужна информация только и всего.
– Ну, уж извините, я просто пытался быть вежлив. Проходи в гостиную - прямо и налево.
Разувшись, Робин завернул в гостиную комнату и присев на обшарпанное клетчатое кресло, принялся рассматривать фотографию Луизы, висевшую на стене в круглой деревянной рамке. В углу маленькой комнаты расположился письменный стол, на нем старая печатная машинка и груда бумаги для нее. Под столом стоял мусорный бак набитый комьями жеваной бумаги. С кухни доносился запах жареной картошки с чесноком и разными специями.
Через минуту подошел мистер Бэйкер, и запивая водой две круглых таблетки, поставил стеклянный стакан на маленький плетеный столик.
– Тебе принести чего-нибудь пожевать? У меня есть вкуснейший яблочный десерт. Миссис Манфри принесла сегодня утром на пробу.
– Нет, спасибо.
– Зря отказываешься, такое блюдо умеет готовить не каждый профессионал.
– И так, поговорим о вашей дочери.
– Считай, что это стихотворение будет приглашением за порог моего дома, но не будь так уверен, что я открою тебе свое сердце. Не знаю, кто тебе рассказал о нем, ведь Луизы не стало уже давно, а тебе по виду и десяти лет не дашь, извини за прямоту и нелепые насмешки, но что взять, ведь это мое мнение.
– Значит, вы в любом случае мне не поверите?
– Вы мыслите в нужном направлении, молодой человек, а значит, мозговитостью вас не обделили, - усмехнулся мистер Бэйкер.
– Видимо вы не замечаете всей серьезности моего вопроса.
– Да, ты прав, меня не интересуют сказки про мою дочь. Что именно ты хочешь узнать?
– Почему вы ее оставили?
– А разве тебе Луиза еще не рассказала об этом?
– рассмеялся мистер Бэйкер.
– Предлагаю говорить открыто и не язвить, иначе я буду вынужден не покидать вас еще долгое время, пока все не узнаю.